erid:
Канадский голкипер «Нефтехимика» Мэтт Далтон в развернутом интервью корреспонденту «БИЗНЕС Online» Дмитрию Белоусову рассказал, что не видит особой разницы между вратарями из разных стран. Так же хоккеист уверен, что КХЛ никогда не станет лучшей лигой мира, пока не отменит лимит на легионеров. Кроме того, голкипер рассказал про свою самую серьезную травму в карьере, которую он получил в Казани.
«ПОНАЧАЛУ, Я БЫЛ НАПАДАЮЩИМ, НО В 12 ЛЕТ ПРИШЛОСЬ ПЕРЕКВАЛИФИЦИРОВАТЬС ВО ВРАТАРЯ»
Как ты пришел в хоккей?
— Я начал кататься на коньках, когда мне было пять лет, а когда я стал чуть старше, то пришел уже в команду. Я рос в очень маленьком городке и это было здорово. Потому что сразу же после школы мы бежали на каток, нам в общем-то больше и заняться нечем было. Каждый день, все свободное время мы только и делали, что играли в хоккей!
Мэтт, расскажи подробнее об этом городке?
— Город называется Клинтон в провинции Онтарио. Население, наверное, не больше пяты тысяч (на самом деле, чуть более трех тысяч, — ред.). Его у нас еще называют родиной радаров и антенн. Очень маленький город, как я и говорил. Я вырос там, отучился. Заиграл в хоккей.
Неужели в таком маленьком городе удалось организовать хоккейные секции?
— Да у нас все там играют в хоккей. Если ты мальчик, то однозначно встанешь на коньки. Все с кем я учился в школе — играли в хоккей. Все, до единого. Более того, у нас было по два состава каждой возрастной группы. Теперь можете себе представить, насколько у нас популярен хоккей? Даже девочки команду сделали. Конечно, когда ребята взрослеют, то перестают играть. Хороший у нас городок, скажу я (улыбается).
Когда ты решил, что хочешь стать вратарем? И почему ты выбрал это амплуа?
Вообще, поначалу я был нападающим. И как-то на юниорском турнире, мне, наверное, было лет двенадцать или тринадцать, наш голкипер получил травму. У нас не было другого вратаря. Тренер сказал, о кей, нам нужен вратарь, буду выбирать кого-то из вас. А мне нравилось играть в воротах, когда я играл со своими друзьями на улице. Ну я сказал тренеру, хорошо, я попытаюсь, я сделаю это. И я сделал! На самом деле, у меня неплохо получилось (улыбается). Наш вратарь, который получил травму, выбыл на весь сезон. Я сказал тренеру, что готов играть в воротах на постоянной основе. Тот сказал, хорошо, Мэтт, давай.
Такой поворот событий стал для тебя сюрпризом?
Да, конечно! На следующий сезон тот вратарь вернулся, но на тот момент я его уже перерос. Тренер сказал, Мэтт, ты лучше, так что теперь ты наш основной вратарь. Я сказал, о, ладно, нет проблем. А вообще-то мне больше нравилось забивать голы. Дурдом, конечно, но вот так получилось.
«ТИМ ТОМАС ХОРОШИЙ ПАРЕНЬ!»
Когда ты почувствовал, что готов стать профессиональным вратарем?
— Да, это хороший вопрос… Я никогда не мог представить, что я стану профессионалом. Я всегда играл только потому, что я люблю хоккей, я же канадец! Потом, когда я стал играть в юниорской лиге, то много работал, получалось, вроде бы. Тогда я решил, что хочу попробовать поиграть за команду университета. Просто думал так. А когда уже поступил в университет, я подумал, о, а ведь это мой шанс! Я могу прогрессировать дальше здесь! Это был мой следующий шаг к профессиональному хоккею.
— А что за университет?
