erid:
О медиа, скандале вокруг квартиры и запросе на политические сериалы.
Тина Канделаки последние годы прочно ассоциируется с телеканалом «Матч ТВ», где она работает генеральным продюсером. Но в 2018 году Канделаки перезагрузила свой образ, сделав акцент на личных проектах и бренде. Она постоянный спикер форумов «Синергии», продюсер сериалов, которые не обязательно выходят на «Матче». Плюс ко всему Канделаки – активный блогер, в её телеграм-канале, не связанным со спортивной тематикой, около 38 тысяч подписчиков.
Летом муссировался слух об уходе Канделаки с «Матч ТВ», связанном с пертурбациями внутри «Газпром-Медиа», владеющего телеканалом. Спортивный проект передали под крыло людей, создавших «Камеди клаб», и прежнему руководителю в новой парадигме места могло не оказаться. Тем не менее, Канделаки продолжает работать на канале и разъясняет в интервью «БИЗНЕС Online» ситуация со своим контрактом, чего ранее не делала.
«К МОЕЙ ЧАСТИ НА «МАТЧ ТВ» ВОПРОСОВ НЕТ»
– Тина, каким вам запомнится 2018-й год? Были чемпионат мира по футболу, повышение пенсионного возраста, санкции, которые всё же не кажутся столь безобидными, как говорят центральных каналах.
– Я много ездила по России, международным форумам и конференциям, поэтому могу сказать, что, во-первых, наш голос на значимых площадках слышен и интересен партнёрам, а, во-вторых, у нас реализуется очень много ярких проектов.
Кроме того, самые тяжелые, но необходимые решения всегда принимаются в начале электорального цикла. Я понимаю, что никаких поспешных и не просчитанных решений принято не было, поэтому не вижу причины в них сомневаться.
– Как для вас сложился год на «Матч ТВ»?
– Я, как и прежде, генеральный продюсер телеканала, отвечающий за качество производимого нами околоспортивного контента. Поскольку в общей массе контента «Матч ТВ» его не так много, моих амбиций, энергии и сил хватает и на другие проекты.
Везде, где я выхожу, говорю: «Я – Тина Канделаки, телеканал «Матч ТВ», и такой бесплатный пиар, который есть у «Матч ТВ» в моем лице, я думаю, ни одному телеканалу не снился.
– Какие у вас остались проекты на телеканале?
– Я имею отношение и несу ответственность за все проекты о спорте и спортсменах, включая премьеры каждого сезона. Только из последних премьер в этом сезоне могу назвать: «Тает лёд» с Алексеем Ягудиным, «С чего начинается футбол», «ФутБОЛЬНО», «Ген победы», «Кибератлетика», «Самые сильные» и так далее.
– Это уже не глобальные проекты, больше как аккаунт-менеджмент?
– Околоспортивный контент и есть глобальный проект. Мы с Наташей (Билан, программный директора «Матч ТВ» – прим.) получаем предложения от студий, обсуждаем их, смотрим, решаем, реализовывать проект или нет. У нас нет возможности делать, условно говоря, широкомасштабные большие шоу в рамках той стратегии, которая сегодня есть. Я думаю, эта стратегия касается не только нашего канала, но и всех остальных телеканалов – всем надо понять и принять тот факт, что будущее за недорогими проектами.
– И нелинейным ТВ…
– Абсолютно верно. И если вы смотрите за отечественным телевидением, то наверняка видите, что дорогие проекты, чаще всего, уже не оправдывают себя и всё меньше и меньше окупаются в формате классического телевидения. Поэтому я даже рада, что за мной нет каких-то супердорогостоящих проектов, про которые я могла бы сказать, вы знаете, мы тут вложили три миллиона рублей в эпизод и очень сильно переживаем, окупятся они или нет.
– Вы для себя не хотите просто поставить точку, что у вас с «Матч ТВ» история завершилась?
– В этом смысле мне как любому топ-менеджеру, который работает по найму, делают предложение прийти, остаться или уйти. Я в рамках существующего предложения все свои KPI выполнила и продолжаю выполнять. К той части работы, за которую я отвечаю, вопросов нет.
– Всегда же можно написать заявление по собственному желанию и уйти.
– А вы знаете, для топ-менеджеров такие поступки «по собственному желанию» говорят об их эмоциональной неуравновешенности. Если ты хочешь дальше работать на телевидении, то действуешь как обычный топ-менеджер.
– Но это уже не та работа 24/7, которая была?
