erid:
Большое интервью главного тренера «Рубина».
В конце декабря «Рубин» назначил нового главного тренера: Леонид Слуцкий после трёх лет работы в Европе вернулся в Россию и согласился на предложение Казани. С ним заключен контракт на пять лет. Со своей новой командой он познакомился лишь в январе, а сегодня проведёт дебютный матч – на сборах «Рубин» сыграет с польской «Лехией».
Слуцкий провёл с командой первую неделю зимних сборов в турецком Белеке, узнал игроков и познакомился с персоналом, а также дал большое интервью «БИЗНЕС Online».
«КЛЮЧЕВОЙ ФИГУРОЙ В МОЁМ НАЗНАЧЕНИИ ВЫСТУПИЛ РУСТЕМ САЙМАНОВ»
— Леонид Викторович, ваше назначение в «Рубин» со стороны выглядит понижением: после работы в ЦСКА и Европе вы перешли в проблемный клуб из нижней части таблицы РПЛ. Объясните, почему вы решились на такой переход?
— Я не буду скрывать, что ключевой фигурой в моем назначении выступил Рустем Фидаевич Сайманов. Те многочисленные беседы, которые у нас были, убедили меня в том, что работа в «Рубине может быть безумно интересной. Может быть, приступить к работе было бы логичнее с нового сезона, когда нет какой-то конкретной турнирной ситуации. Знаете, я встречал тренеров, которые всё время ждали хорошего момента для работы и говорили: «Вот, меня сейчас зовут, но они валятся. А вдруг у меня не получится? Тогда меня дальше вообще никуда не позовут».
На самом деле, если тебя приглашают в какой-то клуб, то по-любому в нём что-то не так. Если всё хорошо, то тренера просто так не меняют. И очень неправильно для тренера ждать какого-то хорошего времени. Мой последний пример «Витесса» доказывает это: первые десять туров — лучший старт в истории клуба, а затем что-то ломается буквально в одной игре, и всё переворачивается.
Я для себя принял это решение. Невозможно ждать хорошего времени. В футболе хорошее или плохое время может меняться от игры к игре.
— При этом у вас были и другие варианты — «Динамо» и АЕК...
— Да, но я объяснил, почему выбрал «Рубин».
— В чём заключаются амбиции Казани?
— Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Поэтому говорить, что будет когда-то в будущем, невозможно. Сегодня есть задача — сохранить прописку в премьер-лиге. Задача непростая, будет очень сложно. Сейчас нет смысла говорить не то что о длинных перспективах, а даже о ближайших месяцах.
На мой взгляд, я принял очень рискованное решение, которое может всерьёз поставить мою карьеру под угрозу. Но через неделю самая неудачная ситуация может превратиться в удачную — и наоборот.
— Вы говорили, что вам важна «химия» с руководством. В «Рубине» она есть?
— Конечно. Я работал в разных клубах и знаю их устройство. В футболе очень важна быстрота принятия решений, потому что иногда ситуация может решиться в одну из сторон в течение нескольких минут. Есть клубы с длинной цепочкой руководителей: генеральный директор, президент клуба, попечительский совет, совет директоров. Там быстрое решение физически принять невозможно, потому что на всех уровнях нужно согласование.
В «Рубине» наверняка тоже есть надстройка, но пока ситуация выглядит так: спортивный директор, главный тренер и генеральный директор садятся, обговаривают варианты, делают предложения, о чём-то спорят и дискутируют, приходят к решениям. После этого есть четкий план действий. В клубе очень зацикленная цепочка и в выработке решений, и в их осуществлении. В ЦСКА была похожая ситуация. Это очень важно для каждодневной работы. Мне такой вариант устройства клуба ближе.
— Контракт на пять лет редкий по сроку для России. Чья это инициатива?
— Если быть честным, то сроки контракта тренера не имеют особого значения. В моей личной практике бывают такие состояния, когда ты просто чувствуешь, что не можешь продолжить работу, не чувствуешь энергетики и выгорел, ничего не можешь дать команде. Это состояние может наступить вне зависимости от срока твоего контракта. Клуб тоже может увидеть, что тренер не справляется с ситуацией и не решает вопросы.
Поэтому когда мы говорим о творческой профессии тренера, то сроки контракта — это очень условно. Мой контракт на пять лет — это скорее посыл, что клуб и тренер хотели бы работать долго и основательно. Это важный месседж для понимания, чтобы показать, насколько наши намерения серьезные. Но повторюсь, что реалии такие, и в футболе всё может поменяться.
— Есть ли у вас договоренности, что можете покинуть «Рубин», если получите предложение из Европы?
— У меня нет такого пункта в контракте. Думаю, нет смысла об этом говорить. Это как с контрактом футболиста: у него может не быть пункта об отступных, но если на кого-то из наших игроков придёт сверхсерьёзное предложение, то клуб будет его рассматривать. Я вообще об этом не думаю, и моя философия такова: если я где-то работаю, то работаю на пятьсот процентов собственных возможностей. И когда я говорю на собрании игрокам «Рубина», что они для меня лучшие в мире, то это правда. Других футболистов я особо и не вижу, ведь весь мой фокус и всё мое внимание, все мои мысли направлены на то, как их улучшить.
— Вы назвали «Рубин» одним из флагманов российского футбола, хотя команда с 2012 года ничего не выигрывала, стала середняком. Чем объясняется ваш тезис?
— Да, за последнее десятилетие ЦСКА, «Зенит», «Локомотив» и «Спартак» становились чемпионами. Последнее чемпионство «Рубина» приходится на 2009-й год, и если мы возьмем пятерку последних чемпионов, то «Рубин» в неё входит. Если мы возьмем клубы, которые за последнее десятилетие что-либо выигрывали, то после 2009 года «Рубин» выигрывал Суперкубок и Кубок России. «Рубин» — команда, которая может стать топом, но при каких-то обстоятельствах. Есть инфраструктура, есть определенные традиции. Школа «Рубина» всегда в топ-10. Команда никогда не вылетала. Созданы все условия, чтобы сделать шаг вперёд.
«КОГДА КОМАНДА МЕНЯЕТСЯ НА 70 ПРОЦЕНТОВ, ЛЮБОМУ ТРЕНЕРУ СЛОЖНО СТАБИЛИЗИРОВАТЬ ИГРУ»
— Вы провели первые тренировки с командой. Как оцените уровень и готовность игроков?
