erid:
Поговорили с ним о Токио.
Одно из новшеств Олимпийских игр в Токио — соревнования ВМХ. В этой велодисциплине два вида — мотокросс, где спортсмены соревнуются в скорости прохождения дистанции, и фристайл, где показывают зрелищные трюки. Во второй должен проявить себя райдер Ирек Ризаев, который родился и вырос в Казани.
В интервью «БИЗНЕС Online» Ризаев рассказал о подготовке к Олимпиаде, влиянии Игр на этот вид спорта, а также объяснил, как дорого стоит начать заниматься ВМХ.
«ВОЗМОЖНО, СКОРО ОТКРОЮТСЯ ДЮСШ ПО ВМХ»
– Ирек, как проходила у вас подготовка к Олимпиаде?
– Я только недавно начал кататься на велосипеде, потому что до этого сильно травмировался. Очень сильно порезал ногу в районе колена – настолько, что было видно коленную чашечку.
– Успеете ли восстановиться к Олимпиаде?
– Сложно сказать. Я могу делать какие-то трюки, но вопрос в том, какого уровня эти трюки. До Олимпиады ещё есть время, поэтому, надеюсь, успею. Мы сидели с тренером сборной и планировали каждый трюк, траекторию заезда. Успели составить программу, но я травмировался, и теперь будет сложно воплотить в жизнь всё задуманное.
– Ранее вы говорили, что работаете индивидуально. Сейчас началась работа с тренером?
– У нас есть тренер сборной, как я уже сказал, и ребята тренируются с ним, ходят в зал. Но я в последнее время отошёл от этого. Я всю жизнь катался сам и привык к этому, поэтому решил продолжить. Конечно у меня были тренировки со сборной, с тренерами, но, к сожалению, к ним я так и не привык, особенно к физподготовке.
Опять же, я всегда катался на велосипеде, этим и нарабатывалась физподготовка. А то, что я начал ходить в зал, в каком-то роде шло во вред: я забивался, не чувствовал велосипед, в принципе было очень сложно. Поэтому решил подождать с такими тренировками, лучше начну их после Олимпиады. Сейчас экспериментировать не хочется. У меня организм привык к другим нагрузкам и что-то новое ломало идиллию.
– BMX впервые вошел в олимпийскую программу. Это большой шаг для развития этого вида?
– Сложно сказать, что даст Олимпиада BMX. Сейчас появилась большая поддержка со стороны государства, появилась сборная, нам оплачивают перелёты на соревнования, тренировочные мероприятия. Это очень приятно. Однако говорить о том, что это даст для популяризации спорта ещё рано. Но ВМХ зрелищен, мне кажется, он будет самым зрелищным на Олимпиаде.
Примерно на таком же уровне зрелищности в Париже будет брейкинг, чуть менее зрелищен, на мой взгляд, скейтбординг. Но это круто, что нас будут показывать широкой аудитории.
– Победа на Олимпиаде может дать машину...
– Если честно, не задумывался об этом. Не думаю о машинах, квартирах, тут всё же лучше говорить о потенциале для вида спорта. Тот же самый парк «Урам» (один из крупнейших экстрим-парков в Европе, который открылся в Казани два года назад – ред.). На мой взгляд, его появление связано именно со становлением ВМХ и скейтбординга олимпийскими видами. Не просто для ребят с улицы это построено, но и для будущих олимпийцев. Власти стали серьёзнее к этому относиться, поэтому ВМХ сейчас меняется. Непонятно, в лучшую или худшую сторону, но меняется. Это станет заметно через лет 10.
– Это ведь уличный вид спорта. Такое внимание не убьёт андеграундность райдеров?
– О подобном можно будет говорить только потом. Станет культура шире или наоборот уменьшится, непонятно. ВМХ 100 процентов сильно изменится. Это может превратиться в условное фигурное катание, где все катаются одинаково и выполняют одинаковые трюки. Ведь появится рецепт победы.
Ты знаешь, что такой-то элемент оценивается по максимальному баллу, и выполняешь его. Пока такого нет. Также может измениться тренировочный процесс. Как сейчас райдер становится райдером? Он просто приходит в скейт-парк, находит себе там друзей, они вместе катаются – и всё идёт от души. Никто никого не заставляет ехать тренироваться: ты приезжаешь сам и кайфуешь от общения и процесса.