— Я играл два года за университет Миннесоты. Почему в Америке? Потому что в Канаде есть правило, согласно которому университет не может оплачивать твою игру и за обучение. А в Америке оплачивали все, и образование и хоккей. То есть если ты спортсмен, без разницы, футболист, бейсболист или хоккеист они берут тебя на полное попечение. Поэтому я переехал в Америку. После двух лет в университетской команде меня выбрал «Бостон Брюинз».
— То есть ты знаешь Тима Томаса?!
— Да, конечно (улыбается). Он хороший парень, поверьте, я сполна воспользовался возможностью поговорить с ним. Он мне дал много уроков, советовал что-то. Он и правда очень отзывчивый человек.
«НЕ ВИЖУ РАЗНИЦЫ, МЕЖДУ ВРАТАРЯМИ ВСЕГО МИРА»
Мэтт, в чем по-твоему отличия между канадскими вратарями, финскими и российскими?
Честно? Я не думаю, что есть какая-то большая разница. Я думаю с современными технологиями, амуницией, интернетом все тренеры мира готовят вратарей одинаково. Может быть, лет 30 назад, когда все варились у себя в странах и была какая-то большая разница между вратарями из разных стран, да и полевыми игроками тоже. Но сейчас всех учат одинаковым вещам. Я смотрю за каждым вратарем и перенимаю у них понравившиеся мне элементы игры. Я уверен, так делают все. Все наблюдают друг за другом. Так что, как сказать, вратари ассимилировались (улыбается). Нельзя говорить, что вратари той или иной страны лучше. Это нечестно.
— Ну, а почему же тогда финская школа вратарей сейчас считается самой лучшей в мире?
— Да, но, вы знаете… Это просто случай. Просто так получилось. Например лет 10 назад, можно было американцев назвать лучшими вратарями, целая россыпь хороших вратарей тогда подросла. Это просто время такое у финнов. Это тоже самое, что вот сейчас говорят, что у русских лучше в мире нападение, Дацюк, Малкин, Овечкин, Ковальчук, Радулов или даже Якупов. Но, до того, как эти парни появились в НХЛ может и не было такого количества крутых русских нападающих.
— То есть ты хочешь сказать, то все это никак не взаимосвязано? Просто дело случая, по-твоему?
Да, это как раз то, что я и хочу сказать! Пройдет еще лет 5 — 10 и словацкие вратари станут лучшими, или шведы или чехи — без разницы. Ни от чего тут не зависит. Каждая страна сейчас прогрессирует. Если вы наблюдали за чемпионатами мира, то вы видели немецкую сборную, Швейцарию, Словению. Даже эти страны сейчас подравнялись, это невообразимо было еще несколько лет назад! Хоккей проникает в каждую страну и мне это нравится.
«МАМА СКАЗАЛА: ТЫ ЧТО, С УМА СОШЕЛ? КОГДА Я РЕШИЛ ПОЕХАТЬ В РОССИЮ»
— Расскажи, что больше всего тебя удивило в России?
— Мой первый год в России? Ну… Я был шокирован. Архитектура, дороги, люди, еда, машины (улыбается). Для меня все это было очень-очень необычно! Когда я первый раз приехал в Россию, то до этого я ни разу не покидал Северную Америку. Ни в Европе, нигде я не был! Вот представьте себя на моем месте… Ни языка, ни друзей.
— А что ты знал о России вообще?
— О, может это лучше у моей мамы спросить? Когда я сказал маме, что поеду играть в хоккей в Россию, она сказала, нет, нет, нет!!! Ты что, с ума сошел?!
— Она разозлилась что ли?
— Нет, злой не была. Она просто испугалась за меня, потому что в Канаде нет достоверной информации, как в действительности дела в России. Мы же просто слушаем новости и все. То, что говорит пресса. Поэтому часто о России ошибочное мнение, что здесь все плохо и страшно. Ну да, я сейчас очень далеко от дома. Но, ваша страна превзошла все мои ожидания. Прежде всего здесь очень милые люди. Я никогда не чувствовал здесь себя незащищенным. Большие города не особо отличаются от американских или канадских городов. Да, первое время я был шокирован, но в «Витязе», где я играл первый сезон, было еще четыре канадца. Они мне здорово помогали.