— Готовность разная. У меня всегда очень высокий уровень интенсивности в первую неделю сборов, но не было возможности как-то донести это до команды. Тем ребятам, которые вернулись из отпуска не в оптимальном состоянии, будет тяжеловато. Когда ты долго работаешь с командой, игроки примерно знают, как будет построен цикл, и стараются, чтобы им было легче.
— Почему интенсивный отрезок сборов запланирован именно в начале?
— Потому что футболисты при высоком уровне интенсивности быстро набирают форму. Моя основная задача — чтобы мы максимально быстро набрали форму и затем доносили до игроков большое количество тактических идей. На первом сборе всегда идёт сочетание высокого уровня интенсивности нагрузок и адаптированные к тактическим требованиям. Вечерняя тренировка всегда посвящена тактике и тем игровым принципам, которые я буду пытаться внедрять.
— Какие это принципы?
— Они многогранны. У меня очень высокие требования по отбору и перестроениям. Сегодня огромное количество мячей забивается на этапах переходов: когда ты теряешь мяч либо овладеваешь им. Поэтому сегодня тренировка переходов, на мой взгляд, определяющая часть. Разница между уровнем команд — в быстроте этих переходов. Этому мы уделяем большое внимание. Также мне нужно четкое понимание плюсов и минусов каждого игрока, чтобы командные действия были выстроены, подчеркивая их плюсы и маскируя минусы. Этот этап знакомства очень важен, чтобы составить глубокое впечатление по каждому футболисту, а не только после тех видео, которые я посмотрел.
И последний момент: современный футбол предъявляет очень высокие требования к вариативности атакующих и оборонительных действий. Мы должны уметь играть и в позиционной атаке, и в быстрой, и во фланговой, и с быстрых передач. Если ты исповедуешь контратакующую тактику, но соперник далеко встал и у тебя нет свободных зон, то всё равно ты будешь играть в позиционной атаке. Если ты играешь только в позиционной атаке, а соперник против тебя высоко обороняется, то тебе нужно находить свободные зоны и использовать их. Это всё равно будет вариант быстрых атак. Поэтому команда должна четко понимать, в какой из игровых моделей мы находимся и применять тот или иной вариант атакующих действий.
То же самое касается и обороны. Принципы практически те же самые, но меняется зона, с которой мы начинаем отбор: есть полный прессинг, отбор с двух третей чужой половины поля, глубокий позиционный отбор.
— В какой футбол вы хотите играть?
— Можно красиво проповедовать и говорить, что мы будем играть с контролем мяча 70 процентов и высоченным прессингом, суперактивно, что является современными модельными характеристиками. Но одно дело это декларировать, а другое — это реализовать. Практика показывает, что ты можешь играть в большое владение только если у тебя игроки принципиально другого уровня, нежели у соперника. Если такой ситуации нет, то максимальное количество времени для владения — 55 процентов. У «Рубина» в этом сезоне примерно такой показатель. И 45 процентов времени тебе приходится посвящать оборонительным действиям, хочешь ты этого или нет.
— Насколько вам тяжело привыкнуть к зимним сборам после работы в Европе, где их либо нет, либо они короткие? Приходится перестраиваться?
— Только в нюансах. Я вчера стал составлять конспект на английском языке, в подсказе у меня проходит английский язык. Когда ты три года часто подбирал именно эти выражения, они вырываются. Но я не думаю, что будет сложно.
Сейчас моя задача для первого сбора — определить игровой костяк и тех футболистов, на которых нужно опираться в сезоне. Если ты не сможешь определить этот костяк из 11 - 15 игроков, то будет сложно стабилизировать игру. Кажется, что зимнее межсезонье длинное, но три сбора пролетают очень быстро.
Сколько бы времени тебе не дали на работу, тебе всё равно не хватает. Сколько должно быть у женщины туфель? Очень много, плюс две пары. Так же и со сборами: сколько бы не длилась предсезонка, всё равно каждому тренеру минимум недели не хватает. Ведь нет пределов совершенствования командных взаимодействий, всегда можно что-то улучшить, отшлифовать.
— Вы смотрели видео матчей «Рубина» этого сезона?
— Конечно. Я смотрел тех игроков, которые есть сегодня. Во-первых, команда новая. Старожилы «Рубина» — это Могилевец, Подберёзкин и Коновалов, которые в команде находятся два года. Когда у тебя в межсезонье меняется 70 процентов команды, для любого тренера в мире крайне сложно стабилизировать состав и игру.
— Правда, что вы просили у скаутов и селекционеров составить для вас отчёт о «Рубине»?
— Да, это так. Есть люди и компании, которые делают скаутинговые отчеты. Компаний много, но я доверяю двум: одна — российская, другая — иностранная. Мне подходят их репорты отдельно по игрокам и по команде. Очень часто это совпадало с тем, что я видел. Это обычная практика, и это происходит на протяжении многих лет — не только с «Рубином». С «Витессом» и «Халлом» было так же, отдельно по игрокам в ЦСКА. Когда мы приобретали футболистов, я пользовался услугами этих компаний.
«ВСТРЕЧА С МИННИХАНОВЫМ СЛУЧИЛАСЬ СПОНТАННО. ОСТАЛОСЬ СВЕРХПРИЯТНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ»
— Встреча с президентом Татарстана Рустамом Миннихановым — ваша инициатива?
— Инициатива исходила не от меня. Меня пригласили на встречу, я откликнулся с большим удовольствием, но я абсолютно не просил об этой встрече. Это абсолютно не моя история, когда необходимо встречаться с первыми лицами, получать какие-то гарантии.
— Было много информации об этом.
— Это неправда.
— Как произошла встреча?
— Это полукурьезная ситуация. Я уже сидел в аэропорту и готовился к вылету в Казань после отпуска. В этот момент мне позвонили из администрации президента и сказали, что у меня встреча с Миннихановым в 13:30 в правительстве. А я сидел в джинсах, кофте, поэтому по прилёту в Казань сразу поехал в магазин за костюмом и рубашкой.
— У вас была только одна встреча перед сборами?
— Да, она единственная. Для меня она получилась спонтанной.
— Как всё прошло?
— У меня осталось сверхприятное впечатление. Я не говорю дежурных комплиментов — просто у меня большой опыт общения с людьми, наделёнными властью. Как правило эти встречи имели очень формальный характер и были скучноваты. Я не очень люблю, когда ты сидишь и улыбаешься, тебе докладывают о том, как космические корабли бороздят просторы вселенной, сколько зерна добыто, сколько станков сделано.
