Большое интервью с капитаном и главной звездой «Ак Барса».
Александр Радулов после шести лет выступления в НХЛ вернулся в Россию, подписав двухлетний контракт с «Ак Барсом». Некоторые эксперты скептически относились к перспективам форварда в КХЛ из-за его возраста. Однако 37-летний нападающий провёл очень яркий сезон: стал лучшим бомбардиром «барсов», а также вошел в топ-3 самых результативных игроков всей лиги. Смазало впечатление от сезона, как сам признался Радулов, поражение в седьмом матче финала Кубка Гагарина от ЦСКА. Сейчас нападающий вместе с командой готовится к новому сезону, который стартует уже 1 сентября игрой как раз против армейцев в Москве.
А пока мы поговорили с Александром о прошлом сезоне, поражении в финале и жизни в Казани.
Интервью с перерывом на покупку школьной формы
Наш разговор прошёл при необычных обстоятельствах. Александру необходимо было съездить в школу «Адымнар» и купить там форму для младшего сына, который пойдет туда в первый класс. В итоге интервью мы записывали по дороге в школу и обратно, сидя в автомобиле Hyundai Sonata, который клуб выделил для хоккеиста.
О статусе суперзвезды Радулова лучше всего говорит реакция жителей Казани на него. Чуть ли не каждая вторая встречная машина сигналила, когда видела напротив себя Радулова. Стоило капитану «Ак Барса» выйти из автомобиля, так к нему обязательно кто-то подходил за фотографией или автографом. В школе и вовсе хоккеиста моментально окружила толпа людей. Александр, к слову, никому в фотографии не отказал и простоял из-за этого приличное время на жаре.
В интервью «БИЗНЕС Online» Радулов признался, что ему нравится заниматься семейными вопросами и помогать супруге, он также не видит ничего сверхъестественного в том, что ездит на скромном клубном автомобиле. Но начали мы наш разговор с самого болезненного вопроса – финала Кубка Гагарина.
«ЦСКА заслуженно победил в финале. Тут не стоит лукавить»
– Александр, в прошлом сезоне «Ак Барс» остановился в шаге от Кубка Гагарина. Насколько тяжело восприняли поражение в седьмом матче от ЦСКА?
– Особо не переживал, а что переживать? Как случилось, так случилось. Конечно, всегда хочется побеждать. Если вы помните, то в седьмой игре у нас были хорошие шансы. Мы повели 1:0, хотя в первом периоде ЦСКА очень много времени провёл у нас в зоне и владел огромным преимуществом. Потом они сравняли счёт, но мы тут же вышли вперёд. Я много играл в седьмых играх и знаю, что в такой ситуации очень важно повести в счете. Мне показалось тогда, что хоккейный бог был на нашей стороне. Но следом нам забили...
Скажу честно: очень обидно упускать преимущество в таких матчах. Тем более, мы вернулись в серию со счёта 1–3, приехали в Казань и перед своими болельщиками позволили сопернику дважды сравнять счет. В этой ситуации можно сказать, что мы «отдали» матч, а можно похвалить ЦСКА. Наверное, будет правильнее сказать, что они выглядели свежее и переломили ход встречи.
– Кажется, оба раза вы позволяли ЦСКА забивать после своих же ошибок.
– ЦСКА пытался отыграться и где-то заставлял нас ошибаться. В хоккее без ошибок ничего не бывает. Мы были близки, но проиграли. Думаю, это урок для всей нашей команды, для наших ребят. Тот же ЦСКА строился не один год. У них хорошая команда, и они заслуженно победили. Тут не стоит лукавить.
– Считаете, что ЦСКА помог именно опыт?
– На что-то одно ссылаться точно нельзя, тут много факторов. Но я согласен, что у них была более опытная команда на момент финала. Они прошли этим составом не один плей-офф, выиграли несколько седьмых матчей. А у нас некоторые ребята оказались впервые в такой ситуации. Как бы ты не думал об этом, не настраивался на решающие игры, а опыт играет огромную роль. В каких-то незначительных ситуациях (в тех же удалениях) этот самый опыт и сказывается. Без поражений не бывает побед. Надеюсь, мы тоже извлечем полезный опыт из этого поражения и станем сильнее.
– Можете это поражение в финале назвать самым обидным или тяжелым в карьере?
– Я бы не назвал его каким-то таким. Безусловно, оно одно из таких. У меня было поражение в седьмом матче финала, когда ЦСКА уступил «Магнитке». Мы тогда уступали в серии 2–3, победили в Магнитогорске, вернулись на седьмой матч в Москву и проиграли дома. То поражение тоже было очень болезненным. У нас там была молодая команда.
