erid:
Большое интервью.
Эмма Гаджиева, возможно, первая фигуристка, которая после завершения карьеры сразу же перешла работать в СМИ. И сделала это ещё до того, как на фигурное катание нахлынула популярность Пхёнчхана-2018. Сначала Эмма вела программу на «Спорт ФМ», затем перешла на Sport24, где открыла ютуб-шоу «Фигурка», а сейчас выступает ведущей на «Матч ТВ».
В качестве спортсмена Гаджиева представляла Азербайджан и стала первым представителем страны, кто участвовал на чемпионате мира. Она тренировалась у Виктора Кудрявцева, Елены Чайковской и Марии Бутырской. В своё время выступала на одном льду с хореографом группы Этери Тутберидзе Даниилом Глейхенгаузом.
В этом интервью мы поговорили с ней:
– как конкуренция в сборной России вынудила её перейти в Азербайджан;
– почему от Загитовой неправильно требовать быть суперведущей;
– как в фигурном катании стали бояться высказывать своё мнение;
– на Кубке Первого канала можно было назначить капитанов в каждом виде;
– фигурное катание не популярно во всём мире, и не нужно строить на этот счёт иллюзии.
В КАНАДЕ СМОТРЕЛИ ЗА ТРЕНИРОВКОЙ В ШЕСТЬ УТРА
– Эмма, с чего началось для вас фигурное катание?
– Мне было 11, и мы совсем недавно переехали в Москву из солнечного Дагестана, где я не видела ни катков, ни снега. Когда через дорогу от дома открылся каток Марьино, метро Братиславская, то я попросилась туда. Меня отдали только потому, что там целый год можно было кататься бесплатно. Коньки нам дал наш хороший знакомый. Но они были настолько дореволюционные, что меня выгнали с массового катания, сказав, что в таких нельзя кататься.
И потом я выпрашивала у родителей коньки на все ближайшие праздники в течение года. Даже тогда они стоили недешево. А тратиться родители совершенно не хотели. У меня в семье спортсменов вообще нет, и слово «спорт» никогда не упоминалось. Вот так с массового катания я начала заниматься, и всё пошло очень быстро.
– Вы могли представлять на соревнованиях Россию, но в итоге выступали за Азербайджан. Как случился переход?
– Не могу сказать, что планировала выступать за Россию. Желания перейти не было вообще, так как не было перспектив. Я пришла в школу олимпийского резерва к Виктору Николаевичу Кудрявцеву и занималась у Ольги Марковой на одном льду с Никитой Кацалаповым, Даниилом Глейхенгаузом, братьями Успенскими. Собственно, со всеми, кого мы сейчас видим за бортиками наших чемпионов. Мы все тренировались вместе, и я, естественно, была не самой сильной фигуристкой, потому что все начали в три года, а я – в 11 лет.
Вдобавок, я сломала большую берцовую кость. Очень долго ходила в гипсе от пятки до бедра, практически не сгибала ногу, потом училась ходить заново. Мама сказала, что не видит смысла тратить время и деньги. Я меняла пять школ, чтобы не терять образование, ведь главным условием того, что я катаюсь, были хорошие оценки.
В итоге мама взяла меня, подошла к Виктору Николаевичу и спросила, есть ли смысл кататься.
– Что он ответил?
– Что я способная, быстро схватываю, люблю фигурное катание и готова работать. Но кататься за Россию смысла нет, потому что очень большая конкуренция. А связываться с другой страной он не был готов, потому что на тот момент у него была вся сборная России. Если бы я подошла сейчас к Этери Тутберидзе, она тоже сказала бы, что ей не до девочек и мальчиков из другой страны.
Тогда моя мама – женщина, которая не любит тратить время впустую – напрямую сказал: «А что делать?» Виктор Николаевич сказал кататься за свою страну. Мама ответила, что мы в России родились. Он говорит: «Ну, вы же кто-то». И когда мама сказала, что по метрике мы азербайджанцы, он предложил кататься за Азербайджан. Тогда мама взяла меня, и мы пошли к Елене Анатольевне Чайковской.
Всё ещё помню ощущение, как у меня тряслось всё внутри и снаружи, когда мы шли по длинному коридору в Олимпийском к её тренерской. Моя мама сказала: «Возьмёте ее – она будет кататься, не возьмёте – не будет». И так весь переход в Азербайджан устроила Елена Анатольевна Чайковская.
