Рассказал о главных страхах спортсменов.
Бывший блокирующий «Белогорья», «Урала», «Динамо» и «Кузбасса» Дмитрий Шестак рано завершил игровую карьеру – в 32 года. Он объяснил это тем, что перестал получать удовольствие от процесса, не видел дальнейших перспектив и не хотел обманывать себя и волейбол.
Многие спортсмены боятся прощания с профессиональным спортом, опасаясь совершенно другой жизни, но Шестак оказался не из таких и смог реализовать себя за пределами площадки, сначала став предпринимателем, а теперь профессиональным психологом.
В интервью корреспонденту «БО Спорт» Дмитрий рассказал, из-за чего просел его бизнес по производству досок садху, почему спортсмены скрывают работу с психологами, а также объяснил важность чтения книг и ведения дневников.
«Горю психологией, я нашёл своё призвание»
– Дмитрий, когда мы с вами общались в 2019 году, вы делали доски садху (доска с вертикально вбитыми медными гвоздями) и занимались «дизайном человека». Это осталось в прошлом?
– «Дизайн человека» точно в прошлом. Немного охладел к данной методике, когда начал фундаментально изучать психологию. Доски садху в моей жизни всё ещё присутствуют, но это уже сложно назвать бизнесом. Гвозди теперь скорее как хобби. Возможность самостоятельно сделать хороший и качественный оперативный подарок.
– Видел, что в 2024 году вы продавали бизнес, связанный с производством досок садху. Почему?
– Не сочтите за хвастовство, но мы с супругой стали первыми, кто в нашей стране начал столь активно и масштабно раскручивать стояние на гвоздях. У людей появился огромный интерес к этому, все благодарили и рекомендовали доски садху своим родным, друзьям. Мы были абсолютными лидерами рынка.
Спрос был очень высоким и он, разумеется, рождал предложение. К 2022 году маркетплейсы уже ломились от гвоздей. Мы просто не выдержали конкуренцию с менее качественными, но более дешевыми вариантами. Мы изначально делали продукт высокого качества и не могли уронить цену.
В один момент у меня была идея продать технологию, производство, даже бренд ShestakEnergyBoard. Были предложения о покупке, но покупатели хотели, чтобы я по-прежнему принимал активное участие в рекламных кампаниях. А мне не хотелось, потому что я не знал, какого качества доски новые люди будут делать. В итоге бизнес не продался – может, даже к лучшему.
– Сколько на пике вы зарабатывали на гвоздях в месяц?
– 1,25 миллиона рублей чистыми. Я амбициозный человек и у меня была мечта заработать миллион на гвоздях. Во время игровой карьеры я таких денег никогда не зарабатывал, максимум 500–600 тысяч в месяц. Для достижения цели было потрачено много сил: обучение, погружение в бухгалтерию, продажи, стратегическое планирование, маркетинг. Когда добрались до миллиона, это была победа, но мы были очень уставшими.
– Судя по вашим социальным сетям, вы и психолог, и мотиватор, и преподаватель, и коуч.
– Основной акцент сейчас на психологии, на терапии. Более того, фокус сузился до спортивной психологии. А всё, что вы перечислили, по большому счёту, это путь к ней. Эту базу необходимо было получить.
В хронологическом порядке сначала появился коучинг. Это метод консультирования, направленный на помощь человеку в достижении личных или профессиональных целей, путём раскрытия его потенциала и выявления внутренних ресурсов. В нашей стране слово «коуч» часто носит негативный характер, но во всем мире это мощный инструмент, который не стоит недооценивать.
С преподаванием тоже понятно. У каждого практикующего психолога есть свои любимые психотехники и упражнения. Я не исключение. Поэтому с удовольствием обучаю этим техникам и передаю свои знания, как любителям психологии, так и профессионалам.
– Вы уже профи? У вас есть соответствующее образование?
– Да, конечно. В 2023 году я окончил международную академию коучинга и психотерапии. После этого начал вести терапию. А в 2024 году получил диплом клинического психолога в Московском психолого-социальном университете (МПСУ). Ещё в том году я случайно попал курс по психологии спорта в Российском международном олимпийском университете. И благодаря этому вспомнил о своей первоначальной идее, которая была у меня после завершения карьеры – остаться в спорте, но не в роли тренера, а спортивного психолога.
