erid:
Третья часть общения журналистов «БИЗНЕС Online» с Курбаном Бердыевым посвящена проблемам интерната ФК «Рубин». Оказалось, что Курбан Бекиевич внимательно изучает все материалы нашего издания, посвященные работе центра подготовки молодых футболистов и его руководителя Ивана Данильянца. Главный тренер «рубиновых» ответил критикам и выразил готовность представить Ивана Альбертовича к ответу по всем вопросам со стороны болельщиков и родителей юных игроков. e
ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ ВСЕГО ЧЕРЕЗ ТРИ ГОДА ЗДЕСЬ УЖЕ СВОИ ВОСПИТАННИКИ ИГРАЛИ?
— Курбан Бекиевич, вот вы пригласили на разговор с нами уважаемого Ивана Данильянца. Говорят, что он уволил из интерната «Рубина» 80 человек…
— Да, но этот «уважаемый» без моего ведома ни одного человека не уволит. Потому что этот поток тренеров, эта круговерть были сумасшедшие. Брали, увольняли, брали, увольняли и так далее. К примеру, смотрим, команда одного возраста из Ижевска, там мальчики в футбол играют конструктивный, приятно смотреть. Думаем, что это «рука» тренера. Советуемся: давай, его к нам, посмотрим. Начинаем вместе работать. Но у нас есть своя философия, мы начинаем говорить, что нужно вот так и вот так все делать. А он не понимает этого, не включается в процесс, не может перейти на новые рельсы. И что получается? Проработал человек определенный срок, его уволили, спасибо, до свидания.
Мы хотели бы, чтобы у нас трудились отечественные тренеры. Мы их искали, русскоязычных, из того же Ижевска, Средней Азии, Молдавии. Чтобы могли они донести до ребят наши мысли. Но со временем мы убеждаемся, что не получается, нужно воспитывать их, но чтобы работа не тормозилась. Вот мы и приглашаем испанцев, чтобы они обучили наших наставников, шел процесс, и мы своих тренеров подтягивали. Испанцам говорим «спасибо», а потом наши и крутят дальше это колесо.
В «Рубине» очень большой объем работы, требования у нас очень высокие. Но так, как наши отечественные тренера привыкли работать, и так, как нам требуется… Наши такой объем не выдерживают. А это нужно, без этого никуда нельзя. Меньше никак, больше — пожалуйста. Но некоторые даже половины необходимого не выполняли, говоря: мы столько не можем работать. Нужно ведь еще и дома работать, и так, и эдак, а как вы хотели?
— А испанцы, получается, могут столько работать?
— Да, испанцы могут, они привыкли к этим объемам работы. Они по-другому не могут, поэтому мы и хотим через них научить своих, молодых. Тех, кто отучился в нашем интернате, но не прошел в команду мастеров, мы отправляем в институт физкультуры, там они учатся, и мы оттуда выбираем лучших. Об этом вам лучше Данильянц расскажет. Но само направление, философию дальнейшей работы я изложил.
— С управлением интернатом у вас все понятно. А у великих клубов какая модель подготовки? На кого вы ориентируетесь?
— Первое, что у меня отложилось, это когда я несколько раз был в «Аяксе». Я два или три раза приезжал на клубную базу, смотрел детские тренировки. Начиная с того, как автобус привозит детей на тренировки. Одеты они все с иголочки, чай им приносят. Общался я с менеджером клуба, примерно ту же самую модель хотел выстраивать и здесь. В республике не меньше возможностей…
— Об этом и ваши критики говорят, что «если бы наши ребята в клубе играли…». А то ни в клубе, ни в молодежке, ни в интернате наших нет.
— Сколько в «Спартаке» своих?
— Дзюба, Брызгалов, Кутепов, Паршивлюк, Яковлев.
— А сколько там школа работает? И сколько в «Рубине» интернат? Три года всего. Вы хотите, чтобы всего через три года здесь уже свои воспитанники играли?
НЕ БУДЬ «БРОНЗЫ» В ДЕБЮТНОМ СЕЗОНЕ, НЕ БЫЛО БЫ НИ ИНТЕРНАТА, НИ МАНЕЖА
— Наверное, за три — это сложно, но вы же 11 лет уже руководите клубом.
— А из них на становление клуба сколько ушло? Чтобы сложилось то, как мы сейчас играем в футбол, пытаемся… Во мне это было всегда, я сам играл в конструктивный футбол. Но когда я приехал в Казань, то понял, что нужно создать инфраструктуру — это самое главное. Чтобы сделать результат, сложно сразу играть в атакующий футбол.