– Какую можете дать характеристику Чайковской? В чём её вклад в фигурное катание?
– Елена Анатольевна – это отдельная эпоха. Особенно это касается танцев на льду. Потому что обязательный танец, оригинальный, танго – это ею придуманная схема шагов, которую танцевальные дуэты катают до сих пор. Она придумала её сама. Также это тренер, которая воспитала первую чемпионку мира в женском одиночном катании Марию Бутырскую. Её вклад в фигурное катание, на мой взгляд, пока не побил никто. Из российских специалистов уж точно.
– Самое запоминающееся событие или момент из вашей спортивной жизни?
– Наверное, чемпионат мира в Лос-Анджелесе 2009 года. Тогда я стала первой в истории азербайджанкой, которая отобралась на ЧМ. До этого, конечно, были представительницы Азербайджана, но они все были русскими девчонками, которые просто меняли паспорта. А я была своя, родная, и отобралась.
Ещё вспомню открытие катка в Баку. Тогда туда приехал весь первый «Ледниковый период» в составе Навки, Плющенко, Ягудина, Башарова, Авербуха, Слуцкой. И вместе с ними была я, девчонка-фигуристка, которая начала кататься в 11 лет и даже не мечтала о чём-то высоком. Мы ехали в одном автобусе со всеми чемпионами, я сидела рядом с Ириной Слуцкой. Приехало всё правительство страны. Это было таким ярким и эмоциональным событием, что я поняла – всё не зря.
Из отрицательного вспоминаю ситуацию, которая сейчас кажется забавной. Был мой первый юниорский чемпионат мира в Канаде. Вообще это, наверное, был мой пятый старт в жизни – до этого было два этапа Гран-при и ещё какие-то «бэшки». И вот чемпионат мира. Для меня было шоком, что канадцы покупали билеты на тренировки в шесть утра, чтобы посмотреть, как катается моя группа. На тот момент в России было сложно такое представить, а в Канаде был пик внимания. У меня был «Дон Кихот», я встала в начальную позицию. И увидела, что меня показывают на всех восьми экранах. Это был хоккейный каток: на кубе 4 экрана и ещё 4 по каждой стенке. И после этого я вообще не помню свое выступление. Я тогда много наваляла, но ничего не запомнила. Очнулась только, когда программа завершилась.
– Вы закончили карьеру в раннем возрасте – около 20 лет. С чем было связано?
– Всё банально – была травма, не сопоставимая со спортом. Необходимо было делать операцию, но её было страшно делать, потому что она была специфическая. Поэтому я приняла решение завершить. В 20 лет я понимала, что олимпийской чемпионкой не стану, а осваивать журналистику, которую давно выбрала, уже пора начинать.
– Из-за чего случилась эта травма?
– Травма колена, с которой я живу по сей день, это нормальная история для фигуристов. Самые слабые места спортсменов – это колени и спина. Когда ты прыгаешь, падаешь, выворачиваешь колени, идёт накопительный эффект. Мне нужно было делать операцию, но никто из врачей не гарантировал, что она пройдёт хорошо и что я после не буду хромать. Это мешало бы и в обычной жизни, не говоря о спорте. Сейчас я поддерживаю тонус колена специальными упражнениями. Как только я перестаю заниматься, моё колено начинает ныть. Вот такая участь спортсмена – на протяжении всей оставшейся после профессионального спорта жизни поддерживать своё состояние здоровья.
СПОКОЙСТВИЕ ДУДАКОВА И ИСТОРИИ МАМЫ ГЛЕЙХЕНГАУЗА
– За всю карьеру вам удалось поработать со многими специалистами – Кудрявцевым, Чайковской, Бутырской. Их подход чем-то отличался?
– Тогда не было особых различий. В каждой группе был хороший тандем «мужчина-женщина», и он поддерживается до сих пор. У Чайковской, например, был Владимир Котин, который всегда помогает. Не было только таких тренеров, которые тебя постоянно хвалят. Всем нужен результат. Но мне очень повезло с каждым из них, потому что каждый был человеком. И когда сейчас говорят, что Тутберидзе – изверг, я понимаю, что она очень человечно относится к девчонкам в определенный момент. Так же было и со мной.