Но эта встреча была безумно интересной. Я интересовался у президента про его спортивную карьеру, потому что он заслуженный мастер спорта. И изучил всё: победы у него были добыты не только на республиканских соревнованиях, где можно было бы заподозрить договорные встречи, но и на чемпионатах Европы, больших крупных этапах. Это человек, который понимает спорт и сам им занимается. Если ты спортсмен, то понимаешь те процессы, которые проходят внутри. Человек с интересной судьбой, сложной.
Мне Минниханов был безумно интересен как личность, и я ожидал протокольной встречи. Я приехал в костюме, но потом понял, что мог не заморачиваться и приехать в джинсах. Теперь понимаю, почему он пользуется таким уважением и любовью жителей республики. Это совсем другой типаж политика, который не может не вызывать уважения. Не пытаюсь к кому-то примазываться, и последнее, что бы я делал — пытался с кем-то дружить из крупных политиков. У меня и нет знакомых в этой сфере, я не пытался их найти. Здесь же мне было безумно интересно по-человечески пообщаться с яркой и неординарной личностью.
— В контексте «Рубина» были какие-то обсуждения?
— Практически нет. Понятно, что президент республики хочет, чтобы команда, представляющая Татарстан, выступала максимально успешно. Я как главный тренер, естественно, хочу того же.
Не было никаких разговоров «мы должны», не было собрания, когда кто-то ставит перед тобой задачу и ты берешь под козырек. Априори понятно, что все заинтересованы в успешных выступлениях «Рубина», чтобы стадион заполнялся и игра нравилась зрителям. Нам нужен результат вкупе с качественной игрой, потому что мы боремся не только за место в РПЛ, но и за болельщика, который пока не так активно заполняет трибуны.
— С акционерами ТАИФа встреч не было?
— Пока нет. Все переговоры по переходу велись с Саймановым и вот была встреча с президентом.
«ЕСЛИ У ТЕБЯ КОМАНДА УРОВНЯ 5 - 10-ГО МЕСТА, ТРЕНЕР НЕ ПРЫГНЕТ ВЫШЕ»
— Насколько для вас было важным, что Олег Яровинский приходит в клуб вместе с вами?
— Конечно, важно. Руководителям и болельщикам нужно чётко понимать, что тренер не может перепрыгнуть уровень игроков. Если у тебя команда уровня с пятого по десятое место, то именно тренер определит место в этом промежутке. Но при этом ты не прыгнешь даже на четвертое, потому что тебе нужны для этого футболисты уже другого уровня.
Без игроков тренер — никто. Ничего нельзя сделать. Для того, чтобы выйти из этих рамок, нужны футболисты, молодые игроки, которые могут бурно прогрессировать и перепрыгнуть через эти уровни, расширяя эти рамки. От селекционной службы зависит любой в мире тренер. Хотелось бы, чтобы взгляды и понимание совпадали, были прозрачные ситуации и работал человек, понимающий мировые принципы и модели игроков.
— Уровень нынешнего «Рубина» — какой это промежуток мест в таблице?
— Я не могу пока это сказать. Знаете, у меня впервые в карьере ситуация, когда я не видел живьем ни одного матча новой команды. Наверное, это частично было лишь в «Халле».
Когда я принимал ЦСКА, то смотрел много матчей, работал внутри чемпионата, видел живьем. Когда принимал «Витесс», то в марте подписал контракт, а возглавил команду в июне и посмотрел миллиард матчей живьем. У меня было чёткое представление о каждом футболисте, который был в команде.
О «Рубине» представления путем видеозаписей — они несколько иные. Ты должен именно в работе почувствовать игроков, возникает ли биохимия или нет. Я доверяю только собственным глазам и ощущениям.
— Селекционный отдел с Цезарем Навасом с вами взаимодействует?
— Да. В том числе этот отдел давал нам определенные кандидатуры. Они стекаются к спортивному директору, затем отфильтрованные игроки попадают в моё поле зрения. Мы собираемся втроём с генеральным директором и решаем, какие позиции и какие игроки из отсмотренных нам подходят. При этом есть масса обстоятельств, начиная от финансовых возможностей, заканчивая модельными характеристиками, возрастом и паспортом.
Но сейчас мы затормозили наши селекционные процессы, потому что нужно понимать: а что у нас есть? Поймал себя на мысли, что я смотрю какого-то игрока и не могу его сравнить с тем игроком, который у нас уже есть в этой позиции. Для того, чтобы говорить о новичках, нужна хорошая экспертиза внутри твоей собственной команды. А пока я их не видел в деле, в состоянии утомления, не видел их глаза, не общался предметно, не видел уровень восприимчивости к моим идеям. У меня нет глубокой экспертизы, а без неё невозможно приобретение других игроков.
— При этом вы говорили, что позиция опорника — проблемная. И поэтому взяли на сборы Дмитрия Тарасова.
— На мой взгляд, одна из причин такой статистики «Рубина» в первых 19-ти турах — это отсутствие баланса между атакующими и оборонительными действиями. Не было игроков, которые не то чтобы осуществляли отборы, а хотя бы вступали в единоборства в средней линии. Если у тебя каждая атака вываливается на защитников, то даже самым лучшим защитникам мира будет тяжело. Поэтому необходимо добавить баланс в среднюю линию. При этом допускаю, что те полузащитники, что уже есть, будут лучше отбирать мяч и осуществлять единоборства и что эта позиция может быть усилена.
— Тот факт, что «Рубин» забил 11 голов в сезоне, говорит вам о необходимости усиления атаки, покупки форвардов?
— Пока есть вещи, которые очевидны. Вы знаете, что такое показатель xG (показатель ожидаемых голов — ред.). По ожидаемым пропущенным голам xGA показатель «Рубина» — 32, а пропустила команда 21 гол.
Обычно может быть плюс/минус три: если у тебя показатель 17, а ты забил 20, это допустимая норма. Значит, у тебя в команде Кун Агуэро, который реализует все моменты. «Рубин» забил на восемь голов меньше, чем создал (xG казанцев в этом сезоне составляет 19.04 — ред.) — значит, не было человека, который бы их реализовывал.