Нужно было плясать от печки, от обороны. Нужно было построить дом, а его с фундамента строят, фундамент — это интернат. А в нашем случае нужно было с крышей красивой строить — это результат. Эта крыша стояла на соломенных сваях, и только потом, когда мы заняли третье место в дебютный год в премьер-лиге, то мы начали уже фундамент закладывать, и вот это все поднимать. Здесь процесс был немного другой — советский: результат ставился во главу угла. Я исходил из этого для создания серьезной инфраструктуры — нужен был результат. Это время, про которое вы говорите, оно ушло именно на результат.
Даже по манежу решение было принято, только когда мы стали бронзовыми в 2003 году, тогда Минтимер Шарипович Шаймиев и Камиль Шамильевич Исхаков постарались. И то я цену назвал минимальную, боялся отпугнуть, хотя знал реальную цену этого манежа. А потом неожиданно металл почти в два раза подорожал. Слава Аллаху, что наши руководители не отказались от идеи строительства манежа и довели до конца эту стройку. Вы понимаете, что не будь этого третьего места, не было бы манежа? Потом уже, когда Шаймиев подарил клубу интернат, мы туда почти не вкладывали командные деньги.
— За это время нельзя было одного вырастить или условного Янбаева купить?
— И что изменилось бы? Янбаев не наш воспитанник.
— Ну, пусть хотя бы был один, чтобы публике подыграть.
— Если в следующем году Янбаев у нас окажется, то все будет нормально?
— Ну, нет, однако было бы приятно местной публике, если бы взяли Янбаева, Измайлова, Билялетдинова.
— Насчет Янбаева, то я бы хотел, чтобы Ренат у нас играл, переговоры с Ольгой Смородской — президентом «Локомотива» — шли, но мы по цене не договорились, а так я очень этого хотел.
НАШ ИГРОК В «БАРСЕЛОНЕ»
— А вам известна фамилия Эрбол Атабаев?
— Это воспитанник 11-летний наш, который сейчас в «Барселоне»? А в какое время он от нас ушел?
— Этим летом. По крайней мере, в интернете так написано.
— Он ушел летом, когда мы в интернате не управляли, а в это время в интернате руководил Нияз Акбаров. Тогда еще Алексей Курзенев ушел, хотя я разговаривал с его мамой здесь лично. Но я почувствовал, что вот бывает, что люди не хотят ничего. Им обещают золотые горы там, а у вас ничего нет, и они уходят. Я лично предпринимал попытки, чтобы он у нас остался. Курзеневой объяснял ситуацию часа два, она опоздала на автобус, я ее довез куда-то, в машине втолковывал, что он нашему клубу нужнее, чем кому-то там. Но уехали… Ну, уехали и уехали, что теперь? Насильно мил не будешь. Время покажет, кто прав.
— Какова перспектива того, что в Казани или Татарстане появятся воспитанники «Рубина»?
— С нашей инфраструктурой — конечно.
— Когда?
— А мы Вагиза Галиуллина кем считаем? Нашим?
— Он узбек, вроде…
— Но он наш воспитанник. Это устраивает общественность? Его взяли мальчиком никому неизвестным, привезли из Узбекистана. Долго у нас был, отдали сейчас его в аренду, он играет в Нижнекамске, причем достаточно квалифицировано, теперь поедет с нами на первый сбор. Если он в следующем году будет играть — это наш воспитанник?
— А не жалеете, что отдали Соломона Квирквелию в Нижнекамск?
— Ни в коем случае, Соломон там окреп, получив игровую практику. Настолько же мощно выглядит Игорь Портнягин — тоже на первый сбор с нами едет. Кстати, Портнягин это наш воспитанник? Родом он из Владивостока. Он пришел сюда «сырым» мальчиком с больным сердцем, мы его вылечили и подняли на ноги. Если так брать, то и Бухаров не наш воспитанник.
СЧАСТЛИВЫМИ ИЗ ЭТОЙ ГРУППЫ ВЫПУСКА МОГУТ БЫТЬ ТОЛЬКО ОДИН — ДВА. А МЫ ДУШУ В РЕБЯТ ВКЛАДЫВАЛИ ВСЕ ЭТИ 10 ЛЕТ
— Бухаров — да, это либо Набережные Челны, либо Краснодар. А хотелось бы из Казани.