Был момент, когда у меня просто все левое бедро было отбито в синяках от падений. Я подъехала к Елене Анатольевне и сказала, что больше не могу. Она говорит: «Отбила все?» Я отвечаю, что вообще всё. «Значит, больше нечего отбивать – поехала дальше». Это нормальная история. Все были прекрасными людьми, у которых было чему поучиться в плане человеческих качеств, например, ответственности Елены Анатольевны. Если она что-то пообещала, это всегда будет выполнено. Она для меня вообще вторая после мамы женщина-кумир, которая всего добилась и в профессиональном плане, и в личном.
Когда я тренировалась у Марии Бутырской и она уезжала на соревнования, то с младшей группой работал Сергей Дудаков, поэтому с ним я тоже знакома давно. Это тоже было незабываемо. Всё равно у мужчин другая энергетика, они все более спокойные, нежели импульсивные женщины. Поэтому тандем «мужчина-женщина» создан неспроста.
– Как вы можете описать Дудакова? Действительно ли он такой мощный специалист в технике, как его описывают?
– Да, я могу согласиться, что Сергей Викторович – мегакрутой специалист в плане технической оснащенности. Что немаловажно для тренера, он умел донести информацию. Он очень спокойный, и в нём есть такая выдержка. У меня не всё получалось на тренировке, я психовала, била пяткой в лед. Но он умел подобрать правильные слова со своим спокойствием. «Ну, не получилось, давай ещё раз». Причём это было не амёбное спокойствие, а заряжающее.
– Вы тренировались вместе с Даниилом Глейхенгаузом - ещё одним специалистом команды Этери Тутберидзе. Вы могли тогда представить, что из него вырастет такой хореограф?
– Тогда, я думаю, никто из нас не смотрел друг на друга с вопросом «Чем ты будешь заниматься после карьеры?» Мы об этом не думали. Мы тренировались, веселились, шутили, ездили на соревнования и не заглядывали далеко в будущее. А то, что его мама была балериной, мы все знали, потому что она приходила к нам в женскую раздевалку и рассказывала интереснейшие истории из своей профессиональной карьеры. Это было настолько интересно, что даже сейчас я говорю об этом, и у меня мурашки по коже. О маме Даниила у меня самые положительные и светлые воспоминания.
– У вас никогда не было желания тренировать самой?
– Никогда, потому что мой характер не подходит для этого. Я очень сострадательная, а тренер не может быть мягким. К тому же у меня не было тренерского образования, я не могу тренировать. Но у меня есть образование хореографа, то есть я могу ставить программы, чем я с удовольствием занимаюсь по сей день. И мне нравится. На протяжении 12-и лет я ставлю программы детям от 3-го юношеского разряда до 2-го спортивного. Я могу подправить где-то технику скольжения, где-то вращение, а прыжки – вообще не моя история.
В ЖУРНАЛИСТИКЕ ИДУТ ПО ГОЛОВАМ, НО Я НЕ ТАКАЯ
– Как у вас появилось желание стать журналистом?
– Ещё когда я каталась и училась в ГИТИСе на режиссерско-балетмейстерском факультете, то уже знала, что буду журналистом. Об этом все говорили на катке, потому что я всегда знала все новости, очень много говорила, дома всех мучила. Брала камеру, снимала программы дома по типу «Школы ремонта», «Пока все дома» и в целом уже знала, кем я буду. Такое редко бывает у спортсменов: чаще всего они не знают, куда двигаться после завершения карьеры. А я закончила, потому что видела жизнь дальше. И не жалею.
– Каким был ваш первый проект?
– Первый был на кабельном телевидении. Я пришла и попросила хоть что-нибудь поделать. И мне сказали, раз я спортсменка, буду делать программу про лошадей. Я уточнила: «Про конный спорт?». «Нет, про лошадей». Мы поехали 100 км от Москвы на какое-то ранчо снимать первый выпуск. Я прописала сценарий. И когда мы приехали, главный продюсер канала, который был с нами, попросил меня привести лошадь, чтобы крупно ее заснять. Сначала я делала вид, что не слышу, а потом призналась, что боюсь животных, которые больше моей кошки. Тогда я, конечно, услышала все слова, которые нельзя произносить.
В итоге я говорю: «Подождите, включите камеру, и всё пройдет». И тут сработал спортивный характер, когда не хочешь, но надо. Включилась камера, и Эмма словно и лошади не боится. Это был большой проект, мы все отсняли. Было очень интересно.
– Что было самым сложным в начале?