Вполне вероятно, что через несколько лет всё изменится. Тебя в детстве привели к тренеру, может, откроется ДЮСШ. Тренер тебя всю жизнь ведёт, говорит как ехать и как прыгать. Всё это убивает аутентичность. Но она может остаться в неолимпийских видах ВМХ, которых довольно много. Там до сих пор проводятся только коммерческие соревнования, а не государственные.
– В чём их отличие?
– Грубо говоря, чемпионат России можно провести, не особо забивая голову самими райдерами. Ты знаешь, что это статусный турнир, на который и так приедут лучшие в стране. Неважно, какой там призовой фонд, площадка, организация – это чемпионат России, от него многое зависит в жизни спортсмена. А вот коммерческие турниры зазывают условиями, призовыми, интересной площадкой. Это очень разные вещи, разные ивенты.
«В ТОКИО БУДУТ ОТСЛЕЖИВАТЬ НАШИ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ»
– Кто ваши основные конкуренты в Токио?
– На Олимпиаде примут участие 18 человек – девять мужчин и девять женщин. Это самые топовые спортсмены мира. Среди них два американца, австралиец – он очень сильный, основной фаворит. Также Венесуэла, Коста-Рика, Франция.
– Как оценивается выступление райдера?
– Судьи выставляют оценки по стобалльной шкале. Есть около десяти критериев – таких, как сложность трюков, чистота исполнения, оригинальность трюков, оригинальность использования площадки и так далее. Затем высчитывается средняя оценка. В финале у нас будет две попытки, каждая по минуте. В зачёт идёт только лучшая. То есть, ты можешь невероятно выступить в первой, а во второй просто проехать и помахать всем ручкой.
Судьи – сами бывшие райдеры, они раньше катались и понимают, что происходит, пытаются максимально честно отсудить.
– Как смотреть выступление «чайнику»?
– Если мы говорим об Олимпиаде, то нужно найти очень качественного ведущего, который сможет объяснить какие-то базовые элементы зрителю. Однако я уверен, можно 10-15 минут посмотреть соревнование, и ты понемногу начнёшь понимать, что происходит, за что даются какие баллы. Чем больше вникать, тем интереснее ВМХ окажется, потому что это очень разнообразный вид спорта. Райдеры не похожи друг на друга, у каждого свой стиль. Трюки могут быть похожи, но исполнение всегда разное.
– На какой результат рассчитываете?
– Тяжело признавать, но с такой травмой будет очень сложно выиграть. Я сделаю всё для этого, выложусь на 100 процентов, однако, сделать это будет очень проблематично. Всё-таки соперники в топовой форме, у них не было перерывов или повреждений, они каждый день тренируются. А я по большому счёту вспоминаю, как прыгать на велосипеде.
– В Токио очень строгие ковидные меры. Вы уже успели разобраться в них?
– Да, с коронавирусом не всё так просто. Мы сдаём два теста до вылета, сдаём ещё один по прилету, передвигаемся там только на специальном транспорте для спортсменов. Приезжаем в олимпийскую деревню и особо из номера не выходим – только на площадку и место приёма пищи.
Наши перемещения будут отслеживаться приложениями на телефонах. Они будут показывать, где мы находились и с кем контактировали. Если у кого-то выявят вирус, а ты с ним контактировал, тебя тоже могут посадить на карантин. Ещё тесты будут сдаваться каждые два дня. Надеюсь, никто не заболеет, потому что это невероятно обидно: приехать в Токио и не выступить из-за этого.
При этом отстранить могут всю команду, поэтому стараемся быть аккуратными. Нас настоятельно попросили привиться, так что шансы заболеть у нас снизились.
– Вы привились?
– Да, во мне уже есть первая часть вакцины, вторую поставлю перед вылетом. Прошло нормально, но ради этой части я летал в Москву – мне не подходил «Спутник V», потому что вторая часть ставилась только через три недели, а вылет был через две. Поэтому поставили «КовиВак», вторую часть введут перед Хабаровском – там мы в течение пяти дней будем проходить акклиматизацию перед Токио.
В Казани я объехал пять клиник в поисках «КовиВака», не нашёл, поэтому полетел в Москву. Одним днём туда летал. Что смешно, я только прилетел оттуда с реабилитации, провёл здесь меньше 12 часов и полетел обратно за прививкой. Переживал, что будут последствия после травмы, всё-таки я сидел на антибиотиках, но у меня даже температуры не было. Перенёс без проблем.
«В РОССИИ ОДНА ИЗ САМЫХ СИЛЬНЫХ BMX-СЦЕН»
– На каком уровне находится ВМХ в России относительно других стран?