— А может еще из Авиастроительного района? Нет? Чтобы поближе к базе был. Я чувствую себя татарстанцем, для меня небезразлично, если наши мальчики будут играть. Я, может быть, больше всех в этом заинтересован, наверное, не для того, чтобы приезжали иностранцы, не для того, чтобы мы тратили сумасшедшие деньги на приобретение тех или иных игроков. Лучше купить четырех суперигроков, а остальные наши будут. И мы будем высоко в таблице.
Безусловно, без легионеров мы не обойдемся, чтобы решать европейские задачи, они должны быть -квалифицированные и очень серьезные игроки, но остальные должны быть свои. Иншалла так и будет. Пусть они приедут мальчиками из Владивостока, но пройдут все ступени становления здесь, как Месси в «Барселоне». Любой, кто приехал, прошел все стадии роста с нами, он наш воспитанник, потому что мы из материала сделали игрока. Это то, ради чего мы все делаем.
Каждый из родителей хочет, чтобы он играл в «Рубине». Проходит время, наступает момент выпуска, кто-то отсеивается. Мы же готовим конкретно под «Рубин». И вдруг кто-то не попадает из интерната в дубль. И вдруг мы плохие — хотя потратили средства на образование, на воспитание ребят, одевали их, старались быть внимательными. Но все это забывается. Вы понимаете? Вы должны это понять. Счастливыми из этой группы выпуска могут быть только один — два. А мы душу в ребят вкладывали все эти 10 лет. Ну, не получилось. Родители должны с самого начала понимать, что во главу угла в интернате поставлено образование. Для меня намного важнее, чтобы мой сын был духовно образованным, нежели он будет футболистом. Потому что в футбол он будет играть всего 10 лет. А дальше по жизни как он пойдет? Но не все родители это понимают. Все хотят, чтобы они были футболистами.
— Отсев идет постепенно, через год-два обучения?
— По-разному. Некоторые заканчивают интернат, но они не востребованы. Мы пытаемся устроить их в институт физкультуры, делать из них наших тренеров. Кто-то соглашается. К каждому отдельный подход.
В конце концов, для большинства контингента мы будем плохими. Но есть и родители, которые с пониманием относятся к происходящему и говорят нам спасибо. Даже когда ребенок не попадает в команду. То есть они понимают, что мы вложили все, мы дали то, что могли. Более того, дети — не наркоманы, они привязаны к спорту, у детей — футбол, спорт на всю жизнь. Мы надеемся, что, став взрослыми, они будут вспоминать эти годы как лучшие. Дескать, я был воспитанником «Рубина», там прошли мои молодые годы и так далее. Можно подходить с этой стороны, а можно говорить, что он чем-то недоволен.
— Коренное отличие интерната «Рубина» от интерната «Ак Барса» в том, что в «Ак Барсе» родители чаще всего не довольны тренером, который преподает в конкретной группе, никто вообще не вспоминает про директора Ковтуна. Но в общении с родителями, чьи дети ходят в рубиновский интернат, очень часто ругают лично Ивана Альбертовича. А вот про тренеров ваших ничего плохого не говорят.
— Если речь идет об увольнениях, то увольнения идут только с моего согласия. Если мы чувствуем, что тренер или воспитатель выполняет работу только потому, что должен, если он не вкладывает душу, то этот человек нам не нужен. Но где найти таких людей? Сложно, мы ищем. А для того, чтобы найти, нужно через многое пройти. Я уже говорил, что любой профессиональный клуб не может пройти без стрессов. Для суперклубов стрессы — необходимость. Они могут быть организационные, финансовые, любые другие. Но через все это идет становление. Мы хотим быть лучшими во всем.
ДАНИЛЬЯНЦ МЕНЯ И ПОСЛАТЬ МОЖЕТ, ЕСЛИ ЧТО…
Что касается увольнения техперсонала интерната, то это все тоже моя инициатива. Если кто-то не соответствовал, мы увольняли. Работала у нас на высоком посту Фарида, к которой я приходил, смотрел на ее работу. Я с ней проработал 11 лет. И когда я увидел, что что-то не так — она властвует, не в свою зону лезет, ошибается, мы с ней расстались. Потому, что, если она ошибалась, то в первую очередь ошибался я, потому что у меня такой работник был 11 лет. Это моя вина, и я не снимаю с себя ответственности. Если кто-то что-то не так делает, я как руководитель виноват, потому что у меня этот человек работает. Хотя определенный период очень многое держалось на ней. И такая нагрузка сумасшедшая на ней была. Порой казалось, как она это делает?! Я ей говорил: Фарида, вот твои рамки, дальше не надо. Но она привыкла управлять. В итоге она пришла и говорит: я не могу так больше. Тем более, она была после болезни, и чтобы стрессовые ситуации не создавать, я ей сказал: Фарида, давай, прежде всего, подумай о здоровье, и мы разойдемся. На том и порешили.