Часть ребят, которые играли тогда за ЦСКА, они были и в этом финале с «Ак Барсом». Понимаете, да, как это работает? Этих игроков было не так много, но сам факт: они прошли через то поражение, закалились и набрались опыта. Наверняка этот самый опыт им помог и в финале против нас.
Надеюсь, и нашим ребятам поражение в финале даст какой-то опыт, определенный стимул двигаться дальше. Потому что самый важный шаг – это последний, когда нужно закрыть серию. Он очень сложный. У кого-то получается сделать это сразу, у кого-то – нет. У меня же как было: я вышел в первый свой финал с «Салаватом Юлаевым» и мы сразу же выиграли. А после этого я проиграл два финала. Как это работает – я не знаю, но опыт в этих ситуациях играет ключевую роль.
«Паника при 1–3 в финале? Мы, наоборот, сплотились»
– При 1–3 многие уже «похоронили» вашу команду, сам Билялетдинов даже шутил на пресс-конференции на этот счёт. Показалось, что уже и сам «Ак Барс» смирился с поражением. Это было так?
– Я не думаю, что Зинэтула Хайдярович сдался. Это больше психология с его стороны была. Он хотел раскрепостить ребят и донести им, что они должны делать на льду то, что умеют. В итоге следующие два матча мы провели хорошо. Я, кстати, читал разные мнения, где писали, что ЦСКА позволил нам отыграться и вернуться в серию. Но это хоккей – тут всё решается на льду, в небольших моментах. Им как раз никак не удавалось сделать этот последний шаг в пятом и шестом матчах.
– Вы пересматривали седьмой матч?
– Нет, я вообще никогда не смотрю. Может быть, в будущем когда-нибудь пересмотрю, а так я стараюсь не смотреть, не слушать и не читать ничего.
– Внутри команды была какая-то паника при счете 1–3?
– Никакой паники не было, все всё понимали. Пока ты не проиграл четыре матча – ты живешь, у тебя есть шанс на победу. В психологическом плане просто чуть меняешься, когда осознаешь, что больше права на ошибку нет. Всё становится чувствительнее, и ты выходишь на лед с мыслью, что если проиграешь, то сезон для тебя окончен.
Я думаю, мы, наоборот, сплотились в тот момент. Нам было важно просто выигрывать. Даже не сам матч, а отдельные отрезки в матчах. Хоккей в этом плане очень крут: ты можешь удалиться или ошибиться в какой-то ситуации, но через две минуты у тебя появится шанс всё исправить. Ты выходишь на лёд в свою смену, и всё для тебя начинается заново. Никогда нельзя сдаваться – это самое главное, я считаю.
– На вас давил груз ответственности, что вы лидер и должны вести команду за собой?
– Все эти нервы остаются где-то в раздевалке. Когда выхожу на лед и начинается игра, я не думаю о посторонних вещах. Оно само как-то уходит куда-то. Может быть, нервозность возвращается, когда сидишь на лавке. Но как только я снова на льду, то ни о чём об этом не думаю. Это всё мешает и отвлекает.
– У вас всегда так было? Или всё-таки бывали ситуации, когда из-за нервов игра не шла?
– Знаете, был один такой момент, который я очень хорошо помню. Это был 2010 год, Олимпиада в Ванкувере, когда мы вышли играть против канадцев. Это, наверное, единственный момент в моей карьере, когда меня до игры прям трясло. Я очень сильно переживал и нервничал. Был абсолютно не в своей тарелке – и в раздевалке перед матчем, и уже на льду по ходу самой игры. После того матча у меня всё это ушло.
– А как не нервничать или не переживать перед самой главной игрой сезона, где решается судьба Кубка Гагарина?
– Я нервничал и переживал. Я вам скажу, что и в ЦСКА все нервничали. Важный момент состоит в том, сможешь ты или нет справиться с этими эмоциями уже непосредственно во время матча.
«Зинэтула Хайдярович пришёл и сказал: «Вы должны играть так и так, другого не дано»
– Насколько сложным сезон получился в эмоциональном плане? «Ак Барс» не попадал в плей-офф в середине чемпионата, постоянно писали о конфликтах внутри раздевалке.
– Было сложно. Ты проигрываешь, ничего не получается, в раздевалке накалена обстановка, все ходят с недовольными лицами. Всё это накладывалось друг на друга, как снежный ком. Из такой ситуации было очень сложно выходить. Когда ты из неё всё-таки выходишь, это очень окрыляет, но попасть в неё я бы никому не пожелал.