Буквально два дня назад я закончил обучение в Московском институте психоанализа по направлению «Психология спорта». Там мы уже более глубоко изучали спортивную психологию – как её можно применять, как лучше помогать спортсменам и тренерам. Мне это дало третье дыхание, вдохновение. Это то, чем я сейчас горю. Мне очень нравится снова общаться со спортсменами. Смотрю на коллег, с кем учусь и общаюсь, и понимаю, что у меня перед ними огромное преимущество – я сам в прошлом профессиональный спортсмен, я был в этой системе. Я могу полностью сопереживать спортсмену и погрузиться в эти переживания. Мне легче понять, что их тревожит, какие у них эмоции.
Помимо спортивной, идёт обучение и по классической психологии. Это тоже сильно поможет в работе с внутренним миром спортсмена. Я обязательно буду поступать в аспирантуру, буду писать кандидатскую. Мне настолько это всё понравилось. Но сначала магистратура. Уже подал документы на поступление в БелГУ на факультет психологии.
– Вы сейчас счастливы?
– Однозначно. Мне часто говорят, что я нашёл своё призвание. Я и сам это чувствую. Я никогда не мечтал остаться именно в волейболе, но выбрал профессию, с помощью которой могу взаимодействовать с волейболистами без привязки к какому-то клубу или федерации. Кроме того, я могу работать с представителями разных видов спорта – это очень интересно, потому что везде есть своя специфика. Волейболисты, хоккеисты, футболисты отличаются. Спортсмены-одиночники вообще отдельная история. Это очень интересно и очень меня вдохновляет.
«Спортсмены боятся, что работа с психологом будет расценена как слабость»
– Есть ли какая-то существенная разница между спортивной психологией и обычной, назовём её гражданской?
– Принципиальной разницы нет, но есть нюансы. Работа спортивного психолога чаще направлена на то, чтобы спортсмен умел справляться со своими эмоциями и переживаниями ради достижения поставленной цели. У нас всё подчинено результату. Чтобы эмоции не мешали в игре, чтобы спортсмен умел переключаться с бытовых проблем на работу. Чтобы не просто ходил в зал, а полностью отдавался процессу. Одна из важных миссий спортивной психологии – научить атлета на два-три часа максимально фокусироваться на тренировочном или игровом процессе.
Я знаю, что некоторые тренеры обладают этими знаниями и подсказывают игрокам, но, насколько я знаю из общения с ребятами, это делают далеко не все тренеры и не всегда. Поэтому это ложится на плечи спортивного психолога.
Ещё одна важная миссия спортивной психологии – научить спортсмена саморегуляции. Чтобы, если у него что-то случается, он в моменте мог самостоятельно справиться со стрессом, с какой-то тяжёлой для него ситуации. Он ведь не может во время игры позвонить психологу и проговорить проблему. Он должен иметь свой чемоданчик с инструментами и быстро привести себя в оптимальное состояние, поменять свой настрой и качественно выполнить свою работу. В спортивной психологии гораздо больше мотивации и позитивного мышления, в отличие от классической терапии, где это запрещено делать.
– Из волейболистов публично о работе с психологом говорили разве что Дмитрий Мусэрский и Константин Абаев. Игроки стесняются или боятся признаваться?
– Хороший вопрос и у меня есть на него ответ. Я провожу много клинических интервью со спортсменами и 90 процентов не хотят предавать огласке работу с психологом. Причины разные. Многие боятся, что работа с психологом будет расценена как слабость. Многие боятся общественного обсуждения – «он поплыл, он сломался, у него кукуха поехала». К слову, я с клиентами в основном работаю над спортивными проблемами, над улучшением результатов, но стараюсь прорабатывать и отношение к общественному мнению, в частности умение справляться с публичной критикой со стороны тренеров или болельщиков.