— Но с Данильянцем вы не расстанетесь?
— Еще раз говорю: есть плюсы и минусы и у меня, и у Данильянца, как у любого другого. Мы не безгрешны. Но единственное, в чем мы уверены, и бог тому судья, что мы душу вкладываем в свою работу. И стараемся, чтобы это было хорошо. В профессиональных качествах Ивана Альбертовича и порядочности я, как вице-президент, не сомневаюсь. Не потому что он мой друг, с которым я вот с детских пор рос. Я знаю его родителей, знаю его принципиальность. Я вам могу один пример привести его принципиальности. Звонит как-то Саша Мацюра и говорит: в высшей школе тренеров проходят курсы, позвони Альбертычу, попроси, чтоб пораньше отпустил, что мне эти три часа дают. Я отвечаю: ты же знаешь, бесполезно, он меня пошлет. Звоню Данильянцу, а он сходу: Курбан, даже не проси. Когда дело касается работы, у этого человека нет друзей.
Я долгое время хотел, чтобы он приехал, но он был занят и сборной Молдавии, и федерацией, и так далее. Я рад, что он, наконец, здесь. Сколько у него проектов! «Всей семьей на стадион» — его проект. Детские садики, которых у меня и в мыслях даже не было, это его проект. То, что по субботам и воскресеньям полный манеж детей, это его проект. Еще столько его проектов, которые пока тормозят. У нас такая ситуация со спортивным директором клуба Андреем Громовым, к сожалению… Раньше мы все проще решали. А сейчас надо к нему обращаться, и все — тормоз. Но есть такие проекты, которые для республики важны. Вот пример, как работает Громов. Детям интернатовским, тренерам, надо улететь домой на каникулы. На это нужно 346 тысяч рублей. Эти деньги есть в клубе, для нас это копейки. Но не реагируют… Вы скажите, я заплачу, потом разберемся. Таких моментов много. Я не хотел об этом говорить.
Мне бы хотелось, чтобы в отдельном интервью с Иваном Данильянцом вы бы осветили истинность всего этого. Альбертыч он контактный, в отличие от меня. Если у вас общение будет налажено, он спокойно будет общаться. Вы спокойно можете задавать ему вопросы, он на них ответит. Чтобы не было разговоров по интернату. Все стрелки перевели на Альбертыча, но все забывают, что это я руковожу им. В первую очередь, на меня надо стрелки вести. Все проходит через меня, но удар принимает на себя он. Это неправильно. То, что он требовательный и жесткий, да. Это не отнять. Может быть, чересчур жесткий, — может быть. У него большой объем работы — тоже да. Надо это? Думаю, что надо, уверен в этом. По-другому нельзя. Если мы хотим быть лучшими. А мы ими будем. Время это утвердит и покажет.
— Через полгода в Казани стартует Универсиада. Есть в «Рубине» или, скажем, «Нефтехимике» кандидаты в студенческую сборную России по футболу? Не обращались ли к вам по этому поводу из дирекции Универсиады?
— Нет, не обращались.
— А как вы думаете, этих людей стоит искать в «Нефтехимике»?
— По возрасту я думаю, что да. И по игре тоже. Здесь в дубле тоже есть талантливые ребята, тот же Уридия, но лучшие из молодых у нас играют в Нижнекамске.
НАШИ ЦИФРЫ ОДНОЗНАЧНО НЕ СООТВЕТСТВУЮТ ИСТИНЕ
— По последней информация из Sports.ru, когда там опубликовали бюджеты, одно из первых мест занял «Рубин» с бюджетом 145 миллионов долларов. Мы спросили у ряда экспертов, они сказали, что это близко к правде. Возможно, чуть поменьше, но недалеко. Больше было только у «Зенита» и «Анжи». А у «Рубина» бюджет выше, чем у всех московских клубов.
— Эти цифры все с потолка. Если уж говорить о прозрачности бюджетов, покажите мне сумму, которая есть у ЦСКА?
— Вот, у них меньше ста, 90 миллионов, а у нас 145.