– Может быть, это просто был момент притирки?
– Не без этого. На самом деле было очень сложно. В командных видах спорта, когда приходит много новых игроков, сразу очень тяжело построить команду. Особенно когда еще и новый тренерский штаб. Должно пройти какое-то время. Потом из этой обоймы новичков кто-то отпадает, другие притираются, и всё налаживается.
Мне кажется, мы еще быстро и хорошо вышли из этой ситуации. Мы бултыхались первые два-три месяца: одна хорошая игра, следующие пять-шесть – оторви и выкинь. Когда всё поменялось и появились общие правила, мы включились и поняли, что должны идти все вместе и к одной цели.
– Что в этот момент сделал Билялетдинов?
– Он пришел, всех собрал и спокойно всё объяснил. С какими-то игроками он провел личные беседы, со мной тоже был такой разговор. В плане тактики игры он сразу сказал, какой хоккей хочет видеть, и как мы должны играть. И еще важный момент состоял в том, что все эти игровые моменты мы постоянно тренировали, усовершенствовали. Даже банальные вещи какие-то: выходы из зоны, игра в своей зоне в защите.
– Так вы, наконец, поняли, что от вас требуют?
– Может быть, да. И при Олеге Валерьевиче всё это объяснялось и говорилось. Просто был какой-то выбор на льду... Не знаю, как объяснить. Может быть, мы не совсем понимали, что от нас хотят. А Зинэтула Хайдярович пришёл и сказал: «Вы должны играть так и так, другого не дано». В зоне атаки импровизируйте и создавайте, пожалуйста. А игра без шайбы должна выглядеть только так и никак иначе. Он от всех начал требовать.
– Рассказывали, что он очень много о тактике беседовал чуть ли не с каждым игроком.
– А он всегда таким был. Когда я попал в «Динамо» в 18 лет, он и там много времени уделял тактике. В сборной России также. Кому-то это нравится, кому-то – нет. Это уже другой вопрос.
– А вам комфортно было при новых требованиях?
– Я подстроился под них, потому что если ты не подстроишься, то не будешь играть – и всё.
– Бывают же примеры звёздных игроков, которые не хотят подстраиваться в таких случаях.
– Пока ты даешь результат – да, ты можешь играть как хочешь. Но сейчас я не знаю примеров таких игроков. Возьмите Макдэвида или Маккиннона: они всё равно без шайбы проделывают огромный объем работы.
– Вы говорили, что у вас был отдельный разговор с Билялетдиновым. Он просил вас меньше эмоций проявлять на льду?
– Он всегда мне об этом говорит. Просит направлять эмоции в нужное русло. Ребята могут тоже самое мне сказать. Иногда у меня это получается, иногда с этим сложно совладать. На льду мне очень тяжело совладать с эмоциями, но нужно как-то справляться, потому что это может пойти во вред команде или лично мне.
«Откуда мотивация играть так в 37 лет? Я люблю хоккей, мне всегда хочется выигрывать»
– Вы после шести лет за океаном вернулись в КХЛ. Были какие-то переживания или опасения? Некоторые эксперты говорили, что вы в 36 лет не потяните уровень лиги.
– Многие до сих пор так говорят или пишут. Мне без разницы. Пока у меня есть силы и здоровье, я готов играть, хочу побеждать и наслаждаться хоккеем. Это всё, что я могу ответить на эту критику. Когда я не смогу тянуть уровень нашей лиги, конечно, закончу. А пока я хорошо себя чувствую и полон сил. Я люблю хоккей.
– Тянуть уровень КХЛ вы сможете еще долго. А играть на уровне суперзвезды?
– Вы меня снова пытаетесь вывести на что-то (улыбается). Я не считаю себя суперзвездой. У нас много других звезд, много хороших молодых пацанов. Пусть меня оценивают другие, а я хочу получать удовольствия от хоккея и побеждать.
– Вы, судя по всему, читаете критические отзывы о себе?
– Иногда скидывают что-то про меня, иногда смотрю какие-то программы в ютубе, что-то проскальзывает в ленте. У меня нет такого, что я на кого-то подписан и смотрю отдельные выпуски. Сейчас я поговорю с вами, у меня будет время отдохнуть и что-то посмотреть, я залезу в ютуб. Может быть, что-то про футбол там выйдет, я очень его люблю. Несколько дней назад смотрел Васю Уткина, у него выпуск был про Андрея Тихонова. Мне очень зашел этот выпуск. Я когда рос, Тихонов здорово играл в «Спартаке».