Мирасти, Яблонски и Тарнаски ты имеешь в виду?
— Да, и Бреннан еще. Мы всегда были вместе, это помогало мне во многом. Мы познавали Россию вместе (улыбается).
«ПАНИН ЧТО ЛИ? НЕТ. ГОБУ… ГОБУЛЕВ? ДА? ПУХЛЕНЬКИЙ ТАКОЙ!»
Вспомни, пожалуйста, случай, когда «Витязь» играл против «Ак Барса»? В том матче ты еще травму получил.
— Даааа, были в Казани (вздыхает). Это было начало сезона, может, игр десять сыграли, что-то в этом роде. В первом периоде я встал на колени, когда был бросок по воротам, а потом я решил встать. И когда я вставал защитник толкнул игрока «Ак Барса» на меня.
— А помнишь, кого именно он на тебя толкнул?
— Панин что ли… Захарчук? Нет. Может Гобу…, Гобулев? Или Голубев… Да? Да, Голубев вроде, пухленький такой (улыбается). Я видел, он все еще в команде. (на самом деле на Далтона упал Лукоянов, — ред.) Ну и он упал мне на колено и оно хрустнуло. Все было кончено… После игры меня отвезли в больницу в Казани, поставили там мне шину. Мне было страшно. Ведь это была моя первая настоящая травма за всю карьеру.
— Сильно расстроился?
— Ну, а ты поставь себя на мое место? Расстроишься, наверное… Только приехал в чужую страну, ни языка, ничего не знаю, не понимаю, тут травма еще, врачи по-английски не говорят. Я сижу, жду, ничего не понимаю что происходит. Мне было очень больно и я не мог объяснить, что, как и где у меня болит конкретно, ни я их ни они меня не понимали. Я был напуган. Это сейчас, по прошествии времени, я могу спокойно об этом говорить, но тогда было реально тяжело. Как-то так…
— Долго восстанавливался?
— Месяца три, может. Я поехал в Канаду и это было правильно. Наш генеральный менеджер Алексей Жамнов подошел ко мне и сказал: «Мэтт, если ты хочешь восстанавливаться дома, в Канаде, то ты можешь ехать».
— И что ты решил?
— Я поехал, но неделю еще побыл в Чехове, хотел посмотреть, может, станет лучше, но было все так же больно. Ну и решил я уехать домой и лечиться там. Там меня быстро подлатали.
«С ГАРНЕТТОМ НАБИЛИ ДРУГ ДРУГУ МОРДУ И СПОКОЙНО РАЗОШЛИСЬ»
«Витязь» был боевой командой, а в хоккей играли неважно.
— Ну да, тяжеловатая команды была. Мы очень много проигрывали, потому что дрались.
Сам тоже дрался, насколько я помню.
Ага, с Майклом Гарнеттом (улыбается). Все равно мы проигрывали 1:4 или около того, наши ребята начали драться. Все на льду дрались! На меня тоже нахлынуло безумие (смеется)! Мы еще и безнадежно проигрывали, и я подумал, да к черту все! Какая разница? Я с Майклом поговорил, он же канадец, я ему сказал, эй, смотри, все равно дерутся все, давай? А он не хотел. Ну мы такие, ну ладно, раз такое дело. И погнали! Это же не значит, что мы не нравились друг другу, не поймите неправильно, нормально меня переведите, хорошо? (смеется). Это просто хоккей, набили морду друг другу и разошлись, все нормально.
Веселые деньки, я смотрю, у тебя в Чехове были! Ну, а как в Нижнекамске оказался?
После сезона в «Витязе», я же был травмирован, я думал, что вернусь в Чехов и продолжу играть там. Но позвонил мой агент, сказал, эй, а не хочешь ли ты поиграть в Нижнекамске? Я сказал, да, а чего бы и нет. Хорошо. Вот и все (улыбается).