– Такая работа нужна только при запуске. Если вы поговорите с любым большим телевизионным продюсером, то поймёте, что он не смотрит свой канал 24/7 на запуске. Он смотрит новые форматы, новые идеи, разговаривает с новыми людьми.
– Другими словами, сохраняет концентрацию на основной работе.
– Ещё раз повторюсь: такая концентрация нужна только в том случае, если ты, например, отвечаешь за прямой эфир, его очень много, и он новостной. Или если ты производишь огромный объём контента. Телеканал «Матч ТВ» отличается от всех остальных тем, что 70 процентов контента на нём – это спортивные мероприятия, на которые я никак не влияю.
– Покупкой прав не занимаетесь?
– Нет, конечно. А я никогда, кстати, и не занималась.
– Потому что периодически проскакивает критика, что чемпионат Испании не купила Тина Канделаки.
– Я на этот вопрос регулярно отвечаю. Я этим не занимаюсь и никогда не занималась. Я никогда не покупала права и не отвечала за покупку прав. Для этого всегда был отдельный департамент, который продолжает благополучно трудиться. Другое дело, что я по-прежнему участвую в этих разговорах и могу дать какие-то свои комментарии, но последнего слова за мной никогда не было.
«ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ ПРЕВРАТИЛСЯ В СМИ ТОЛЬКО В РОССИИ»
– Вы частый гость анонимных телеграм-каналов. Видите ли вы скрытый контекст в публикациях, когда про вас пишут?
– Мне понравилась фраза – частый гость анонимных телеграм-каналов. Вы, наверное, тоже частый гость?
– Бывает, но не часто.
– Что такое телеграм-канал – это мета-СМИ новой сборки. В прошлом году его можно было сравнить с юродивым младшим братом. Все смеялись и не понимали, что это такое. А в этом году наличие телеграм-канала стало признаком нормальности, и это произошло очень быстро. Но гениально что? Телеграм переживает стадию, которую СМИ переживали в начале 2000-х, когда в некоторым медиа можно было купить и продать блок на какую-то информацию. Заказать критическую статью на конкурента или на самого себя, бывало и такое. За контроль над этими телеграм-каналами начали бороться силовые структуры, олигархи, бандиты. Всё как в 90-х и нулевых. Это занятие стало так увлекательно, что в Москве проплаченные посты в телеграме уже принято дарить на день рождения.
Технологии развиваются, и их не остановить. Они каждую секунду оказывают влияние на СМИ. Если, условно говоря, что-то нельзя сказать по телевизору, то вы это увидите в телеграм-канале. И чем больше не давать возможности профессиональной журналистике расследовать, копать, задавать неудобные вопросы, выводить из зоны комфорта реципиентов, олигархов, силовиков, тем больше будет маргинализироваться вот такая среда. В мире телеграм-канал превратился в СМИ только в России. Позвоните Паше Дурову – он подтвердит.
– В Иране тоже превратился.
– Да, за исключением Ирана, извините.
– Потому что две очень похожие страны по уровню политических свобод. Кажется, что в Иране их даже больше.
– Не сравнивайте Россию с Ираном. В России по-прежнему лучшая начальная школа – доказанный факт. У нас лучше всех учат говорить, читать, писать. После того, как люди научились говорить, читать и писать, они хотят высказывать своё мнение по любому поводу. Интернет дал им такую возможность. Наш с вами любимый эксперимент: выйдем и кому хотите будем задавать вопрос по любой теме – никто не скажет «я не знаю». Все попытаются ответить. От ядерной физики до замечаний Станиславу Черчесову.
– Верно ли считать, что все телеграм-каналы поделены либо крупными компаниями, либо государством, либо агентствами?
– Думаю, что в отношении каналов с большим количеством подписчиков это утверждение во многом верно.
– Есть ли какое-то иностранное влияние, возможно, спецслужб?
– Вы сейчас меня спрашиваете? Я считаю, что борьба за телеграм-каналы идёт между олигархами, силовыми структурами и другими российскими группами влияния.
– Нет у вас мысли, что телеграм заблокировали, чтобы поднять его статусность?
– Конечно, нет. Вы разве считаете, что кто-то что-то всерьёз заблокировал? Наоборот, люди научились пользоваться VPN-ом. Я не могу поручиться, что точечный способ блокировки не найден. Думаю, что он всё-таки существует. Из этой истории были сделаны выводы, приняты меры. Что сказал президент? Простую вещь: запрещать – не самый лучший способ решать проблему. Слава богу, в современном мире мы все это понимаем.