Про оборону то же самое: если допущенных моментов 30, а ты пропустил 33 гола — значит, у тебя вратарь чуть-чуть слабенький.
— Именно вратарь?
— Скорее всего. Потому что это же уже удар: xG считает допущенные моменты, и если показатель равен 30, значит ты эти удары допустил, а если пропущено на три больше, значит, вратарь пропустил больше, чем нужно. Если показатель пропущенных меньше, чем xGA, значит у тебя хороший вратарь. И у «Рубина» допущенных моментов 32, а пропущено 21 — ну, глупо даже думать о замене вратаря. И -11 я ни разу не встречал. То есть 32 должны были пропускать, а пропустили на 11 голов меньше. У меня даже не было мысли смотреть в эту сторону.
И так почти в каждой линии были определенные оценки. Где-то они очевидные, как в этом примере с вратарем, а где-то неочевидные. Почему нет вступления в отбор нужного уровня игроками полузащиты? Я не могу ответить.
— Игрока с такими навыками не было?
— Либо не было баланса внутри опорной зоны, либо схема не позволяла это делать. Может, это и не требовалось, а весь отбор сваливался на линию защитников. Может быть масса причин.
«МОЙ МЕТОД РАБОТЫ ПОСТРОЕН НА СОЗНАНИИ ИГРОКОВ»
— Вы ввели в «Рубине» свою систему штрафов. Как она работает?
— Это просто дисциплинирует. Когда человек опаздывает, можно объяснять, почему это плохо. А можно встретить его с милой улыбкой и сказать, что он оштрафован. Он тут же понесёт наказание.
Если исходить из моей психики, то если я сделал что-то не так, мне гораздо легче заплатить штраф, чем слушать мораль на протяжении какого-то времени. Система штрафов — это эффективная вещь для внутренней дисциплины, а не способ обогащения. Использовал это абсолютно во всех командах, начиная с «Крыльев» и «Москвы».
— Насколько это эффективно?
— Очень эффективно, потому что когда тебе необходимо из-за минутного опоздания нести штраф… Все эти штрафы идут на общекомандные нужды. Некоторые тренеры обижаются, когда игрок опаздывает. А я любого опаздывающего встречаю с улыбкой, потому что он ведёт всех на ужин.
Это было в «Витессе» и в «Халле». Причём в «Халле» это вообще уникально: сами футболисты контролировали процессы. Там была огромная доска на базе, записывался каждый штраф. Если игрок опаздывал, ему сами партнеры говорили о штрафе и вносили в таблицу. Вице-капитан контролировал это. Но в нашей системе ценностей это не сработает: зачем нашим игрокам ненавидеть вице-капитана? Пусть они ненавидят тренера вратарей (в «Рубине» штрафы собирает тренер Сергей Козко — ред.), а не партнёров. Кроме опозданий, есть дополнительные пункты. Например, неоповещение игроком доктора о травме до 23:00. Бывают случаи, когда человек сообщает об этом прямо перед тренировкой, которая уже спланирована и подготовлена.
— Какие ещё пункты?
— Ничего особенного. Нельзя пользоваться телефоном на теории, нельзя звонить в раздевалке, нельзя нарушать правила по цвету экипировки. Это общепринятые вещи.
— За лишний вес будете наказывать?
— Тут ситуация очень странная. В Европе я увидел, что лишний вес там определяется не так, как у нас. Отличие в том, что там смотрят не килограммы, а процент жировой массы в теле. В «Витессе» у нас был футболист Джей-Рой Грот под два метра ростом и 100 кг веса. Но у него лишь 6 процентов жировой массы — понятно, что это совсем мало. Хотя формально у него мог быть лишний вес. Ну как вы посчитаете лишний вес? А процент жира — это общепринято.
Но есть отличия. У нас до 10 процентов считалось нормой, в Голландии — до 13 процентов, в Англии — до 15-ти. Там более силовой футбол и поэтому такие критерии.
— За поведение вне поля или соцсетях будут санкции?
— Они прописаны в контракте каждого игрока. За неуважительное отношение или нарушение режима — чего я не видел уже за 200 лет в профессиональном футболе — штрафные санкции будут наложены клубом. Я дополнительно не собираюсь дублировать наказание.
— На сборе вы повезёте команду на пейнтбол, квиз и в ресторан. Насколько для вас важен тимбилдинг?
— Есть разные команды. Когда я работал в ЦСКА, то в неформальной обстановке команда не собиралась в полном составе ни разу. Даже когда мы праздновали чемпионство или Алан Дзагоев приглашал на свадьбу. Уровень профессионализма людей был настолько высоким, настолько у них были четко расставлены жизненные и спортивные приоритеты, что их не нужно было дополнительно сплачивать.
Но у нас в «Рубине» команда молодая: это касается и среднего возраста, и времени нахождения ребят вместе в клубе. В коллективе нет и очевидных лидеров. К примеру, в ЦСКА не надо дополнительно выявлять, кто лидер: Акинфеев, Березуцкие, Игнашевич, Вернблум — их достаточно. А когда у тебя во всех отношениях молодой коллектив, то линия лидерства прослеживается не очень четко. И очень важный момент, чтобы «химия» в команде образовывалась не только на футбольном поле, но и за его пределами. В каких-то интересных ситуациях ты можешь увидеть человека абсолютно с другой стороны, увидеть скрытые возможности к лидерству, которые не показываются в ежедневном режиме тренировок. Это важный процесс.
Вот в «Халле» этого не было вообще, а в «Витессе» это было обязательным. Мы раз в неделю играли или в футгольф, или в пейнтбол, ездили на картинг. Были викторины, различные ужины, встречи, творческие конкурсы. Потому что в голландской культуре это важная часть. В Англии нет, потому что невозможно их больше мотивировать, они сами по себе сверхагрессивны и мотивированы.
Везде по-разному, но в условиях «Рубина», мне кажется, это даст мне возможность увидеть ребят с другой стороны. Много молодых, много стесняющихся — и пока больше всех говорю я.
— Это проблема?
— Это просто факт. У нас много молодёжи, много игроков, которые стесняются или боятся, у некоторых друг с другом ещё не выстроены отношения — и они боятся, что партнёры не так их воспримут. Пока нет этого базиса, над которым можно всё надстраивать. Тимбилдинг может позволить увидеть их в новых гранях.
— Вы говорили, чтобы игроки не стеснялись и подходили к вам с вопросами. Беседы уже были?