Ну и как тебе здесь? Город, болельщики. На улице узнают?
— Да нормально все. Меня ничего не удивило, многие люди мне рассказывали про «Нефтехимик» и я в общем-то все уже знал. Люди в «Нефтехимике» очень внимательные, всегда со мной разговаривают, спрашивают, как у меня дела. По началу особенно. Видно было, что все вокруг заинтересованы в том, чтобы я поскорее адаптировался. Я наслаждаюсь своей работой в «Нефтехимике», для нас созданы прекрасные условия. Посмотрим, что будет после этого сезона, но мне здесь все нравится. Узнают ли на улице? Ну да, бывает!
Так получилось, что другой вратарь Александр Судницин чуть-чуть поджал тебя. Как он вообще по-твоему?
— Я знаю, что он новичок в КХЛ. Но он уже взрослый, сколько ему? Лет 25, наверное. Не 18 же… Так что не удивительно, что он сразу вошел в игру, соответствует уровню лиги. Он взрослый уже и далеко не новичок. Не то что Богдан Якимов, вот этому пацану тяжелее, наверное. Хорошо, что в «Нефтехимике» есть два равноценных вратаря.
— Ты упомянул Якимова, но в прошлом сезоне ты играл с еще одним молодым нижнекамцем Якуповым. Сложно ли было играть против него на тренировках?
— Бывало. Он должен стать великолепным игроком. Но не только он обладает каким-то особенным талантом среди воспитанников «Нефтехимика», другие ребята тоже талантливы. Но Якупов — хорошее подспорье для других нижнекамцев. Они соревнуются друг с другом, хороший вызов жизненный получается. Мне нравилось проводить время с Наилем, он же еще по-английски хорошо говорит. В НХЛ он прибавит.
— А есть у тебя мечта поиграть в НХЛ?
— Да, я бы хотел вернуться и играть в команде НХЛ, без разницы в какой команде. В НХЛ все лучшие.
«Я ДУМАЮ, ЛИМИТ НА ЛЕГИОНЕРОВ НАДО УВЕЛИЧИТЬ ДО ДЕСЯТИ ЧЕЛОВЕК»
Можешь себе представить, что КХЛ когда-нибудь будет лучшей лигой в мире, как сейчас НХЛ?
— Думаю ли я что такое возможно?! Сомневаюсь… Здесь делают акцент на звездных игроков, вот, пришел Ковальчук, все, КХЛ это круто! Говорят. КХЛ не может быть лучшей лигой в мире, пока в ней всего 5 — 6 звезд. В НХЛ проше, там по барабану сколько русских играет, чехов или финнов. Нет этого лимита на легионеров. Поэтому НХЛ лучшая лига, потому, что там играют все лучшие со всего мира безо всяких ограничений. А тут допускается иметь в составе всего пять иностранцев…
— Как думаешь, это хорошее правило в КХЛ?
— Для русского хоккея да. Для русских ребят.
— Давай уберем в сторону всю деликатность, Мэтт. Скажи прямо, как профессионал, хорошо это или нет в целом, дай более развернутый ответ, пожалуйста.
— Я думаю, лимит на легионеров следует увеличить до десяти человек. Если КХЛ хочет прогрессировать, то нужно сделать так. В вашем хоккее все равно нет столько же хороших хоккеистов, чтобы заменить всех европейцев или североамериканцев, которые могли бы играть в КХЛ и они лучше некоторых русских, но в КХЛ не едут из-за лимита. Команды разные, конечно, не всем командам может понадобиться десять легионеров, но пусть эта возможность будет? Если надо тебе десять легионеров — да бери, пожалуйста, если свои воспитанники не тянут.
— Как «Барыс» например?