– Сложно говорить в нынешних условиях. Месяц назад завершился чемпионат мира, и в полуфинал из россиян прошёл только один человек – я. Остальные, к сожалению, не смогли пробиться. Но обычно минимум трое доходили до этой стадии. Тем не менее, я считаю, что в России одна из самых сильных ВМХ-сцен. Просто кому-то не повезло, кто-то не смог доехать.
– Давно ли этот вид появился здесь?
– В 90-х появились первые ребята. Мне кажется, они сами до конца не понимали, что это такое. Понемногу это развивалось, появлялись первые скейт-парки, новые райдеры. Спустя 30 лет в Казани появился парк «Урам» – один из лучших в мире экстрим-парков.
– Много людей занимается?
– Не так много, как футболом или лёгкой атлетикой, но достаточно. Здесь ведь много дисциплин и, если собрать их всех вместе, получится внушительное количество ребят. Круто, что они сами к этому пришли, либо сами купили велосипед, либо выпросили у родителей. Они сами приезжают, тренируются, их никто не заставляет.
– Дорого ли заниматься этим видом спорта?
– Я недавно заходил в магазин за цепью и случайно стал свидетелем следующей сцены: дедушка покупал своему внуку ВМХ – он стоил 12 или 13 тысяч рублей. Я удивился, потому что это довольно-таки дёшево. Лет 10 назад он стоил столько же, может, был несколько лучше по комплектации, но это чудо. В моей голове ВМХ для новичка стоил около 22 тыс. рублей.
Помимо велосипеда нужно приобрести шлем – это пара тысяч рублей, а также минимальная защита на колени и голень. На этом всё. Дальше приезжаешь в какой-либо парк и тренируешься сколько влезет.
– Защита реально спасает от травм?
– Конечно спасает. Я сам всегда в шлеме, защитных шортах, наколенниках и перчатках. Это точно спасает. Многие думают, что это не круто и не стильно, но это безопасно. Плюс тебе менее страшно при исполнении трюка. Я не говорю, что защита спасёт от всего, но она сильно поможет.
– Сколько повреждений было у вас? Насколько это травмоопасный вид спорта?
– У меня было всего две травмы. Первую я получил по глупости – упал и сломал челюсть. Причём я не делал никаких сложных трюков, а просто разворачивался на велосипеде.
Вторая – нынешняя травма с коленом во Франции. Так что не так много за 12 лет катания.
– На что живут профессиональные райдеры?
– Если ты показываешь хорошие результаты, можешь быть на ставке в минспорта. Это классическая система. Минспорта платит не очень много, если сравнивать с футболистами – это вообще копейки. Но они оплачивают поездки и оказывают медподдержку.
– Сейчас сотрудничаете с «Ред Буллом»?
– Да, я ездил по миру и выступал на крупных соревнованиях, после чего меня заметили. Я мечтал об этом всю свою карьеру, потому что за «Ред Булл» катаются самые топовые спортсмены в мире, они делают невероятные вещи. Когда это произошло, я отходил полгода, было очень круто.
– Как выживали до того, как спорт был признан олимпийским?
– В целом, замечательно. У меня уже были контракты, призовые с соревнований. Ещё я выступал в различных шоу как в России, так и за рубежом. Поэтому не жалуюсь.
– Как купили свой первый БМХ и совершил первый трюк?
– Я всё детство провёл на велосипеде, потом увидел ребят, которые делают трюки, и мне это понравилось. Первый велосипед мне купила мама за пять тысяч – это было подобие ВМХ. Она была только за моё увлечение, по-прежнему поддерживает меня.
– Почему подобие?
– Это было нечто 20-килограммовое, внешне похожее на ВМХ, но слишком непонятное – геометрия была незнакома. Я помню, что в магазин за ним мы приехали на трамвае, а обратно я решил добираться своим ходом. Еду, цепляюсь пегой (специальная трубка, крепящаяся на ось велосипеда для выполнения трюков – ред.) об бордюр и падаю. Сразу открутил её и до сих пор не использую.
– Как начинали заниматься до построения всей инфраструктуры?
– Был скейт-парк на Танковом кольце, я катался там с 2009-го по 2011 год. Были самодельные трамплины в парке Горького. Потом открыли скейт-парк на «Ватане». Но в то время я уже начал ездить по российским турнирам и каким-то чудом научился кататься. В Казани действительно были не самые лучшие условия, но карьера началась благодаря выездам.