— Я веду со всеми беседы.
— Сами пока не подходят? Это ваша инициатива?
— Да. Мой метод работы построен на сознании. К сожалению, не всегда футболист полностью пытается осмыслить то, что ему предлагает тренер. И это не связано с уровнем интеллекта: я видел людей, которые четыре палочки не могли сложить, но футбол хорошо понимали и пусть косноязычно, но могли выразить свои мысли.
Для меня это очень важный процесс, вся методика основана на сознании. Мне нужно понять, как это сознание работает. Помните как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»: «Как же тебя понять, если ты совсем ничего не говоришь?» В индивидуальной беседе человек тебе отвечает, и ты можешь его уже двигать в различные направления, чтобы понять, как он мыслит.
— Что это за вопросы? Общие или персонально под каждого?
— Я готовлюсь к каждому игроку отдельно. Это могут быть вопросы спортивного характера, оценки того или иного действия, мнение по какому-нибудь фильму. Это широкие грани, потому что мне надо попытаться понять каждого.
Знаете основную задачу тренера, которая по своему существу невыполнима? Каждый игрок хочет, чтобы тренер тренировал именно его. Это так. Вы хотите, чтобы ваш главный редактор уделял внимание вашему развитию — это человеческая суть, и тут ничего не поменяется. А моя задача как тренера — постараться сделать так, чтобы каждый из них чувствовал, что я тренирую именно его.
Для того, чтобы человек это чувствовал, мне нужно знать большое количество информации о нём. Ведь ты не можешь помогать, управлять им, делать лучше, если ты не владеешь полным спектром. Для меня это важно, сейчас этот процесс в «Рубине» в начальной стадии.
— На утренних тренировках вы определяете MVP — лучшего игрока занятия. Для чего?
— Чтобы была дополнительная мотивация. Если ты спортсмен, то будешь биться за эту награду даже при крайней утомлённости. Кроме того, у меня есть система плюс/минус. Я ввожу её именно на первом сборе, потому что он самый тяжёлый и объёмный. На тренировке можно получить от +3 до -3. На игровых занятиях игроки победившей команды получают по плюсу, проигравшей — по минусу. MVP тренировки получает +1 к тому, что он заработал в ходе занятия. Пять тренеров голосуют и по большинству голосов определяется лучший. Иногда мой голос ничего не решает, потому что я голосую последним, иногда становится решающим.
— Что будет с тем, кто наберет больше всех плюсов по итогам сбора?
— Он получит деньги. Первая тройка будет премирована, правда, не в размере годового оклада.
— Даже на сборах надо мотивировать игроков деньгами?
— Нет, не надо. Это моя инициатива.
— У них уже есть в контракте премии за голы, победы и так далее.
— Это разные вещи. В данном случае речь не идёт о существенных деньгах, и как правило люди, которые выигрывают премии, в ресторане банкуют и угощают всех. Можно было бы сделать подарки вместо денег, но так нужно дополнительный креатив включать.
В моей школе в академии мы тоже в первый год ввели аналогичную систему. Там мальчишка, который был лучшим в течение недели, получал статуэтку. Мы сделали четыре варианта статуэток, и была задача — первым собрать все четыре варианта. Тому, кто собирал, вручали торт.
Это действительно работает, особенно когда ты устал. Маленькая мотивация работает, и деньги тут не при чём. Никто не пытается зажравшимся, якобы, футболистам дать ещё дополнительно денег.
— А если футболист наберёт больше всех минусов, что тогда?
— У меня была много лет идея, что последняя тройка должна платить первой. Но боюсь, что в таком случае игроки могут убить друг друга. И без этого на сборах очень высокий уровень интенсивности. Очень сложно придумать что-то для нижней тройки. Есть ещё последний день, когда лучшие игроки сбора объединятся с худшими в одни команды и задача одних помочь другим, чтобы мотивация сохранялась у всех до конца.
— Как часто лучшие на тренировках становятся лучшими в официальных матчах?
— Всё зависит от игрока. Мне сложно представить, чтобы в ЦСКА Понтус Вернблум был признан MVP тренировки — такого никогда не было. Но на футбольном поле он был лучшим. Как правило с игроками атаки это работает больше, чем с игроками оборонительного плана.
«У МЕНЯ НЕТ СВОЕГО ШТАБА. В СЕГОДНЯШНИХ РЕАЛИЯХ ФУТБОЛА ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ»
— Редкое явление в футболе, когда у тренера нет постоянного штаба. Вы пришли в «Рубин» вообще без помощников из предыдущего клуба. Это ваш принцип или случайность?
— У меня просто нет штаба. Когда я работал в «Москве», то кроме уже покойного Сергея Викторовича Шустикова, царствие ему небесное, там работали тренеры, которые работали и до меня. Когда я уходил, они оставались там. Так же было в Самаре, ЦСКА и Европе.
Мне кажется, что в сегодняшних реалиях в штабе должны быть если не хранители традиций, то близкие к этому люди. Кузьмин и Козко дали мне много информации о футболистах «Рубина», какие-то важные детали. Не должно возникать ситуаций, как в «Челси». После увольнения очередного тренера клуб терял весь штаб — не было ни одного специалиста с лицензией Pro, чтобы назначить его временно исполняющим обязанности.
Ничего не начинается с чистого листа: что-то уже было до тебя и будет после твоего ухода. Для клуба очень важно защищать интересы и сохранять преемственность. Понятно, если придёт Жозе Моуриньо, то он потребует своих людей в штабе — это нормально, потому что слишком высокий уровень, к нему большие требования и многое поставлено на кон. Но в других ситуациях можно вполне этого избежать. Более того, внутри нового клуба могут оказаться специалисты более квалифицированные, чем приглашенные тобой.
— Как возникла идея приглашения в штаб Олега Веретенникова?
— Дело в том, что мы очень давно общаемся. Сейчас вообще уникальная ситуация: в моем тренерском штабе три помощника, которые были у меня футболистами. Дожил! Как ещё почувствовать, что я уже опытный тренер, мягко выражаясь?!
С Веретенниковым мы много общались на протяжении всех лет, у Олега очень много информации по тем лигам, где он работал. Если мне нужна была информация по какому-то игроку первого дивизиона, я всегда звонил ему и получал очень четкие и понятные оценки, совпадающие с моим мнением. И мы много общались, поэтому он понимает мою философию и принципы, плюс у него фантастический личностный и игровой бэкграунд.