– Это до сих пор сложно – остаться человеком в этой профессии. С каждым годом это всё сложнее и сложнее. Я понимаю, что это профессия, где идут по головам, профессия наглых людей, а я совершенно не такая. Я очень благодарная, всё время думаю о героях и всегда шучу, что, если бы я не вырезала из своей программы «Фигурка» все то, что я вырезаю, то на моём канале было бы гораздо больше людей. Но тогда бы фигуристы не доверяли мне. Мне очень важно доверие всех спортсменов, не только фигуристов. Например, я на двух Олимпийских играх почти с представителями всех видов спорта общалась. Но остаться человеком – это самое сложное для меня.
– Что приходилось вырезать из выпусков «Фигурки»?
– Приходилось, приходится и, я надеюсь, в дальнейшем буду вырезать все, что может навредить спортсмену после выхода интервью со мной. Это могут быть какие-то фразы, которые зрители могут неправильно понять, за что спортсмену потом прилетит куча негатива. Это я очень не люблю. Хочется, чтобы после моих программ был приятный и позитивный шлейф. Что-то конкретное назвать не могу, потому что, если бы я могла это сейчас озвучить, я бы, наверное, не вырезала это из программы.
– В этом сезоне Алина Загитова стала ведущей на «Ледниковом периоде». Как вы можете оценить её дебют в этой роли?
– Для дебюта нормально. Я вообще считаю, что тут, конечно, каждый вправе иметь собственное мнение, но я не знаю ни одного ведущего, который бы при виде своих первых шагов на телевидении не улыбнулся и не сказал: «Ага, как это мило». Именно мило, но не профессионально. Требовать от Загитовой быть суперведущей – это неправильно, требовать от нее какой-то суперподачи – тоже неправильно. Потому что фигурное катание – это не про разговоры, а про жесты и эмоции, которые ты выражаешь танцем или движением, а не словами. Ещё фигуристы не самые зажатые спортсмены.
Единственное, будь я её агентом, я бы отложила этот проект на некоторое время. Я уверена, что и Первый канал согласился бы подождать, чтобы подготовить своего спортсмена гораздо лучше. Чтобы на неё не выливалось всё то, что вылилось в негативном ключе в самом начале. Необходимо была буквально пара месяцев, чтобы поднатаскать.
ЛЮДИ БОЯТСЯ НЕГАТИВА В ФИГУРНОМ КАТАНИИ
– Вы выпускаете на Sport24 программу «Фигурка с Эммой Гаджиевой». Как и когда вы пришли к идее создать её?
– Ещё когда работала на радио «Спорт FM». Это была первая и единственная спортивная радиостанция в России. Я освещаю фигурное катание ещё с тех пор, когда в России его ещё почти никто не знал. В Сочи был пик, а после этого был период небольшого провала. Когда все сочинские чемпионы ушли и пару лет о нём мало кто говорил. Я помню, как на радиостанции я выбивала час времени в эфире в воскресенье, чтобы говорить о фигурном катании. Помню, как слушатели радиостанции, где 90 любили любили футбол, закидывали сообщениями: «Уберите!», «Что за вид спорта?» «Давайте говорить о футболе и только о нём».
Но я приучила их, и поэтому, когда в какой-то момент ко мне впервые на интервью пришли Саша Степанова и Иван Букин, люди даже задавали какие-то вопросы, касающиеся фигурного катания. Я ещё вела утреннее шоу – четыре часа прямого эфира, и главной шуткой радиостанции было, что я к любой новости, спортивной или нет, могу привязать истории из фигурного катания. Это была моя фишка, поэтому у людей я уже ассоциировалась с этим видом спорта.
Работая на радио, я подумала, что у нас нет ничего развлекательного с фигуристами именно на льду. Когда мы собирались вместе, смеялись без остановки. Все такие юмористы и много шутили. Я начала писать этот проект, но не понимала, как все сопоставить, где искать операторов и т.д. А когда радиостанцию закрыли, мне позвонили со Sport24 и сказали, что они хотели бы сделать видеопроект о фигурном катании, но думают, как именно. Тогда я им сразу предложила готовый вариант. Естественно, они поняли, что попали к нужному человеку, и я тоже поняла, что я попала в нужные руки. На тот момент мне несколько изданий предлагали работу, но важно было правильно выбрать по политике издания. Жёлтые, к примеру, я сразу убирала.
– А в чем, вы считаете, ключевая особенность «Фигурки»?
