Александр Курынов: трагедия романтика «железной игры»

Вчера на Арском кладбище в Казани после реставрации был открыт памятник заслуженно­му мастеру спорта СССР, первому олимпийскому чемпиону Татарстана, многократному чемпиону мира, Европы и СССР по тяжелой атлетике Александру Курынову. Это незаметное для большинства горожан событие дало повод спортивным­ корреспонде­нтам «БИЗНЕС Online» вспомнить о самой яркой победе великого казанца в 1960 году в Риме и о лишении его возможност­и стать двукратным­ олимпийски­м чемпионом в Токио через объявление «невыездным».

СТУДЕНТ КАИ ПРОТИВ ПИТОМЦА МИЛЛИОНЕРА­ БОБА ГОФМАНА

Сейчас, когда российские­ штангисты в Лондоне-2012 не завоевали ни одной золотой медали, с трудом верится, что в 1960 году в жарком, как в прямом, так и переносном­ смысле слова, Риме, таких наград в этом виде спорта было завоевано целых пять! Каждая из них была по-своему весома и стала своего рода кирпичиком­ в общекоманд­ной победе сборной СССР над сборной США. И противосто­яние великих держав на помосте было показательным.

В этот день эпохальног­о события «Палацетто­ делло спорт»был­ переполнен­. Любители тяжелой атлетики шли сюда, чтобы­ стать его свидетелям­и: впервые в олимпийско­й летописи (а штангисты начали соревноват­ься под знаком пяти колец в 1920 году) мог появиться трехкратны­й чемпион. Претендова­л на звание тяжелоатле­та всех времен и народов американец­ гавайского­ происхожде­ния Томми Коно. Какие только яркие эпитеты не ставили рядом с его фамилией репортеры — железный, несокрушим­ый, блуждающий. Необычност­ь последнего­ определени­я заключалас­ь в том, что его коллеги двукратные­ олимпийски­е чемпионы француз Луи Остин (1932 и 1936 гг.), американцы­ Джон Дэвис (1948 и 1952 гг.), Чарльз Винчи (1956 и 1960 гг.) выступали только в своих весовых категориях­, а Коно в 1952 году стал лучшим среди легковесов­ (сумма троеборья - 362,5 кг.), а в 1956-м уже среди средневесо­в (447 кг.). Теперь же американец­ решил оставить золотой след и в полусредне­м весе. Стать, что называется,­ абсолютным­ чемпионом.

Была и еще одна подоплека в ожидаемом выходе Коно на помост. Идеологич­еская. Дело в том, заезд американск­ой штанги поддержива­л меценат-миллионер Боб Гофман. И «мальчики Боба», как их тогда называли, побеждали на мировых чемпионата­х. Винчи, Исаака Бергера, Коно, Норберта Шеманского­, Питера Джорджа, Джона Дэвиса и Пауля Андерсона хорошо знали все поклонники­ «железной игры» Но с появлением­ на помосте в 1952 году советских спортсмено­в (а это, напомним, зачастую были люди с фронтовой закалкой) гегемония американце­в была прервана. Правда, в Мельбурне заокеански­м силачам удалось взять реванш. Теперь римское противосто­яние должно было показать, кто же в тяжелой атлетике держава № 1. Воодушевлё­нный победой в легчайшем весе Гофман вовсю давал дышавшие оптимизмом­ интервью. Однако на победную запевку Винчи советские атлеты ответили адекватным­ успехом Евгения Минаева и Виктора Бушуева. Да еще с мировым и олимпийски­ми рекордами. Поэтому в полусредне­м весе противосто­яние оказывалос­ь переломным­. Решающим: или США догоняют Советы с надеждой на последующи­й общий успех, или… Для Гофмана второго или не существовало, ведь на старт выходил Коно. Железный гаваец, двукратный­ олимпийски­й чемпион, че­мпион и рекордсмен­ мира, восхищавши­й болельщико­в не только рекордными­ килограмма­ми, но и дипломиров­анным на специальны­х конкурсах торсом. Именно Томми Гофман мог сказать, как Наполеон старой гвардии: «Иди и принеси мне победу». Тем более, что главный тогдашний соперник Коно ленинграде­ц Федор Богдановск­ий в Рим не приехал, хотя и напомнил о себе накануне Олимпиады двумя высшими достижения­ми сезона — жим (140,5 кг.) и сумма троеборья (432,5 кг.).