– Но не разблокировали же телеграм.
– Про телеграм-войны могу привести один пример. Идёт какой-то конфликт, где две стороны воюют. Против одного десять каналов и против другого десять каналов. И я всегда объясняю: не хотите немного выдохнуть и посмотреть, есть ли третий, кто вступает в конфликт и начинает «мочить» вас обоих, чтобы вы начали сильно беспокоиться и как можно большему количеству телеграм-каналов предлагали коммерческое сотрудничество?
Это очень часто происходит, когда идёт конфликт между двумя сторонами, а включаются все. На условиях анонимности я разговаривала с некоторыми. Я спрашиваю, а для чего вы это делаете? Они говорят, что на пиар-сопровождение компании или человека выделили бюджет и им хочется в него встроиться. Ко мне, когда я занималась пиаром, приходили очень многие товарищи и спрашивали, надо ли ставить блок. Я всегда говорила: «Друзья, помните одну простую вещь – где бы вы ни оплатили блок, вы вытянули для данного издания чёрный билет на всё оставшееся время. Дальше вы будете всё время блокировать контент, и с иглы не слезете».
В современном мире, который дико прозрачен, лучше всего не оплачивать блоки, а просто нанять нормальных пиарщиков, дать им нормальные деньги, составить с ними список самых опасных и сложных для вас вопросов и научится на них отвечать. Если вы не можете ответить на них сами, ответят за вас. И вы будете отвечать на то, что вам предъявили. Не доводите ситуацию до оправданий! Берите ситуацию в свои руки и говорите обо всём, что вы делаете.
– Когда про вас выходят публикации в телеграм-каналах, вы примерно понимаете, откуда ноги растут, кто написал и какой сигнал отправлен?
– Я в прошлом профессиональный пиарщик, и ничего в пиаре не изменилось. Просто сейчас это стало называться телеграмом, а раньше были определённые газеты, в которых тебе посылали сигналы или, наоборот, как-то воздействовали на тебя, чтобы ты послал ответный сигнал. Способ взаимодействия между участниками информационной повестки не изменился.
– Понимаете ли конкретный сигнал?
– Когда-то да, когда-то нет.
– Последнее из сообщений, которое заставило напрячься?
– Летом огромное количество каналов писало о моём увольнении. Были и те каналы, которые разжигали тему, а как только мой контракт остался в силе, они перестали вообще писать. Я понимала, откуда и от кого это идёт, но говорить не буду.
– А про квартиру за 100 млн рублей, которую вы подарили ребёнку? Что-то есть за этим?
– С квартирой все вообще просто – люди постоянно ищут какой-то хайп. Вопрос к вам – вы же про меня много писали – я кликабельна настолько?
– Если знаменитость дарит ребёнку квартиру за сто миллионов, конечно, это кликабельная новость.
– Это-то понятно. Я связалась с главным редактором СМИ, которое эту информацию опубликовало. Сказала ему, что не против, пишите, понимаю, что это кликабельно. Я и сама журналист. Но вы хотя бы позвонили и уточнили ряд деталей, попросили комментарий.
Никакого подарка не было. 15 лет назад я взяла ипотеку и купила квартиру в спальном районе. Да, больше 350 квадратных метров жилой площади на последнем этаже в стадии строительства. Как этот дом строился и что к СУ-155 были претензии в том, что он некачественно построен, писали. По сей день там большие проблемы, но я жаловаться сейчас не буду. Я всем довольна. Самое интересное, что эту квартиру купила в ипотеку 15 лет назад, будучи замужем за первым мужем. И некоторое время тому назад все свои основные активы я поделила между детьми – сыном и дочкой. Это было сделано абсолютно осознанно после разговора с моим товарищем Рубеном Варданяном. Я много про это говорю и всем, у кого есть взрослые дети, рекомендую озаботиться вопросами наследования и составления завещания заранее.
Меня сын спрашивает: «Почему мне говорят, что ты мне её на 16-летие подарила?» Я отвечаю: «Сынок, им же неинтересно заниматься факт-чекингом». Неинтересно писать, что я её купила в ипотеку и просто распределила между детьми своё имущество.
– 100 миллионов – это большие деньги, но, мне кажется, что в московском контексте сумма всё же не поражает воображение.
– Она была куплена мною в кредит, и я этот кредит несколько лет выплачивала, но это уже никому неинтересно. Тут проблема в том, что я по-прежнему остаюсь для некоторых СМИ в некотором смысле «суперзвездой». Никто же не знает, какую квартиру купил Дудь, понимаете? Пока. Но поверьте, рано или поздно это тоже узнают.