– Главная цель в том, чтобы зритель, смотря проект, видел фигуристов такими, какие они есть. Когда это студийное интервью, никто не расслабляется, потому что смотрит камера. А здесь даже в банальном конкурсе с конусами проявлялась спортивная закалка того или иного спортсмена. Например, Полина Цурская, перед которой мы сделали турнирную таблицу, пришла и сразу начала уточнять, за сколько секунд надо проехать, чтобы стать первой. И это нужно было каждому фигуристу. Как бы они ни лукавили, им всем было важно стать первыми. Кто-то был готов дать мне взятку в виде шоколадки, чтобы перекатать. Кто-то просил переснять прокат. Но это так не работает.
Поэтому основной задачей было показать фигуристов такими, какие они есть. Они очень разносторонние, что есть не во всех видах спорта. Фигурист должен разбираться в балете, в современном танце, должен знать все новые фильмы, мало ли ему нужно будет кататься под саундтрек. Они должны читать, потому что, если ты катаешься под «Анну Каренину», то не можешь не читать это произведение. Фигуристы очень разносторонне развитые люди, и именно это хочется показать в программе.
– Что ли возникают моменты, когда вы не знаете кого пригласить в качестве гостя? Мир фигурного катания узок, ярких людей на несколько сезонов может не хватить.
– Такая проблема есть, особенно если речь идет не о развлекательной программе, а об экспертном мнении. Люди стали бояться высказывать своё мнение на всеобщее обозрение. Мы сидим, разговариваем, всё хорошо. Но когда выключаю камеры, слышу: «Эмм, можно я скажу по-другому?» Я это прекрасно понимаю по-человечески, потому что они боятся хейта, боятся фанатов, ведь в любом случае прилетит. И тут я, конечно, в плане экспертов вижу проблему в подборе людей. А в развлекательном плане такой проблемы нет. Единственной сложностью – плотная занятость фигуристов. Они почти никогда не могут.
– Сегодня есть круг экспертов, которым звонят постоянно – Тарасова, Ягудин, Авербух. Вы считаете, что нужны новые лица?
– Звонят тем, кто может ярко высказаться, озвучить свою точку зрения, отстаивать свое мнение и кто к этому готов. На самом деле таких экспертов с каждым сезоном становится всё меньше, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Многие фигуристы заканчивают профессиональную деятельность и должны были бы перейти в рамки экспертов. Но этого не происходит. Не потому, что у них нет мнения, оно у них есть. В личном общении, обсуждая какие-то новости в компании фигуристов, я слышу очень интересную и необычную позицию, которую хотела бы показать народу. Но спортсмены и многие тренеры не готовы озвучивать мнение в массы, потому что не хотят какого-то негатива. Всегда находятся люди, которые с тобой не согласны и будут спорить. Я их абсолютно понимаю, это добровольная история. Но то, что их с каждым днем становится всё меньше и меньше, – это факт.
– Готово ли фигурное катание к потреблению ютуб-контента в таких объёмах, чтобы оно оправдывало средства на производство? Что подсказывает ваш опыт?
– К сожалению, нет. Потому что, хоть фигурное катание считается одним из самых популярным видов спорта зимой, когда футбол на паузе, болельщики знают всего несколько фамилий. Это, естественно, Загитова, Медведева, Тутберидзе и всё, что вокруг них. К сожалению, им не очень интересны другие наши сборники, я это вижу по просмотрам. Но я хочу делать с ними интервью, потому что они интересные. И если я не буду делать с ними интервью, то как же тогда о них узнает большее количество людей?
Фигурное катание не футбол. Изначально я могла уйти в футбол, я в нём тоже разбираюсь. Но выбрала фигурное катание, потому что это мой вид спорта, он мне близок. Ради него я готова жертвовать временем, не спать, потому что у меня есть основная работа и есть «Фигурка». И я поняла, что это тот вид спорта, где меня никто не может обвинить в том, что я тут мимо проходила. Хотя мне порой пишут, что я даже чемпионат мира не выиграла, а сижу и рассуждаю. Но это все вилами по воде. А в футболе я чётко понимала, что каждый второй комментарий будет наподобие «Снова женщина что-то рассказывает про футбол, да ты ничего не понимаешь». Поэтому, может быть, я пошла по более легкому пути, хотя в футболе я могла бы быть более популярной.
Я ЗА ТО, ЧТОБЫ КАТАЛИСЬ ДОЛГО
– Прошло десять лет с тех пор, как вы закончили карьеру. Что больше всего поменялось в фигурном катании с того момента?