Ещё один фактор, из-за которого спортсмены скрывают работу с психологом – боязнь наказания и осуждения со стороны тренера, руководства. Специалисты старой закалки могут расценить визит к спортивному психологу как угрозу, как некого конкурента – «ты со мной не поговорил, а пошёл к стороннему человеку, значит, не доверяешь». При этом есть единицы спортсменов, которым всё равно на общественное мнение. А некоторые даже гордятся, что работают с психологом. Но большинство спортсменов действительно это скрывают.
– Сколько нужно сеансов, чтобы игрок избавился от волнения на площадке?
– Достаточно поработать со спортсменом три-четыре раза – и уровень его стресса упадёт. Надо буквально немного инструментов ему дать и качество игры уже вырастет. Не секрет, что основная проблема для спортсмена – страх ошибки. Она очень сильно влияет на качество выступлений, на качество исполнения элементов. Если этот страх убрать, то мы увидим совсем другое качество.
У меня уже выработался свой протокол – восемь занятий. За это время спортсмен, по сути, получает базовое психологическое образование. Он получает инструменты для саморегуляции, начинает развивать свой фокус, внимание и концентрацию. Между занятиями есть упражнения, домашние задания. Появляются знания, что такое эмоции, откуда они берутся и как они связаны с потребностями.
– Страх ошибиться идёт из детских школ? На маленьких детей давят, с них требуют результат...
– Отчасти да. Вы ведь недавно смотрели фильм про Гамову. Там маленькие челябинские девочки сказали, что волнуются во время игр из-за страха поражения, чтобы потом не получить люлей от тренера. Психологические травмы часто идут от тренеров, но нельзя только их в этом обвинять.
На самом деле спортсмен может и сам себе этот страх навязать. У меня есть кейсы, когда ребята переходят из молодежной команды во взрослую. На них обрушивается ответственность, они сильно переживают. А тут ещё и тренер говорит: «Ты откуда такой? Ты вообще играть умеешь? Кто тебя тренировал?». Всё, у них появляется огромный страх ошибиться.
Даже взрослый спортсмен может сильно занервничать после смены тренера, после перехода в другую команду, после серии неудачных игр. Допустим, не забил два-три важных мяча, команда из-за него проиграла. В следующей раз боится, начинается отжиматься – и это идёт во вред команде.
– Помимо страха ошибки, что входит в тройку самых популярных психологических проблем спортсменов?
– Страх завершения карьеры и страх, связанный с травмами. Когда игрок получает травму, он попадает в депрессивное состояние. Плюс все страхи подтягиваются. А вдруг не восстановлюсь и не получу новый контракт? Вдруг не заиграю? Вдруг я опять получу травму? Когда руководство – адекватное, тренер и другие игроки тебя поддерживают, то, конечно, такой игрок быстро восстанавливается, чувствует, что он нужен и всё благополучно складывается. Но мы знаем, что не всегда так бывает – иногда травмированные игроки оказываются брошенными. И вот тогда некоторым просто необходима помощь спортивного психолога.
«При Череднике «Динамо» пригласило психолога – это было ужасно»
– Какой сейчас пул спортсменов, с которыми вы регулярно работаете?
– Около 25-ти. Это те, с кем работаю персонально. Меня ещё периодически приглашают на выступления перед командами. Волейболистов пока мало, но я думаю, что постепенно база будет увеличиваться. Уверен, что многим смогу помочь.
– Сколько у вас сейчас консультаций в день?
– В день я могу проводить четыре консультации, но в среднем по три. Потому что у меня консультация идёт два часа, получается шесть часов вовлеченного разговора. Это тяжеловато. Очень нравится работать со спортсменами любого уровня. От подростков детской спортивной школы до заслуженных мастеров спорта. Но пока пул спортсменов не такой большой, гражданских больше, поэтому работаю со всеми.
– Кого больше среди ваших клиентов – молодых ребят или тех, кто страшится приближающего завершения карьеры?