— Я даже комментировать не буду эту информацию, наши цифры однозначно не соответствуют истине, даже близко.
— У вас в разы меньше?
— Да, намного.
— Вопрос из другой области. Вы интернетом пользуетесь, сайты сами просматриваете?
— Совсем нет. Я и Максиму Лопухову говорил, чтобы он меня меньше этим загружал. И только в случаях, которые он считает принципиально важными, он мне приносит вырезки, и я читаю материалы. А всё остальное… Поверьте, у меня и так много работы. Однажды он мне принёс огромную кипу бумаг, вот, дескать, что пишут о «Рубине». А я ему говорю: ты что, Максим, хочешь, чтобы я время своё тратил? Давай мне только то, что считаешь действительно значимым.
— То есть только ключевые издания?
— Да, он знает, что мне нужно. На что реагировать, на что не реагировать.
— Значит, вы знакомитесь только с мониторингом?
— Да.
— В самолёте можно почитать.
— В самолёте тоже есть возможность потратить время с пользой (смеётся) Если всё это читать, на всё это время тратить, слишком много времени на это уходит.
«РУБИН» — НЕ «БАРСЕЛОНА». ЭТО ПРЕССА ВСЕ ПЕРЕПУТАЛА
— Курбан Бекиевич, ставка на зрелищный футбол, как философия, сохраняется?
— Безусловно, она неизбежна. Поэтому те приобретения, которые мы хотим сделать, они именно на это направлены.
— С Домингесом вы играли очень зрелищно…
— С Чори, да. Скажешь ему: Чори, надо так! И он, скрипя зубами, со злостью, но делает. Ругались с ним, туда-сюда. И вот так, тихо-тихо, Чори понял, что от него требуется. Что это ему во благо, что от этого он будет ещё сильнее играть. Я так привык. Но ведь для следующего этапа и для команды нужно было действовать именно так. Уехал Домингес в «Зенит» и стал там играть так, как мы здесь обговаривали. Только его в Питере загнали в рамки, что нельзя было делать. Потому что Чори — это свободный художник. Но когда он вернулся в Казань, то раскрылся в полной мере. Футбольный интеллект, который в нём заложен, помогал ему решать на поле самые сложные задачи. Причём и в атаке, и в обороне. Он был абсолютно командный игрок. К тому же лидер по натуре. К нему прислушивались и на поле, и в быту.
— Всё-таки вопрос про «барселонский» футбол. Вы говорили, что мы будем играть как «Барселона», в такой остро атакующий футбол.
— Вот видите, вы сейчас сказали то, что я не говорил. Я не говорил такого. Вопрос прозвучал так, это было после матча Лиги Европы с «Твенте» в Москве. Я говорю, что вот в такой футбол, как сегодня мы сыграли, постараемся всегда играть. Вопрос журналиста звучал так: что вас сподвигло на такие изменения, ведь раньше вы играли от обороны? Я сказал: матчи с «Барселоной». В результате, все переворачивают с ног на голову. «Бердыев сказал, что будем играть как «Барселона». И вы вопрос также озвучили. А я ведь совсем про другое сказал. Понимаете, а я вот теперь сижу, читаю это всё, и думаю, а оно надо было тебе всё это говорить? Я сам себе головную боль нашёл из ничего. Промолчи я, как папа советовал. Вот вы говорите — это имидж, шоу. Вот я и влез в это шоу и до сих пор отмываюсь.
— Можно было дать опровержение на клубном сайте.
— Так давали опровержение. Но никто же не слышит уже. Всё. А вы говорите — участвуйте в этом шоу. Так может в этом случае просто молчать?
— Хуже клубу будет.
— Это безусловно. Я согласен. Но что принесёт больше вреда — это одному богу известно. Моё молчание, но результат, который даёт команда. Или моя болтовня и худшие результаты.
— Ещё по игре. Всё-таки окончательно ли вы отказались от атакующего стиля и вернулись к старой оборонительной модели?
— Нет, мы от этого не отказываемся, просто у нас выпали ведущие игроки группы атаки: Ерёменко, Рязанцев. В последнем матче Рондон. Это те люди, которые отвечают за созидание. Уберите из состава «Барселоны» Хави, Иньесту, я бы ещё сюда Бускетса добавил. И это будет совсем другая команда. Я не сравниваю наших игроков с «барселонскими», но по роли в команде это похоже.
ЖИЗНЬ ПО АРСЕНУ
— У вас висят портреты Венгера и Фергюсона. Это те тренеры, на кого вы ориентируетесь в работе?