– Мы сейчас находимся в очень интересном времени, когда оно меняется. Была эпоха, когда люди переходили с двойных прыжков на тройные, с тройных – на четверные. Мы счастливчики, потому что мы находимся в ещё одной такой эпохе.
Когда я каталась, были девочки, которые тренировались у Елены Германовны Водорезовой в ЦСКА. Они тогда звездили, как сейчас ученики школы Тутберидзе. Они делали каскады тройные лутц-риттбергер, и это было «вау». Юниорки прыгали каскад 3+3, и это считалось феноменально. За гранью фантастики, как четверные Саши Трусовой, был аксель в 3,5 оборота от Мао Асада. Но в какой-то момент это всё приостановилось, и вот 5 - 6 лет назад, после Сочи, началась эпоха, когда всё стало меняться.
мКаскад 3+3 у женщин уже не «вау», а данность. Четверной прыжок – обязательный элемент в программе. Очень интересно сейчас за этим наблюдать.
– Фигурное катание очень помолодело, особенно женское одиночное. Вопрос повышения возрастного ценза, наверное, один из самых острых в последнее время. Как вы относитесь к тому, что сейчас топ-фигуристки – это 15-летние девочки?
– Нельзя смотреть на эту ситуацию с одной стороны, иначе твое мнение неверное априори. Как спортсмен я против повышения возраста. Почему я должна зарабатывать меньше, выступая на юниорских чемпионатах мира, когда я могу выигрывать взрослые? Почему я должна отсиживаться в юниорах, если я могу выиграть все титулы по взрослым? Это несправедливо.
Но если рассмотреть эту ситуацию со стороны спонсоров, а они – это деньги не только для спортсменов, но и в целом для вида спорта, то, конечно, для них интереснее спортсмены, которые катаются не один олимпийский цикл. Для них интересен Юдзуру Ханю и Нейтан Чен. Им интересны судьбы, когда спортсмен что-то переломил, преодолел. А когда тебе 14 лет, что ты преодолел? У тебя нет истории, нет драмы.
Да, ты молодец, выиграла Олимпийские игры и ушла. А таких, как, например, Алина Загитова, которая выиграла Олимпиаду и осталась на пике популярности, я не вспомню. Поэтому для рекламщиков важно, чтобы спортсмены катались долго. Дело даже не в возрасте. Нужно придумать что-то, чтобы девочки, катающиеся в возрасте Загитовой, Медведевой, Стаси Константиновой, продолжали кататься, потому что это такое блаженство за ними наблюдать.
– Какие есть пути решения данного вопроса, чтобы Загитова, Медведева, Константинова продолжали кататься дольше?
– Если бы у меня было какое-то 100-процентное рабочее решение, я бы предложила его международному союзу конькобежцев. В теннисе, который тоже считается индивидуальным видом спорта, на турнир допускается неограниченное количество участников от одной страны. Если ты прошёл отбор, получил приглашение организаторов турнира, ты вправе принимать участие. Это может быть шесть российских теннисистов и один теннисист из другой страны. Такая же история, на мой взгляд, возможна когда-то в будущем в фигурном катании, но не сейчас. Это не заденет эпоху перечисленных фигуристок.
На тот же чемпионат Европы могли бы быть допущены не три фигуристки из России, а пять или шесть, потому что они в мировом рейтинге достойны того, чтобы выступать на этом турнире. Такая же история может быть на чемпионате мира. С другой стороны, это чревато тем, что доминирование фигуристов одной страны может убить фигурное катание в других маленьких странах. Поэтому у меня чёткого решения нет. Можно было бы ввести возрастные категории, как весовые категории в боксе или в борьбе, «от» и «до» определённого возраста. Но здесь опять вопрос к телевизионной трансляции – никто не будет транслировать чемпионат мира бесконечно в течение двух недель.
– Можно ли сегодня оставаться конкурентоспособной на международной арене после 20-ти лет? Елизавета Туктамышева в этом плане исключение?
– Я думаю, что её можно назвать примером. Примером для очень многих. Для меня Лиза – пример не только в фигурном катании, но вообще по жизни. У меня профессия очень схожая по атмосфере с фигурным катанием, и если кто-то начинает говорить, что не получится, я сразу вспоминаю Лизу Туктамышеву. Её столько гнобили не только болельщики, но и люди из мира фигурного катания, что она вообще никогда из этой ямы не выберется. И всё это было ей в уши и в лицо, но она вставала, боролась и побеждает до сих пор.