– Преобладают девочки и мальчики с действующей карьерой, которые понимают, что ментальная подготовка тесно связана с физической. Спортивная психология помогает во многих аспектах. В том числе психологи учат правильно отдыхать. Профессиональный спортсмен в большинстве случаев не умеет отдыхать. Он получает экстремальные объемы физических нагрузок. Чаще всего между тренировками он смотрит сериалы, зависает в социальных сетях. В этот момент тело не отдыхает. Мозг занят, время быстро пролетает, а ты не восстанавливаешься. Не секрет, что некоторые спортсмены позволяют расслабляться и алкогольными напитками. Я категорически против этого. И рассказываю спортсменам о других куда более действенных способах.
– Вы во время игровой карьеры взаимодействовали со спортивными психологами?
– К сожалению, у меня был негативный опыт в московском «Динамо». Клуб пригласил психолога со стороны после конфликта тренера с игроками. У нас были беседы, тесты, мы писали, что думаем про тренера, что хотели бы изменить в жизни коллектива. Нас уверяли, что всё это анонимно и конфиденциально, но в итоге по почерку пытались определить, кто и что писал. Это было ужасно и имело катастрофические последствия. Доверие к тренеру и руководству было полностью потеряно.
Тогда главным тренером был Юрий Чередник и, видимо, он не отличался психологической стойкостью – не мог справиться с критикой. Думаю, именно из-за таких случаев игроки не очень доверяют психологам, которых нанимает клуб. Честно говоря, именно из-за того случая я долгое время не обращался к спортивному психологу, о чём сейчас сильно жалею. Он мог бы мне помочь с определенными проблемами.
– Допустим, человек не обращается к психологу, потому что очень стеснительный. Вместо этого заказывает книжки по психологии и читает. Это может помочь ему?
– Всё зависит от человека и его способностей. Если человек прочитал, положил книжку в стол и будет думать, что он теперь прокачанный, это вряд ли поможет. А вот если он прочитал, применил какие-то методики, почувствовал изменения и продолжил работать над собой, то это, конечно, поможет ему справиться с проблемой.
Самообразование никто не отменял. На самом деле я именно такой пример. Живя в Финляндии, я начал читать первые книги по коучингу и психологии. Я ещё в 2018 году начал прорабатывать определенные страхи, применяя знания из книг. Это помогло мне без боязни завершить карьеру. Но тогда, разумеется, у меня не было какой-то научной базы, не было фундаментальных знаний.
– Как вы считаете, на каком уровне сейчас спортивная психология в России?
– Могу сказать, что в советское время спортивная психология у нас была на высочайшем уровне. Если мы посмотрим на командную фотографию после легендарной победы наших баскетболистов над США на Олимпиаде-1972, то на ней есть три человека, про которых мало кто знает. Это специальная комплексная научная группа, в составе которой были спортивный психолог и аналитик. Они занимались ментальной подготовкой.
У нас было много ученых, которые занимались спортивной психологией. Аутотренинги, гипнозы, визуализация, идеомоторика, стресс-менеджмент. В 90-е годы все наши признанные специалисты начали уезжать за границу и достигли хороших результатов с другими сборными. За границей спортивная психология очень сильно изучена. Очень большие бюджеты потрачены на исследования.
Те наши специалисты, что уехали, сильно ценились и ценятся до сих пор. Ими было написано много литературы на иностранном языке. Самое смешное, что мы сейчас берём эти учебники и переводим на русский. Понятно, что уже есть новые технологии, которые мы применяем. Но в целом в СССР всё было на очень высоком уровне, все были очень крутые.
В 90-е, в 2000-е сложилось негативное мнение по поводу спортивной психологии и психологии в спорте. Они не воспринимались ни тренерами, ни руководством. Сейчас уважение к спортивной психологии возвращается. Пусть это будет через несколько лет, но мы на пути возвращения на международную арену. Нашим ребятам по любому потребуется помощь, чтобы справляться с этим стрессом, с этой нагрузкой, с этим давлением.
Спортсмены часто работают на пределе физических и психических процессов. Кстати, как и военные. Мы понимаем, что после завершения СВО огромному количеству наших бойцов потребуется психологическая помощь.
«Благодаря психосоматике за полтора часа избавился от аллергии, которая мучила всю жизнь»
– По ходу разговора вы отметили, что изначально хотели быть спортивным психологом. Почему пришли к этому только через несколько лет?