— Я его знаю, мы с сыном были у него на тренировках, с Костей Сарсания, у нас хорошие отношения, мы не друзья, не приятели — просто профессиональные хорошие отношения. Я видел то, что он делал, какую базу он сделал, потолок со светом, так как в Англии света мало, амортизирующий паркет. То есть настолько все продумано, как ты заходишь на базу, одеваешь бахилы, снимаешь обувь, одеваешь тапочки, потом назад заходишь. Все до мелочей продумано.
Отдельная сторона для детей, с портретами тех, кто создавал и развивал «Арсенал». Столовая общая, дети через цветочную перегородку видят основной состав. Нет прямых углов у столов, все столы круглые, нет ни у кого своего места, во время обеда ты можешь сесть за любое место, настолько все продумано до мелочей. Понимаешь, что здесь есть хозяин, который всем этим руководит. Там всё — это Венгер. Мы с ним много говорили, о тактике немного, больше об инфраструктуре, я об этом много вопросов задавал.
Понимаешь, что у человека огромный потенциал неисчерпанный, по финансовым возможностям это ведь не самый богатый клуб Англии. Но он всегда держит планку, где-то чуть-чуть не хватает до полного успеха, но это бизнес-проект. Берет неизвестных, делает звезд, продает, при этом задача стоит — быть наверху, но чуть-чуть не хватает.
А портрет Фергюсона — это подарок сына, на обратной стороне автограф сэра Алекса. Сын выстоял очередь, достал. Я с почтением отношусь к этим тренерам — это те, кто сами создавали клубы.
— Венгер себя не исчерпал в тренерском ремесле?
— Вы как Панов сейчас говорите. Всё может быть, но я могу сказать, что таких людей очень мало. Я у него в «Арсенале» был, с таким позитивом оттуда уехал. Когда мы приехали, нам сказали, что у нас 30 минут, он сильно занят. Я сначала задал вопросы по тактике, потом посмотрел на часы, еще 10 минут, хотел задать вопросы по инфраструктуре, он понял, что я неравнодушен, откинулся на кресле, и я понял, что у меня есть еще время. Мы хорошо поговорили. Общение с такими людьми, кто бы они ни были — большой опыт.
Недавно я случайно поговорил с человеком в аэропорту, вообще не знал, кто он такой, он автограф попросил, мы сели и начали разговаривать — просто про жизнь. Я столько почерпнул из этого общения! Мне стыдно было попросить у него телефон, чтобы еще пообщаться, жалею сейчас об этом. Резко разговор завершился, подошла женщина, сказала моему собеседнику: быстрее, там посадка. Мы попрощались, и они быстро ушли. И такое приятное ощущение было от разговора, разницы нет, кто это. Такие случайные встречи обогащают и заряжают.
— Общение происходило в Казани?
— Нет, в Москве.
ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ МАРАТ КУРБАНОВИЧ?
— Тренерская работа Венгера и Фергюсона — это модель работы, на которую вы ориентируетесь?
— Это все подарки сына, он знает тех людей, которых я уважаю.
— А чем сын занимается?
Марат Бердыев: — Звукорежиссурой, я фрилансер, собираю радиопрограммы, с музыкантами работаю.
— Вы — автор гимна «Рубина»?
— Да, так получилось, это пока не гимн, это гимн болельщиков.
— А почему Лондон
— Поехал учиться туда и остался, курсы для звукорежиссера.
Курбан Бердыев: — Давайте не будем про это, у него свои серьезные проекты, он не говорит об актерской линии, сценариях, стесняется. Но я горжусь им.
— Марат, а кем дальше хотите работать?
Марат Бердыев: — Хочу реализовать себя в этом деле, как пойдет…
— А сейчас приехали в гости или помогать в этой трудной ситуации?
— На самом деле, я приехал на игру с «Интером» на два дня, потом «упало» это письмо и вот… Пришлось задержаться.
— То есть вы не юрист, просто помогаете отцу?
— Да, просто там много чисто рутинных вопросов, с теми же адвокатами, я помог разгрузить отца. Потом адвокаты в Германии говорят по-английски, помочь надо и в переводе тоже.
Продолжение следует
Z=Z=Z
Курбан Бердыев: «Вы задаете вопросов больше, чем следователь вчера…». Часть 1-я
Курбан Бердыев: «Вы задаете вопросов больше, чем следователь вчера…». Часть 2-я