– Даже если узнают, то Юрий Дудь с госденьгами, госзаказами и всем этим не работал. У него чистая бизнес-история. Какая разница, какую он квартиру купил?
– Это вопрос времени. Предрекаю, что на следующий год начнут разбирать, откуда Бентли у Дудя, откуда Мазерати у Хача и откуда, собственно говоря, на Уткине новые кроссовки? Конечно, всё будут разбирать. К слову о госденьгах, я-то в отличии от всех имею возможность каждый год вам, дорогие мои поклонники и подписчики, с сайта Ростеха доложить о всех своих сбережениях и заработках. У меня муж госслужащий, и я обо всём всем рассказываю. Потому что так положено. Для меня это не проблема – у нас в семье это добрая традиция.
«ЛЮДИ ПЕРЕДАЮТ СТРИМИНГОМ СВОЁ ПРИСУТСТВИЕ»
– Какими будут медиа через десять лет? Все будут мультиплатформенными?
– Первичен разговор не о медиа, а о технологиях. Нам, медийщикам, это очень неудобно, потому что все предсказания надо делать не столько на основе наших представлений о медиа, сколько на основе технологий. Ответом на ваш вопрос владеют компании, который производят смартфоны и прочие гаджеты. По прототипам телефонов и телевизоров можно понять перспективы медиа на ближайшие десять лет.
На нетфликсе есть фильм «451 градус по Фаренгейту». Там как раз показан прототип медиа будущего, где сжигают, извините за спойлер, все книги, и у них экранами становится всё. Вот сейчас мы сидим за столом, и экраном становится стол. В нём идёт прямой эфир – неважно какого канала, может быть, даже уже телеграм-канала. И какой-нибудь канал «Незыгарь», уже с ведущими в балаклавах или не ведущими, а роботами. Поэтому медиа будет только больше, медиа будет всё.
– Приватности не останется?
– Конечно. Её уже очень мало. Ещё один важный аспект новой реальности – человек обленился. Сёрфинг в сети приводит к поверхностному восприятию информации, и пользователь уже не готов сидеть и что-то делать сам. Почему голосовые ассистенты в этом году становятся популярны? И всё это вполне может привести к тому, что появится очень большое количество плохо образованных людей, которым будет казаться, что можно всё прогуглить. У них не будет желания учиться – я уже это вижу. Они будут тупо 24 часа стримить себя.
В чём проблема стриминга себя? Я много об этом пишу и говорю. Смысл передачи информации – в том, чтобы передать какой-то смысл. Мы в силу профессии это понимаем. А сегодня люди стали передавать физиологию – вот я есть, я ем, я пью, я танцую, я совокупляюсь. Люди передают стримингом своё физиологическое присутствие.
– Сам факт своего существования – метод заработка.
– Да, а не смыслы и идеи. Это катастрофа. Потому что люди начинают думать, что они сидят в своей пещере. Возвращаемся просто к первоистокам. В развитых странах в частных школах где учатся дети состоятельных родителей, уже запрещают мобильные телефоны. С одной стороны, у таких детей первыми появляются смартфоны, с другой, они будут первыми, кто будет вынужден от них отказаться чтобы для начала научиться фундаментальным вещам.
«У «БОЛЬШОЙ ИГРЫ» БУДЕТ ПРОДОЛЖЕНИЕ»
– Вы были продюсером сериала «Большая игра». Он был посвящен футбольной сборной России и показан почти сразу после чемпионата мира. Но почему-то на СТС, а не на «Матч ТВ».
– Давид Кочаров принёс свою идею на «Матч» и стал в итоге генеральным продюсером сериала. С этого мы и начали своё с ним взаимодействие. Но в силу технических причин реализовывать проект было решено на СТС. Предвосхищая ваш следующий вопрос, никакого конфликта интересов не было. Так как я взяла на себя обязательства и спродюсировала этот проект, никакой финансовой заинтересованности у меня там не было. Для меня это было принципиально. Я ни заработала на этом сериале ни рубля.
Давид Кочаров абсолютно одержимый человек, влюбленный в футбол, в свою работу. И мне нравится в нём, что он старается держаться в рамках тех проектов, которые ему самому интересны.
– Интересна механика вашей работы. Как это происходило?