— Да-да! Именно! Так и должно быть! Потому что они не могут собрать сильную команду только из казахстанских игроков, как например рижское «Динамо». Это просто честнее будет, расширить лимит. Почему это у нас только пять легионерских позиций, а в «Барысе» сколько захотят? Но КХЛ существует всего шесть лет, молодая лига, а НХЛ уже больше ста лет. Может быть, когда пройдет время КХЛ изменит какие-то правила. Но я понимаю, что они хотят развивать русских игроков. Я понимаю это! Но если КХЛ хочет стать лучшей лигой в мире… То с такими законами этому не бывать.
— Как тебе уровень мастерства игроков КХЛ в целом?
— Он хороший. Я думаю, с каждым годом растет. Раньше иностранцы боялись приезжать, а русские звезды все играли в НХЛ. Но сейчас прошло время, о КХЛ говорят, игроки интересуются, а что это за лига? Узнают только хорошее и спокойно едут играть. Так же как и я, еду домой и рассказываю игрокам, что здесь высокий уровень. А люди отвечают, о, а может и мне стоит попробовать? Именно поэтому, как я думаю, КХЛ с каждым годом будет прибавлять, потому, что о лиге постепенно узнает весь мир и сюда едут хорошие игроки.
«НЕ МОГУ ПОНЯТЬ, ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ ВО РТУ, ЧТОБЫ ВОССОЗДАТЬ ВАШИ ЗВУКИ»
— Как у тебя обстоят дела с изучением русского? Скажи что-нибудь по-русски?
— Ну я умею говорить что-то простое, но говорить пока не могу. Немного понимаю, потому что я один канадец тут, ну и мне приходится много слушать.
— Но Гарнетт же выучил русский.
— Так он уже тут лет шесть играет. А в мой первый год в России в команде было четыре канадца кроме меня, мне русский язык и не нужен был. Да и большинство московских игроков говорит по-английски.
— То есть ты хочешь сказать, что ближе к столице больше людей говорит по-английски, чем например в Нижнекамске?
— Именно. Очень большая разница. Когда я перешел в «Нефтехимик» по-английски говорили только Осала, Цибак и Мамашев. Другие почти не говорили. Оскар Осала загорелся желанием выучить русский язык, у него есть учебники и он вдохновляет меня к изучению русского языка. Мои познания вашего языка все еще слабоваты, но, по крайней мере, я научился понимать, о чем вокруг люди говорят. Умею вызывать такси, заказывать еду, все это я говорю по-русски.
— А что сложнее всего в русском языке для иностранца, вроде тебя?
— Звуки!
— Р-р-р-р? Типа этого?
— Да да да! Я просто не могу понять, что нужно мне сделать во рту, чтобы воссоздать ваши звуки! Я просто не могу это даже повторить, произнести! Словакам с чехами гораздо проще, ваши языки похожи, поэтому ни у одного словака или чеха не возникает особых проблем с изучением. А я же все еще мучаюсь с вашим алфавитом.
— Какую русскую еду любишь? Борщ может?
— Еда это вообще больной вопрос (смеется). Не люблю я борщ! Вот пристали вы с ним (смеется). Русская еда настолько отличается от той, к которой я привык… Словами не описать. Но мы же договорились с тобой все начистоту? Если мне предложат любое русское блюдо и поставят перед выбором, условно, пельмени или гамбургер, я всегда выберу гамбургер! Или любую другую кухню, китайскую там или мексиканскую, без разницы. Даже вкус обычной курицы в России и дома очень отличается. Я конечно, пытаюсь все пробовать, пытаюсь привыкнуть. Куда деваться-то, если на базе нас кормят русской едой (смеется).
Понятно, а с музыкой как дела обстоят?
— От настроения зависит (улыбается).
— Ну попса, рэп или рок может…
— Мне нравится хаус, электронная музыка, кантри, акустическая гитара. Русскую музыку тоже слушаю, она же кругом играет (смеется). Я конечно не понимаю да и название исполнителей не знаю.
— Спасибо, Мэтт, за интервью. Было весело! Может хочешь передать привет болельщикам?
— Хочу! Привет болельщики (улыбается)… Спасибо, что потратили время на чтение, здоровья всем, болейте за «Нефтехимик»!