– А смотрите что-то не про спорт?
– А если не про спорт, то вылезает какая-то политика. Я всё это не особо люблю.
– Лично вы как оцените сезон для себя? Вы вернулись в КХЛ после шести лет в НХЛ, вошли в топ-3 лучших бомбардиров...
– Я возвращался после не очень хорошего сезона за океаном, после травмы и операции. Хотелось доказать себе, что я могу играть ещё лучше и порадовать болельщиков. Я удовлетворен какими-то моментами, но всегда хочется большего. То, что мы остались в шаге от Кубка, это, конечно, добавляет печали. В целом сезон мы провели хорошо, его можно засчитать в актив. Это был огромный опыт для нас.
– Как вам уровень лиги после возвращения из НХЛ?
– Я считаю, что НХЛ – сильнейшая лига, не буду тут юлить. В каких-то моментах наша лига стала ровнее, в этом плане потолок зарплат работает. Но в тоже время за океаном конкуренция выше, любой может обыграть любого. Тяжело предсказать, кто выиграет Кубок Стэнли. Кто мог сказать, что «Вегас» станет чемпионом? Это как ткнуть пальцем в небо.
– Как ваш организм в 37 лет реагирует на нагрузки?
– Чем старше становишься, тем больше времени уделяешь восстановлению и тренировкам. Нельзя давать себе большие паузы летом, потом будет тяжелее входить в рабочий ритм. Где-то что-то болит, но ты компенсируешь это работой в зале и на льду.
– А откуда находить мотивацию столько работать в таком возрасте?
– У меня она есть, мне всегда хочется выигрывать.
– Приходилось какие-то разносы в раздевалке устраивать, чтобы взбодрить команду? Мы же часто по ходу сезона видели, как камеры выхватывали вас на скамейке запасных и вы пихали партнёрам. Партнёры не обижаются на вас?
– Да нет. Где-то на эмоциях может что-то произойти, но, опять же, я же это делаю не для того, чтобы специально кого-то задеть или обидеть. Бывает, мне отвечают, случается перепалка на повышенных тонах. Это абсолютно нормально. У каждого есть свой взгляд и видение.
– То есть вам тоже можно ответить?
– Я всегда открыт к этому. Я тоже человек, который ошибается. Хоккей – очень эмоциональный вид спорта. Все заряжены, никто не хочет проиграть, поэтому со стороны может выглядеть так, как будто мы готовы «разорвать» друг друга.
– Лично вы ведь даже в двухсторонних матчах заводитесь и не хотите проигрывать, где-то начинаете выговаривать партнёрам.
– А кто хочет проиграть? Скажите мне, какой спортсмен хочет проиграть (улыбается). Может быть, просто кто-то спокойнее всё это пропускает через себя, но я чуть другой, более эмоциональный. Кому пофиг на это – тот не играет на высоком профессиональном уровне.
– Главный тренер «Адмирала» Леонид Тамбиев после серии с «Ак Барсом» вообще сказал, что по-хорошему ненавидит вас.
– Да, я слышал это (улыбается). Это приятно. Я могу так же сказать про него, мне не особо приятно было играть против его команды. Очень вязкая команда, которая постоянно перед тобой.
– Панин назвал их хоккей «блевотным».
– Ну а кого это волнует? Если это дает результат, значит, это работает. Вы бы видели атмосферу на матчах во Владивостоке, как люди там болеют и сходят с ума по команде. Когда «Адмирал» проиграл нам, весь дворец никуда не ушёл – люди стояли и ждали свою команду. Это же классно и здорово! И именно Тамбиев построил такой хоккей «Адмиралу», именно он впервые в истории вывел команду во второй ранд Кубка Гагарина. Столько нервов они нам потрепали...
– После победы в серии над «Адмиралом» вы зашли в раздевалку и сказали, что купите билеты на финал конференции всем желающим игрокам дальневосточной команды. Кто-то обратился к вам?
– Это всё было на эмоциях, нервы были накалены до такой степени... Мы реально не хотели лететь во Владивосток на шестой матч, хотели всё закончить в Казани. А они приехали и просто обыграли нас, мы сели в самолет и снова полетели восемь часов до Владивостока. Все были расстроены этим поражением, а Зинэтула Хайдярович нам в раздевалке сказал: «Ребята, так нельзя».