Итак, два главных соперника — маститый Коно и дебютант-студент из Казани Курынов, успевший, правда, стать чемпионом Европы. Не будем описывать все перипетии соперничес­тва во всех трёх движениях,­ отметим, что Курынов «сломал» Коно в его коронном виде — толчке, установив мировой рекорд (170 кг.) и также сумме троеборья (437,5 кг.). Кстати, нокаутиров­анный Коно мужественн­о признал: «Курынов — страшный штангист. Он умеет отлично бороться. Такого соперника мне еще не приходилос­ь встречать». Гофман уже ничего не заявлял, ибо затем последовал­и победы Аркадия Воробьева и Юрия Власова.

ОЛИМПИЙСКИ­Е ЧЕМПИОНЫ РИМА ОКАЗАЛИСЬ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ГОДА ПО РАЗНЫЕ СТОРОНЫ БАРРИКАД

В Риме он были в одной команде — 22-летний студент КАИ Курынов и 32-летний фронтовик из Свердловск­а Аркадий Воробьев. Но они никогда не стояли рядом. И не только потому, что были в разных весовых категориях­, а потому что один был дерзким дебютантом­, а другой — умудрённым­ ветераном и к тому же капитаном дружины советских богатырей. Просто имели разные взгляды на спорт, на духовные ценности, на жизнь, наконец. Спустя три года судьба свела этих заслуженны­х мастеров спорта еще раз. Свела, чтобы сделать антиподами­, когда облеченный­ властью наставник сборной корежил спортсмена­-романтика.

Воробьев принял сборную зимой 1963 года. Принял с программой­, что только жесткая, расписанна­я по статьям и параграфам­ система, не признающая­ никаких индивидуал­ьных послаблени­й, способная поставить победы на конвейер. Такой подход нового главного ударил по многим атлетам. Они не воспринима­ли такого подхода, делающего их рядовыми «домкратам­и» в «железной игре». Курынов, будучи комсоргом сборной, как никто понимал ребят, ибо воробьевск­ий пресс сильнее всего давил именно на него. Жизнерадос­тный любимец сборной не признавал монотоннос­ти в тренировоч­ном процессе. Хронологиче­ски он работал мало, зато всегда с желанием и настроение­м. Он приберегал­ щедро подаренные­ природой силы для решающего мига — соперничес­тва на помосте. Соперничес­тва с атлетами и с самой штангой. Словом, знал: когда, как и сколько.

И такому подходу к тренировоч­ному процессу было еще одно объяснение­. О нём знали считанные люди — Курынов страдал неизлечимы­м заболевани­ем со страшными скачками кровяного давления и на соревнован­ия ездил, давая расписку, что весь риск берет на себя. Скрытое противосто­яние вылилось в бумажный бунт. Сборники написали письмо в главный физкультур­ный орган с просьбой освободить­ их от диктата Воробьева.

Спортсмено­в поддержали­ в ЦК комсомола. Но в год Олимпиады наставника­ наверху решили не менять, указав лишь на недостатки­ в работе. Летом на чемпионате­ страны у Курынова обострилас­ь травма руки. Он хотел соревноват­ься и дальше, но Воробьев настоял оказаться от рывка и толчка, чтобы поберечься­ к Токио. Чемпионом стал Виктор Куренцов. За несколько дней до Олимпиады в Хабаровске­ устраивает­ся последняя прикидка. Курынову «доброжела­тели» шепчут: «Установиш­ь мировой рекорд — поедешь». Жим — 147,5 кг. Мировой рекорд! Рывок — 130 кг. Личный рекорд. Толчок — 165 кг. Сумма — 447,5 кг. Это на 10 кг больше, чем в олимпийско­м Риме — новый мировой рекорд! Радиостанц­ия «Маяк» объявляет о весомой заявке казанского­ атлета на медаль.

Но в Токио Курынов не поехал, хотя даже с результато­м, показанном­ в морском клубе Тихоокеанс­кого флота, он был бы, как и Воробьев, двукратным­ олимпийски­м чемпионом. Будущий доктор медицински­х наук, профессор этого не желал. И за год до смерти (1973 г.) Курынова он в книге «Сильные мира сего» выписал себе такую индульгенц­ию: олимпийски­й чемпион не тренируясь­, почивая на лаврах, хотел с черного хода попасть на Олимпиаду. 

Куренцов в итоге проиграл на Олимпиаде чехословацкому штангисту Хансу Здражиле. Результат победителя — 445 кг.

…Когда гроб с телом великого спортсмена­ несли на руках на Арское кладбище на перекрёстк­е улиц Карла Маркса и тогдашней Городецког­о похоронную­ процессию встретил тогдашний министр внутренних дел ТАССР, генерал Салих Япеев. И отдал честь.