– В выходные прошёл Кубок Первого канала – первый командный турнир в истории России. Как вам такой формат?
– Потрясающий турнир, и я очень рада, что его наконец-то реализовали в России. Это всё лежало на поверхности, и, благо, пандемия подтолкнула наконец-то организовать такого рода турнир. Единственное, что я бы усилила часть, связанную с шоу. Сделала бы не только прыжковый турнир для одиночников, но и конкурс по выбросам для парников и по твиззлам для танцоров.
– А как вам то, что капитанами команд выбрали Загитову и Медведеву? Опять начаться битва фандомов, как это было во время Олимпиады в Корее...
– Это вообще отдельная история. Помню перед Кореей, когда все журналисты начали разогревать эту историю, мне в федерации говорили: «Зачем вы это делаете, зачем вы раздуваете конкуренцию, сталкиваете людей лбами?» Что я только не выслушала, как меня ругали! Поэтому когда болельщики, казалось бы, уже успокоились, и я увидела, что они снова их сталкивают… Скорее всего, это была идея Первого канала, но, насколько я понимаю, федерация тоже имеет какой-то свой голос. С другой стороны, они две великие спортсменки, которые привлекают внимание, и это главный козырь, чтобы люди пошли.
Можно было бы сделать капитанов в каждом виде фигурного катания, привлечь и парников, и танцоров, например, Синицину/Кацалапова. Они не выступают, но они действующие чемпионы Европы, выиграли у самих Пападакис/Сизерона. Как журналист я прекрасно понимаю, что Загитова и Медведева соберут больше, чем Вика и Никита. Но как спортсмену, мне хочется, чтобы уделяли внимание всем видам фигурного катания.
Я за то, чтобы чтить наших чемпионов в прошлом, но одновременно показывать настоящее фигурного катания, больше популяризировать тех, кто готовится в Пекин. У нас в стране, к сожалению, очень плохо работает спортивный маркетинг. Никто не знает спортсменов – не только фигуристов, но и представителей других видов спорта. Поэтому я думаю, это была бы отличная возможность сделать промоушен Ани Щербаковой, которая трижды выиграла чемпионат России, Саши Трусовой, которая несколько раз вошла в книгу рекордов Гиннесса. То есть промоушен тех девчонок, которые готовятся к Пекину. Их раскручивать надо начинать уже сейчас, создавать интригу, чтобы наша большая страна знала, если Олимпиада состоится, кто-то из них может поехать. Есть, конечно, Камила Валиева, но она на взрослых пока таких громких титулов не взяла, хотя многие её называют главной претенденткой на пекинское «золото».
– Разделяете ли вы это мнение?
– Я не то чтобы не разделяю, я против такого давления на Камилу. Потому что на моей памяти нет ни одних Олимпийских игр, где в женском одиночном фигурном катании выиграла бы та, на которую заранее вешали золотую медаль. Банальная история – Мишель Кван, пятикратная чемпионка мира. У неё было несколько Олимпиад, на каждой ей вешали золотую медаль, и каждую из них она проиграла. Я помню Олимпийские игры с момента, когда неожиданно выиграла Сара Хьюз. Всегда побеждает какая-то молодая фигуристка, на которую вообще никто не делает ставки. Именно в женском одиночном катании это происходит постоянно – Оксана Баюл, Сара Хьюз, Аделина Сотникова. Постоянно побеждает тот, кто приехал на Олимпийские игры вторым-третьим номером.
– Верите ли вы, что Алина с Женей смогут вернуться на свой высокий уровень и составить конкуренцию нашим другим топ-фигуристкам?
– Я не знаю. Я могу судить только по тому, что слышу от них самих. Я слышала, что Женя будет бороться и дальше. Она тот ещё боец, и если она чего-то хочет, она это делает. Дай Бог, чтобы ей здоровье позволило. А Алину Загитову я видела недавно на шоу в конце года. Она, конечно, божественно катается, до сих пор в форме своих тройного флипа, риттбергера и прочее.
Но ответить на такой вопрос я не могу. Не я Алина Загитова, не я Евгения Медведева, и я не их тренер. Я не вижу, как они катаются, и не могу залезть к ним в голову и посмотреть. Но то, что физически им будет гораздо сложнее, чем другим маленьким девчонкам, это я могу сказать точно. Это может сказать каждый из нас, потому что все мы замечаем, что с возрастом нам уже и сна нужно побольше, и отдыха неактивного.