– Очень просто. Вся спортивная часть спродюсирована мной. Что это значит? Начиная со съемок на стадионе «Зенита» и заканчивая стадионом в Казани – все переговоры с людьми вела я. Больше всех шли навстречу в «Спартаке» и «Зените». Они дали очень много возможностей поснимать.
– Вы не занимались поиском денег?
– По-разному было. Вопрос денег тоже приходилось решать. «Большая игра» – очень экономный сериал, который рядом не стоял с очень многими сериалами, выходящими на отечественный рынок.
– А цену можете назвать?
– Нет, конечно. Это только если телеканал СТС захочет озвучить. У нас была задача максимально эффективно расходовать бюджет. Если бы ребята просто пришли на несколько суток и сняли стадион – это были бы совсем другие деньги, и цена на серию выросла бы просто в разы.
– Получается, в этом контексте вас лучше назвать администратором.
– Продюсирование любого сериала состоит из нескольких частей. Есть креативное продюсирование, и шоуранером в этом смысле был Давид, и есть исполнительное продюсирование. И то, и другое важно. Принимала ли я ансамблевые пробы? Да. Отсматривала ли каждый эпизод? Да. Участвовала ли в принятии решения, какие сцены мы вырежем, какие сохраним? Да, конечно. То есть мы вместе с с Давидом участвовали в работе над сериалом от начала до конца. На старте проекта мы ещё не понимали, насколько большим будет объём работ.
– Главная была сцена со словами «Не страна, а декорация», по ней и запомнили весь сериал. Была ли дискуссия вокруг этого монолога главного героя?
– По всем сценам были дискуссии. Я скажу коротко: «Большая игра» – это большая удача, и у этой удачи будет продолжение.
– А публике это надо будет?
– Ну я же вам ещё не сказала, что мы будем делать. Но на основе этого сериала продолжение будет абсолютно точно. Девелопментом сценаристы займутся уже в январе. Это не сериал, скорее всего, будет полный метр. Мы над этим думаем с Давидом.
– Мне кажется, если бы наша сборная так не выступила на чемпионате мира, «Большая игра» не зашла бы. Она хорошо попала в исторический контекст.
– Вы абсолютно правильно говорите, но я даже расширю вашу мысль. Дело ещё и в том, что шоу-бизнес больше не производит в таком количестве суперзвёзд. Поэтому линейка героев желтой прессы сменилась – это теперь футболисты, их жёны и дети.
– Олигархи, я думаю, счастливы, потому что они мигом выскочили из этой истории.
– Да нет, они тоже ещё успеют вернуться, подождите. Просто вы не за всем следите.
У меня есть интересные цифры по поводу «Большой игры». Так вот: доля сериала составила от 8 до 15 процентов. При всём разнообразии телепрограмм и телеканалов, получается, что до 1/6 во время трансляции телесериала выбирал именно его. При этом сериал шёл в прайм-тайм, самое тяжёлое для любого сериала время. Особенно для спортивного и особенно для футбольного. Потому что рядом идёт «Рябина алая, губы красные», 4-й сезон. Понимаете? И всё равно мы хорошо прошли.
Дальше: 70 процентов людей, кто этот сериал посмотрел, рекомендовали его в сети. Сериал лидировал в торрент-трекерах по количеству скачиваний. Приходится и за таким следить. Я вот в шоке – по количеству скачиваний мы опередили «Мир Юрского периода-2». В интернете невероятная обратная связь благодаря финальному монологу главного тренера. В стране оказалось много людей, которые реально одержимы футболом, и они вот как-то так внутри себя это все комментировали. А мы это взяли и озвучили. Благодаря этому и качеству проекта в целом в сети всего один негативный комментарий на 16 позитивных. В инстаграме и того больше – 20 позитивных к одному негативному. Это невероятный общий позитив по отношению к сериалу. И мы вышли через месяц после чемпионата мира по футболу.
Кто-нибудь может похвастаться, вот так вот отработав событие? Я думаю, что нет.
– Вас не упрекали, что в глупом и нелепом министре Леонтий Витальевиче читается Виталий Мутко?
– Как пишут обычно во всех фильмах, все параллели и аллегории давайте оставим за скобками. Я надеюсь, что в нашей стране у всех, кто в какой-то мере мог себя узнать в этом сериале, всё хорошо с чувством юмора и самоиронией.
Серёжа Минаев взял для Esquire интервью у Лёши Венедиктова. И там есть очень хорошая фраза. В конце Лёша говорит: «Я так скажу. Нам не хватает самоиронии, и те люди, которые относятся к себе со звериной серьёзностью, ведут страну к гибели». Чем эти слова мне нравятся, их можно использовать, применительно к любому человеку. Люди, относящиеся со звериной серьёзностью к себе, меня лично очень пугают.