Потом прилетели на шестую игру, увидели снова эту бешеную атмосферу. Мы выиграли, я зашел в раздевалку и на эмоциях это всё сказал. Я ещё помню, что до шестого матча были какие-то заявления вроде того, что «Адмирал» вернёт серию на седьмую игру в Казани. Если я правильно помню, это сказал как раз Леонид Тамбиев. И вот все эти эмоции копились внутри нас, какое-то давление постоянно было. А когда выиграли, прошли соперника, было чувство радости и захотелось что-то сказать. Я же не думал, что в раздевалке мои слова попадут на камеру, я это сказал своим пацанам. Все были счастливы, в раздевалке было ха-ха, хи-хи.
«Казань очень нравится. Мало пробок – это преимущество перед Москвой или Петербургом»
– Насколько получилось отдохнуть и перезагрузиться летом после сложного и длинного сезона? Не так много времени все-таки было.
– Да нормально его было. Лучше же, чем с февраля отдыхать (улыбается). Получилось отдохнуть, всё было круто. После сезона я день-два побыл в Казани и уехал в Москву. Провел время с семьей, с родителями, на месяц съездил в Италию. Конечно, времени с близкими хочется проводить больше, его всегда не хватает.
– Сейчас вы их намного чаще ведь видите, если сравнивать с карьерой за океаном?
– Последний год в «Далласе» я родителей и старшего сына вообще не видел. Это накладывало свой опечаток. Жизнь-то идет, хочется видеть своих родных и близких.
– Вы говорили, что Италия – ваша любимая страна. Чем она вам так нравится?
– Едой, морем. Мне очень нравится климат, я кайфую от итальянской пасты и пиццы, морепродукты тоже очень хорошие. Я отдыхаю под Флоренцией, там есть небольшой городок – тихо и спокойно.
– В Европе вообще хоккеистов узнают? Там же не так сильно развит этот вид спорта.
– В Италии в этом плане вообще спокойно. Да и в Казани в принципе спокойно. Когда-то это ведь закончится и перестанут узнавать вообще.
– Вы год прожили в Казани. Насколько комфортно вам здесь?
– Очень нравится город. Мало пробок, летом вообще классно, очень удобно, люди любят хоккей. Мне очень нравится, что мало пробок. Это одно из преимуществ Казани. Я люблю Москву или Санкт-Петербург, но там можно по несколько часов добираться до какой-либо точки. В Казани такого нет. Куда-то съездить – это 15–20 минут, если живешь в центре.
– Какие-то места полюбили в Казани?
– С детьми гуляем в парках, когда есть свободное время. Бывает, можем съездить за город, пару раз выезжали в гольф-клуб, в бани. Когда друзья приезжают, возим их в Кремль, кормим национальной кухней.
– Как вам, кстати, национальная еда?
– Очень вкусно, но много её есть нельзя, можно «заплыть за буйки».
– Ваш старший сын пойдет в первый класс в Казани. Принципиально было, чтобы именно здесь, а не в Москве?
– Мы посовещались и решили, что пока будет так. Плюс он будет тут заниматься хоккеем, попробует, посмотрим, что из этого выйдет. На каникулах будет ездить к маме.
– Мы вместе с вами ездили за школьной формой вашему сыну. Насколько вам вообще нравится решать все эти семейные вопросы?
– На самом деле большое спасибо моей жене Ане: она большую часть таких забот, бытовых и прочих вопросов берёт на себя, ограждает меня от них, понимая, как важно для меня правильное восстановление. Но когда есть возможность и появляется немного времени, я тоже по возможности помогаю ей. Так что купить ребенку форму – это, можно сказать приятные для меня хлопоты.
А когда этим потом заниматься? Они же только один раз маленькие, потом вырастут и ничего за них не выберешь.
– Несмотря на статус суперзвезды, вы ездите на клубной Hyundai Sonata. У большинства игроков «Ак Барса» Mercedes или BMW...
– Скоро приедет моя машина, буду и на ней ездить, и на клубной. Старший сын в этом году пойдет в казанскую школу, надо будет и его отвозить. Когда супруга будет ездить на моем автомобиле, я буду на клубном автобусе или машине. В этом плане никаких проблем для меня нет.
– Для вас неважно, на каком вы автомобиле или какие на вас вещи?
– Совершенно верно. Когда дети подрастают, об этом уже не думаешь. Главное, чтобы было хорошо им и твоим близким.
– Вас в «Ак Барсе» сразу стали называть по-татарски Радиком. Откуда это пошло и кто придумал?
– Я знаю, что это татарское имя. Даже не помню, кто меня так начал называть. Может быть, Шипа (Вадим Шипачёв – прим.)? Да, точно, он. Как мне? Мне нравится.
Фото на превью: ak-bars.ru