– Это длинная история, но попробую вкратце её пересказать. После завершения карьеры я купил сессию у очень хорошего и дорогого коуча. Мой запрос был такой – я хочу зарабатывать миллион рублей в месяц. И в ходе беседы эта женщина мне говорит – у вас что, аллергия? Я говорю, да всю жизнь аллергия на шерсть домашних животных, собак и кошек. Она мне: «Дмитрий, сначала мы учимся любить котиков, а потом зарабатываем миллионы». Она мне провела терапию по психосоматике и после полутора часов та аллергия, которая меня мучила всю мою жизнь, просто исчезла. Я приехал в Белгород, поехал в теще, поднёс персидского кота к лицу – и ничего!
– Как это?
– Я сначала подумал, что самовнушение. Поэтому на следующий день снова приехал к теще, залез под кровать, собрал там шерсть, понюхал – всё нормально! Все мои друзья знают, как я мучился с аллергией. Любил животных, но не мог их себе позволить, потому что аллергия всегда ярко проявлялась – отёки, сопли, трудности с дыханием, обязательные антигистаминные препараты. А тут всё в порядке. Я подумал, что это какое-то чудо, какой-то гипноз, такого не может быть. Так я узнал, что психосоматика – серьёзный рабочий инструмент. И благодаря ему в нашей семье появился Коржик – собака породы джек-рассел-терьер.
– Впечатляющий эффект.
– Я написал коучу, поблагодарил. Она пригласила меня в Москву на тренинг в качестве соведущего. Возможно, она во мне что-то увидела, почувствовала. Она работала по двум направлениям – коучинг и психосоматика. Мне очень понравился подход, я был восхищен и вдохновлен. Я, по сути, стал её учеником. Параллельно ещё занимался гвоздями.
Когда мы в 2019 году обсуждали психологию, я ей говорил, что есть спортсмены, такие же, как я, которые тяжело переживают завершение карьеры. И часто впадают в депрессию из-за того, что не могут себя найти после. Они идут в тренерскую систему не потому, что хотят, а потому что больше ничего не умеют или боятся взяться за что-то другое. И я хочу им помогать.
– Отговорила?
– За три дня. Мол, спорт и волейбол – это узко, там мало клиентов. Рекомендовала смотреть шире на терапию, на психосоматику. Она для меня была большим авторитетом, и я прислушался. Кроме того, тогда сильно погрузился в гвозди. Был очень сильно вовлечен в этот процесс. С утра до вечера – продажи, мастер-классы и так далее. Ставил людей на гвозди, занимался с ними целеполаганием, визуализацией. Во время этих тренингов люди задавали более глубокие вопросы по психологии, по эмоциям, по потребностям. Но у меня было недостаточно инструментов и знаний в этих вопросах. Поэтому я пошёл учиться. И постепенно вернулся к спорту и волейболу.
– Насколько много спорта сейчас в вашей жизни? В 2019-м вы планировали поучаствовать в Ironman: заплыв на 3,86 километра + езда на велосипеде на 180,25 километра + бег на 42,195 километра.
– До полной дистанции Ironman я ещё так и не добрался. В моем списке семь половинок с лучшим результатом 4:59:23. Полная дистанция занимает больше времени на подготовку, 14–16 часов в неделю, столько у меня пока нет. В триатлоне я был три с половиной года, было много стартов. Но в связи с рождением третьего ребёнка и переездом в Москву триатлон пришлось пока приостановить. Это хобби, которое занимает достаточно много времени. Если в Белгороде я мог выйти из дома и побежать или сесть на велосипед и поехать, то в Москве всё не так просто – сначала нужно добраться до определенной локации. Но бег в моей жизни остаётся. Периодически бегаю полумарафоны, сейчас готовлюсь к Московскому марафону, который состоится 21 сентября. В триатлон обязательно вернусь, чтобы сделать полную «железку».
– Переехали в Москву из-за угрозы безопасности?