— За что он будет отвечать?
— У меня нет такой градации. Понятно, что если специалист ближе к линии обороны и построению моделей игры защиты, его не надо засовывать к нападающим на позиционные атаки. Я уже примерно понимаю это, но внутри общих задач будут и частные задачи. На самом деле тренерский штаб на то и тренерский штаб — мы многие вещи вместе обсуждаем и делаем, вплоть до мелочей.
— То есть нет конкретного человека в штабе, который будет отвечать за стандарты?
— Для этого мы пригласили на сборы тренера-аналитика (Игорь Мананников — ред.). Для меня футбол всегда был творчеством, но сегодня и математическая составляющая высока. Мне кажется, то, что реально можно просчитать, надо использовать и реализовывать. У меня давно была такая идея.
Кто такие тренеры-аналитики, которые захватили мир и есть в любом, особенно западном клубе? Есть вещи, которые ты просто можешь просчитать. Ты можешь просчитать, как лучше статистически обороняться при стандартах: зонно или персонально, если зонно — какое количество зон необходимо, в какой зоне какой игрок должен играть? Это всё можно просчитать.
Сейчас часто говорят о тренерах по аутам. Опять же, ты можешь просто просчитать, какой процент вероятности ошибки и пропущенных мячей после конкретного ввода.
— Шаронова не думали оставить в своем штабе?
— Думаю, это вопрос не ко мне.
— У вас есть общение с Курбаном Бердыевым? Были с ним контакты в связи с вашим назначением в «Рубин»?
— Да, мы знакомы, конечно. Я знаком со всеми российскими тренерами, потому что я с ними или пересекался, или они входили в мой штаб, или играли в моей команде, как в случае с Семаком. С Шароновым я тоже знаком, не близко, но знаю. Он играл против моих команд. Поэтому и с Бердыевым я тоже не могу быть не знаком.
— Но близких отношений и переписок, звонков нет?
— Такого вообще нет ни с кем, не только с Бердыевым. Если мне что-то нужно будет либо ему, то мы можем спокойно друг другу набрать. Все общение, которое у нас было, проходило на позитиве и было уважительным.
— Не хотели бы у него сейчас узнать что-то о «Рубине», его мнение?
— А сколько футболистов из нынешнего «Рубина» работало с Курбаном Бекиевичем?
— Коноваловы, Подберёзкин, Уремович, Башкиров.
— Хорошо, он с ними работал. Но это всё равно, что сейчас у меня спросить про Головина — я с ним много работал, но это было несколько лет назад. Оценки тренера должны быть текущие, а оценить игрока, зная его состояние годичной давности… Человек за месяц может три раза поменять своё состояние, всё в динамике. Когда Хуанде Рамос покидал ЦСКА, а я его менял, то мы сидели и долго общались, я у него всё спрашивал, это были свежие впечатление. А впечатления прошлого года вряд ли как-то могут мне помочь сегодня.
— А с Шароновым такой же диалог был?
— Нет, не было. Мы не так близко знакомы с Романом, чтобы такой разговор состоялся. И нужно учитывать, что для каждого тренера процесс ухода из клуба болезненный. Я не помню, чтобы со мной кто-нибудь из преемников общался. Я не беру Гончаренко, с которым мы дружим. Но во всех остальных ситуациях этого не было, это не очень уместно.
«ШУМ ВОКРУГ МАКАРОВА? ПРОСТО ДЕЛАТЬ БЫЛО НЕЧЕГО, СКУКА СМЕРТНАЯ»
— Помимо Тарасова, вы взяли на первый сбор на просмотр двух молодых игроков. Какие ожидания от них?
— Это Косарев и Масальский. Косарев произвёл просто фурор в отборочном цикле по 2001 году рождения. Все, с кем я по нему разговаривал, давали сверхкомплиментарные характеристики. Наверное, это самый яркий нападающий в нашей стране в своем возрасте.
— Вы видите его в первой команде?
— Давайте так: это один из лучших нападающих России 2001 года, а Давиташвили и Кварацхелия тоже 2001 года и одни из самых ярких игроков Грузии. Так почему нет? Если бы он был 2003 года, то, наверное, нет. Но мы говорим об игроке, ровесники которого есть в команде. Он был в «Зените» в аренде и стал лучшим бомбардиром юношеской Лиги чемпионов. Скажем так, это просмотр с высокими шансами на то, чтобы остаться.
Что касается Масальского, то у нас был недокомплект центральных защитников на сбор, потому что Гранат и Бегич продолжают лечение, а Микушина выдергивать из «Факела», когда он играет все матчи, не было смысла. Поэтому мы убили двух зайцев: получили молодого центрального защитника на просмотр и в то же время решили проблему, у нас есть четыре защитника для сбора. Дальше будем принимать решение в зависимости от того, что увидим.
— По трансферу Макарова была непонятная история: то его подписывали, то из-за медосмотра всё срывается, то снова всё в порядке. Что было?
— Всё очень банально. Если вы когда-либо обращались к докторам, то знаете, что если пройдёте трех докторов, то первый скажет, что вы завтра умрете, второй — что ничего страшного, а третий — что нужно закрыться в квартире на месяц и не выходить. И что вообще делать?
Вот похожая ситуация и с Макаровым. Один медосмотр и доктор, который ставил диагноз, посчитал, что те проблемы, которые у него были, несовместимы с подписанием контракта. Альтернативное медобследование показало, что всё хорошо. Сегодня такой мир в футболе. Если бы это было чуть в прошлом, об этом бы никто не узнал. А так как сегодня вся информация быстро выясняется, ситуация получилась такой.
— Правда, что вы общались и советовались по Макарову с Гончаренко, который тоже хотел его видеть в ЦСКА?
— Я не звоню ему конкретно по Макарову, мы просто общаемся. В момент частого общения тренеры обсуждают тактику, подходы, футболистов. Это может вытечь. И это никак не было целенаправленным. Хотя Макаров и говорит, что принял окончательное решение из-за моего прихода, он не был моей креатурой. Клуб вёл переговоры по нему до моего назначения, когда я даже не знал о нём. Я просто оказался в ситуации, когда она была так продвинута.
— Шумиха вокруг его перехода, интереса ЦСКА, медосмотра — это не помешает ему?