ИЛЛЮЗИЯ МИРОВОЙ ПОПУЛЯРНОСТИ ФИГУРНОГО КАТАНИЯ
– Вы выступали за маленькую страну в фигурном катании. Как вам помогала федерация?
– Я не получала зарплату, но мне оплачивали работу с тренером. Поездки на соревнования, билеты, гостиницу, питание и все остальное оплачивала приглашающая сторона, то есть ИСУ. А всё остальное было абсолютно на мне.
– Зарабатывали ли вы достаточно, чтобы жить, или приходилось дополнительно брать подкатки?
– Тогда не было как таковых подкаток, и даже речи не шло вообще о дополнительных занятиях. Все катались у своих тренеров и не высовывались. Стыдно было даже сказать, что ты где-то ещё у другого тренера берешь знания. Тебя сразу из школы выгоняли. Да и некогда было. Я в 8 утра приезжала на разминку, и в 7:30 вечера уходила с катка. Было всего 1,5 часа перерыва на обед и сон.
За рубежом всё совсем по-другому построено. Однажды я жила в Америке на сборах с американскими фигуристами в Нью-Джерси. У них нет дефицита льда для фигуристов: на маленьком катке два огромных стандартных льда. Он работает с 6 утра до 11 вечера, и ты в любой момент можешь купить билетик и выйти кататься. У них совершенно другая методика тренировок. Ты могла заплатить за 15 минут примерно 20 долларов определенному тренеру, чтобы он с тобой позанимался над флипом, и вы 15 минут разбираете тройной флип. Потом ты платишь еще за полчаса тренеру, чтобы он посмотрел твою дорожку шагов или программу.
Там нет ревности среди тренеров. Абсолютно нормальная история, что один тренер лучше разбирается во вращениях, другой – в прыжках, и ты можешь их менять. Брайан Орсер часто говорил в интервью, что он распределяет для спортсменов, кто работает с ним, кто с другим тренером. Поэтому мы сейчас часто видим, что за бортиком у спортсмена стоит далеко не один тренер, а ещё три человека.
– Фигурное катание очень популярно в России и Японии. А как жить фигуристам в маленьких странах наподобие Азербайджана?
– В маленьких странах не горят желанием заниматься фигурным катанием, в этом-то и проблема этого вида спорта. Некоторым странам, даже большим европейским, оно не сдалось. Даже если посмотреть по тренировочным базам, все тренируются либо в Америке, либо в Канаде, либо в России. На этапе Гран-при в Москве выступали многие иностранцы – из Грузии, Азербайджана, Венгрии. А этап Гран-при в Китае я еле досмотрела со слезами на глазах, там почти не на кого смотреть. Создается лишь иллюзия того, что фигурное катание популярно во всем мире, но это не так, к большому сожалению.
– Что можно сделать, чтобы изменить ситуацию?
– Банальный пример. Олимпийские игры, Корея 2018 год. Я корреспондент, освещаю события на месте. Придумала интересную тему поспрашивать болельщиков до начала женского одиночного катания «Загитова или Медведева». Уже и продюсеру сказала, чтобы время оставил для сюжета. И каково было мое удивление, когда из первых 12-и людей никто не знал, кто такие Загитова и Медведева. Поэтому, к сожалению, это не самый популярный вид спорта в мире.
Даже если посмотреть по заработкам, в мировом топ-10 нет фигуристов, только футбол, теннис и хоккей. Загитова, по-моему, входит в российский топ, но кроме нее там опять никого нет из фигуристов. На меня куча всего вываливается, когда я так говорю, но это факт. Я была бы счастлива, если бы ошибалась. Перед Олимпийскими играми я проводила игру на радиостанции – «Первая женщина в…», и у меня, естественно, был вопрос про фигурное катание, кто стал первой российской олимпийской чемпионкой в женском одиночном катании. Чаще всего называли Слуцкую, потом Липницкую, кто-то предположил, что ее звали Эвелина. И лишь спустя время с горем пополам отгадали, что это была Аделина Сотникова.
Спорт развивается только благодаря победам. Детей водят в те секции, где у страны много побед. Потому что дети хотят быть как Аделина Сотникова, Алина Загитова. Когда дети приходят на каток, они хотят быть как кто-то. И, конечно, родители никогда не поведут ребенка на вид спорта, у которого нулевая популярность. Нужны катки, нужна целая система развития.