– В том числе. 24 февраля в 5:30 утра я, наверное, был одним из первых, кто увидел из окна ракеты, летящие в ту сторону. Это был, конечно, некий шок. Обстановка в регионе была очень острая. Сейчас беспилотники летают каждый день, и мы видели, как по ним стреляют из пулемётов и автоматов. Но это была одна из причин. У меня дети профессионально занимаются баскетболом. Сын в системе ЦСКА, уже стал победителем первенства России, участвовал в тренировочном лагере сборной по своему возрасту. Дочка Василиса – чемпионка Москвы. Переезд был логичным решением для нашей семьи, но наш дом по-прежнему в Белгороде, и мы туда часто ездим.
– Какой совет вы можете дать начинающим спортсменам?
– Нужно работать не только с телом, но и с головой, потому что это всё взаимосвязано. Обязательно нужно развивать не только мышцы, но и мозги. Молодым ребятам, с которыми я сейчас работаю, я всегда навязываю чтение книг, саморазвитие. Читать очень важно. Нас сейчас захватил видеоконтент, у нас развивается клиповое мышление. Оно не позволяет нам подолгу на чем-то концентрироваться. А чтение книг – это как раз прекрасная тренировка внимания. 15 минут почитать книгу, не отвлекаясь на телефон, для некоторых сейчас непосильная задача.
Плюс нужно возвращаться к нашим советским наработкам. Когда я сейчас общаюсь с тренерами и возрастными спортсменами, все признаются, что писали дневники. А мы это забыли. А это очень полезное занятие. Анализ прошедшего дня, анализ себя и своей работы, планирование.
– Ведут ли дневники ваши дети?
– Сын ведёт, а дочери пока рано. У детей до 12 лет ещё не до конца сформировано префронтальная кора – область головного мозга, отвечающая за высшие когнитивные функции, такие как принятие решений, планирование, контроль поведения, внимание, память и эмоциональная регуляция. Она играет ключевую роль в формировании личности, самоконтроле и адаптации к изменениям. В общем, критическое мышление появляется чуть позже. Поэтому я отказываю родителям, которые хотят, чтобы я поработал с их детьми. До 14 лет слишком рано. До 14 лет нужно работать с родителями и тренерами, если у ребёнка появились какие-то ментальные проблемы.
– Работа психолога в культуре нашла отражение в сериале «Триггер». Насколько там всё близко к реальности?
– Сериал «Триггер» про провокативную психологию. Его консультантом выступал известный психолог Сергей Насибян. Он рассказывал, что в основу сценария легли вполне реальные кейсы из его практики. Я также применял провокации, чтобы помочь клиентам изменить свои убеждения, выйти из зоны и мобилизовать внутренние ресурсы. Но потом от этого отказался. Мне ближе более мягкие методы. Например, как у тренера-психолога Теда Лассо из одноименного сериала про футбольную команду.
После волейбола он стал трейдером, а теперь делает доски садху и «дизайн человека» (13.03.2019)
ДОСЬЕ «БО Спорт»
Дмитрий ШЕСТАК
Дата рождения: 28 ноября 1986 года
Место рождения: Кемерово
Карьера: ДЮСШ Кемерово – 1993–2000, «Белогорье-2» (Белгород) – 2000–2006; «Югра-Самотлор» (Нижневартовск) – 2006–2008; «Белогорье» – 2008/09; «Урал» (Уфа) – 2009/10; «Динамо» (Москва) – 2010/11; «Тюмень» – 2011/12; «Изумруд» (Екатеринбург) – 2012/13; «Кузбасс» (Кемерово) – 2012/13, 2013/14, 2015/16; «Дагестан» (Махачкала) – 2014/15; «Пршибрам» (Чехия) – 2016/17; «Хуррикаани» (Лоймаа, Финляндия) – 2017/18; «Чекка» (Ливан) – 2017/18.
Достижения в клубах: обладатель Кубка ЕКВ (2009), бронзовый призёр Лиги чемпионов (2011), серебряный призёр чемпионата России (2011), серебряный призёр чемпионата Финляндии (2018), чемпион Ливана (2018).
Достижения в сборных России: чемпион Европы U19 (2003), победитель Всемирной Универсиады (2009).