— А что за шумиха? Какая? Всё это обсуждали, потому что делать нечего. Межсезонье, Новый год, почти нет трансферов, скука смертная и никто ни о чем не пишет, не говорит. Тут бум! Макаров. До Нового года, по сути, трансферы делали только мы, поэтому про это все говорили.
Но если бы параллельно с Макаровым «Локомотив» купил бы второго Крыховяка, то я вас уверяю, что Макаров прошёл бы тихо и мирно. Это просто так сложился информационный фон и обстоятельства. У меня нет никакой переоценки. Да, мы подписали игроков, которые успешно себя зарекомендовали в ФНЛ, но подавать это как успех нельзя. Вряд ли я теперь могу и сидеть на скамейке и не раскачиваться, потому что у нас есть Макаров и Самошников, которые сделают результат. Естественно, такого нет.
— Насколько Игнатьев готов к роли ведущего форварда? Какие от него ожидания?
— Приведу пример. Когда я только пришел в «Витесс», там был футболист Митчелл ван Берген, которого якобы покупает «Зенит». В «Витессе» он был игроком, который воспитан со школы, прошел дубль, но никак не мог вырасти из коротких штанишек. Он считал, что ему все должны, потому что он — клубный воспитанник, он мог вести себя, как избалованный ребенок, требующий игрушку. Он жил с родителями. При этом это был качественный игрок, но я понимал, что внутри «Витесса» он не сможет сделать шаг вперёд.
Ты не женишься, пока живёшь с мамой, и это такая же ситуация. Когда ван Бергена продали за приличные для «Витесса» деньги, в «Херенвене» уже не считали его молодым и перспективным. Его видели ключевым игроком. Он съехал от родителей в другой город. И понял, что ситуация поменялась, стал очень быстро прогрессировать. Его пример показателен.
Я не знаю, как будет с Игнатьевым, но ситуация похожая. Он уехал в статусе вечно подающего надежды, суперзвезды академии, а тут его купили, это серьезный трансфер и на него рассчитывают. Никто не говорит о какой-то перспективе. Ему уже 21 год! Федя Чалов на год старше, в прошлом сезоне стал лучшим бомбардиром РПЛ. Поэтому Игнатьева мы купили не на перспективу, а на сейчас. Он именно сейчас готов делать результат, но как получится — я не знаю.
— Вилфрид Бони во время интервью неделю назад заявил, что им интересуется «Рубин». Это правда?
— Это не ко мне вопросы. Селекционные вопросы лучше к спортивному директору.
— Приглашение Тарасова — это ваша идея или Яровинского, Сайманова?
— Любой из тех, кто уже подписан или находится на просмотре, это не чья-то идея. Изначально идея может возникнуть у любого, затем она будет обсуждаться, просматриваться, анализироваться — и мы приходим к какому-то решению. Конкретно по Тарасову я не могу вспомнить, чья это идея. Нам нужен был баланс в полузащите. Тарасов — опытный футболист, который со всеми регалиями. Я вызывал его в сборную России.
— Вас критиковали за это тогда и сейчас критикуют за его приглашение в «Рубин».
— Я не особо помню, за что его критиковали. Я приглашаю всегда футболиста, я не приглашаю медийную звезду или человека из инстаграма, который дал какое-то интервью.
— Вы вообще не учитываете образ игрока вне поля?
— Я очень часто сталкивался с ситуацией, когда медийный образ человека был один, а в жизни он был совсем другим. Ну, кто формирует этот образ? Это же какие-то нюансы, причём в любую сторону. Болельщики формировали об игроке одно мнение, а у меня было диаметрально противоположное.
Всё равно та среда, которая формирует мнение об игроке, не знает его как человека близко и может судить только по отдельной фразе, вырванной из контекста, отдельной ситуации или поступку. Для меня это не имеет никакого значения. Я делаю то, что считаю нужным в спортивном плане.
— Солтмурад Бакаев может стать седьмым фланговым игроком атаки. Нет перенасыщения? Или позиции определять рано?
— Относительно этой ситуации. Не критикую, а просто констатирую. Наверное, селекция, которая осуществлялась, была сиюминутная и это было большое количество аренд. Ни для кого не секрет, что клуб находился в серьезных долгах и основной задачей было оптимизировать эти вещи. С одной стороны, можно говорить о наличии игроков какого-то амплуа, с другой, тот же Зуев и Ташаев находятся в арендах, которые заканчиваются буквально через несколько месяцев.
Да, есть талантливые Давиташвили и Кварацхелия с длительными контрактами, но они очень молоды и не подстраховаться и не продублировать эту позицию было бы неправильно. Есть футболисты, которые в арендах. Если они докажут свою состоятельность, то, безусловно, будут играть. На самом деле перебор есть на бумаге, но по факту его нет. Если есть возможность приобрести интересного, молодого игрока с качествами, то, на мой взгляд, вообще не стоит привязываться к амплуа. Зуев может сыграть в центре, как и Давиташвили. Для меня в атакующей группе игроки должны быть сверхуниверсальными, уметь менять позиции. Нет понятия позиции классического вингера, игроки атаки должны быть заменяемыми и индивидуально сильными.
Футболисты, которых мы сейчас берем, именно такие, плюс они молоды.
— У вас есть понимание, по какой схеме будет играть «Рубин»?
— Да. Есть схемы-братья, а есть схемы-антагонисты. Схемы 4-3-3, 4-2-3-1 или 4-2-1-3 — если это не близнецы, то каждая легко трансформируется из одной в другую. А схема в три центральных защитника принципиально иная. Поэтому я могу сказать, что в три защитника мы играть не будем, потому что таковы мировые тенденции и тот подбор игроков, который есть в команде, наверное, затруднит нам игру в такой схеме. Мы будем играть в два центральных, а конкретный вариант игровой расстановки будет зависеть от различных ситуаций.
«У МЕНЯ ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ О КАЗАНИ – КРУТОЙ ГОРОД»
— Помните, где в последний раз становились чемпионом?
— Конечно. У меня ведь было только две игры на «Казань Арене». Как сейчас правильно? «Ак Барс Банк Арена»? Первый матч — мы проиграли с ЦСКА 1:2 «Рубину» Рината Билялетдинова, Портнягин забил победный гол. А второй раз — чемпионский матч.
— Вы были в Казани недолго, но удалось ли что-то посмотреть и сформировать мнение о городе?
— Могу сказать, что я был мало, но у меня какое-то фантастическое впечатление о Казани. Я много слышал, все всегда хвалили и отзывались комплиментарно о городе. А сейчас ещё новогодние праздники и мы много ездили: какая иллюминация, какие парки, как всё красиво и ухожено! Пока это поверхностные впечатление, но сверхположительные. Крутой город.
— Где вы побывали?
— Погулять я пока не смог. Но зато из окна президента республики посмотрел Казань, он мне показывал: «Справа Волга, там Кремль, тут вот площадь».
Казань — огромный город со всей инфраструктурой. Обычно я хожу в театры или на спортивные мероприятия. Я сделал ресёрч и изучил количество театров, которые есть в городе, их огромное количество. Естественно, я с огромным удовольствием буду ходить и на «Ак Барс», и на УНИКС, и на волейбольный «Зенит».
— Вы планируете жить на базе или в квартире?
— Нет, на базе я жить не буду. Когда я работал в Самаре, то два года жил на базе «Крыльев Советов» — это была большая ошибка. Ощущение, как будто ты 24 часа в сутки на работе, потому что к тебе могут зайти в час ночи с вопросом: «О, тренер же здесь, сейчас я его спрошу». И не было ощущения личного пространства, когда ты ощущаешь себя 24 часа на работе, то быстро выгораешь и утомляешься. Поэтому ни в коем случае, даже если бы база «Рубина» была как десятизведочный отель, нельзя жить на базе. Нужно иметь личное пространство.
— Как вам база?
— Отличная. Шикарный стадион, хорошая школа. Вся инфраструктура в Казани на самом высоком уровне по любым требованиям.
— Несравнимо с «Халлом» и «Витессом»?
— За рубежом не приняты базы, там нет комнат. Игрок приехал из дома, пошел в раздевалку и на тренировку. Нет отдельного режима, как у нас. Поэтому там всё по-другому. И это не только у них — у того же «Челси» тоже нет комнат на базе.
— Для вас это не было проблемой?
— Я очень быстро перестроился и нашел в этом огромное количество плюсов. Я не такой тренер, который сгоняет всех на базу за пять дней.
— Карантинов у вас нет?
— В ЦСКА мы заезжали перед матчем, но это только потому, что нам нужно было вместе добираться на стадион или в аэропорт с сопровождением. Если бы игроки ехали на матч сами из Москвы на стадион, то по три часа сидели бы в машине. Это была жизненная необходимость.
— Как это будет в «Рубине»?
— Я пока не решил, если честно. Мне надо понять всю логистику и готовы ли игроки приезжать на базу в день игры, обедать, а затем вместе ехать на стадион. Надо понять, не будет ли это мешать, а также готовы ли ментально игроки.
— Сами вы на чём обычно передвигаетесь?
— В ЦСКА я передвигался на машине и проводил в ней минимум пять часов в день. Там я работал.
— Готовы ездить на метро в Казани? Рядом с базой есть станция.
— Ну, а на машине дольше ехать? Если разница в 5 - 10 минут, то смысла нет. Если на метро ехать полчаса, а на машине три часа, то я сяду в метро. Но ради десяти минут — нет, я доеду на машине. Но сейчас у меня нет автомобиля в личном пользовании.
— Как изменился российский футбол за последние три года и смотрели ли вы матчи РПЛ?
— Есть два варианта. Ты либо смотришь футбол для работы, либо ты смотришь для удовольствия. Лично я «Ден Хааг» ещё две недели назад знал лучше, чем «Рубин». Ну, уж извините, когда у меня была возможность сидеть в любой ложе на любом стадионе Англии, то как-то для удовольствия смотреть чемпионат России тяжело.
Еврокубки я смотрел, в том числе игры «Локомотива» с «Ювентусом», смотрел «Зенит». И то не каждую, ведь были параллельные матчи ЛЧ. Я и в Амстердам ездил на «Аякс», и в Лондон летал. Всегда есть возможность полететь в Монако и посмотреть на Головина, либо полететь в Сосьедад посмотреть Одегарда. Были личные завязки, поэтому российский футбол я правда смотрел очень мало.
И могу сказать, что в «Рубине» сейчас можно по пальцам пересчитать футболистов, которых я помню, которые три года назад играли в премьер-лиге. Башкиров был в «Крыльях», я помню Подберёзкина по «Уралу», был Могилевец, которого я помню по «Зениту» и «Ростову», когда они заняли второе место и мы с ними боролись с ЦСКА. Помню Маркова: тот «Тосно» я не особо видел, но Евгений запомнился. Понятно, что был молодой Игнатьев. Но в целом все нынешние игроки «Рубина» были молоды.
Вообще я обнаружил, что за три года, что меня не было, в российском футболе поменялось поколение игроков. Это поколение я знаю очень плохо. Всё в футболе очень быстро меняется.
— Оценили анонс вашего назначения в соцсетях «Рубина» с креслом-качалкой?
— Да, креативно. Но твиттер я не отслеживаю. Вообще всё, что может переключить ход моих мыслей в другую от футбола сторону, мне мешает. Поэтому только инстаграм, где я публикую какие-то посты и видео — и всё. Я реально занимаюсь этим пять минут в четыре дня — это максимум. На что-то другое тратить время тяжело, я не отвлекаюсь на вещи, которые могут затянуть.
ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Леонид СЛУЦКИЙ
Дата рождения: 4 мая 1971 года
Место рождения: Волгоград
Карьера тренера: «Олимпия» – 1992 - 2001; «Динамо» (Полтавская) – 2001; «Уралан» (Элиста) – 2002 - 2004; ФК «Москва» – 2004 - 2007; «Крылья Советов» (Самара) – 2007 - 2009; ЦСКА (Москва) – 2009 - 2016; сборная России – 2015 - 2016; «Халл Сити» (Англия) – 2017; «Витесс» (Голландия) – 2018 - 2019; «Рубин» (Казань) – с сезона 2019/20.
Достижения: трехкратный чемпион России (2013, 2014, 2016), обладатель Кубка России (2011, 2013), обладатель Суперкубка России (2013, 2014), заслуженный тренер России, трижды лучший тренер года по версии РФС (2013, 2014, 2016).
Читайте также о «Рубине» Слуцкого:
Бутсы Слуцкого, Кварацхелия в воротах и большие нагрузки. Репортаж со сборов «Рубина»
«Рубин» вышел из отпуска. Тарасова признали старшим, клуб привёз двух новичков