«ЮТУБ – ТЕЛЕВИДЕНИЕ 20-ЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ»
– В какой-то момент казалось, что рынок сериалов в стране просел. И вдруг мы увидели несомненный успех «Большой игры» и «Домашнего ареста», который обсуждает даже премьер-министр страны.
– Все начали обсуждать «Домашний арест», потому что премьер-министр упомянул. Запрос нашей аудитории на политические сериалы очень высок. На политическую сатиру ещё выше, её ведь почти нигде не осталось. Успех обоих проектов не только и не столько про деньги, а про идею и людей, которые эту идею реализовали.
А что касается индустрии в целом, то я вижу, что как делали дорогостоящие проекты, так и продолжают. Я разговаривала с одним крупным worldwide телемагнатом, у которого реально всё получилось на западе. Он больше западный олигарх, нежели российский. Он очень хорошо сказал, что, во-первых, на западе всё дико дорого. В России он понимает, что эпизод может стоить 250 тысяч долларов максимум, а там – сразу четыре миллиона.
– А есть у нас в России такие проекты по 250 тысяч долларов?
– Конечно, есть. Я, к сожалению, никогда не имела отношения к таким проектам, а теперь, уже к счастью, наверное, и не буду, но, конечно, очень много высокобюджетных проектов на отечественном телевидении. Они были, есть и будут. Окупаются или нет – пусть расскажут их продюсеры.
– Деньги есть, а людей нет?
– Люди есть. Индустрия, конечно, ещё только развивается. У нас нет огромных гильдий сценаристов или режиссеров, но талантов хватает. Просто будет трансформироваться модель потребления контента.
На западе есть новая модель нетфликса, в которую все вовлечены, в том числе и я. На нетфликсе сегодня 158 миллионов подписчиков, моделью запрограммировано 350. Знаете, сколько стоит минимальная подписка на нетфликс в Юго-Восточной Азии? Всего четыре доллара в месяц. Они дают снимать дорогостоящие проекты тем, кому все студии отказали. Сейчас они стали очень сильно развивать региональный опыт – отсюда индийская линейка, мексиканская линейка, российская. Дальше они вводят стриминг, большое количество телевизионных шоу.
Это такой прототип международного телеканала. И чем больше подписчиков будет у этого канала, тем большее влияние он будет оказывать на аудиторию. Это первая проба, первый прототип, который абсолютно равноценно готовы смотреть и в Америке, и в России – он доступен всем.
– А каким будет телевидение через десять лет?
– Слова «телевидение» в привычном нам понимании не будет. Это будут разные платформы и разные кадры. У вас дома по-прежнему будет висеть большой экран, на котором вы будете смотреть много контента. Я не готова сейчас говорить, как это телевидение будет запрограммировано, но искусственный интеллект будет всё больше и больше двигаться в направлении персонализации контента для отдельно взятого индивидуума. Телевидение было придумано, чтобы воздействовать на отдельно взятого гражданина. Теперь на этого гражданина можно воздействовать ещё точечней, ещё локальней и подробнее в зависимости от его таргета, предпочтений, покупок, заказов, предпочтений.
Также в будущем весь экран может стать интерактивным. Вы сможете кликать, скажем, по костюму Андрея Малахова, а вам будет выводиться информация, сколько он стоит и где его можно заказать. И через три минуты вам привезут этот костюм. И всё, о чём люди говорят, будет визуализироваться в предложения заказать, оплатить и доставить на дом. Это сейчас основная тенденция. Телевидение не умрёт. Оно было, есть и будет. Просто смиритесь с мыслью, что кадров стало много, людей стало много, и точка входа стала ниже.
– Ютуб не заменит ТВ? Мы видим неимоверный рост аудитории и огромное влияние у площадки.
– Во всём мире телевизионные рейтинги не падают, так что никакого конфликта нет. Ютуб конфликтует только с нетфликсом. Сегодняшний ютуб – это телевидение 20-летней давности. Всё, что там, уже было на ТВ. Возможно, в более строгом формате и хронометраже, но было.
У интернета есть несомненный плюс. Себестоимость проектов уважаемого мною Амирана или Леонида Парфёнова зависит только от их желания. Можно снимать один выпуск за 60 тысяч рублей, а можно за 700 тысяч. Но уважаемая-дорогая реклама, которая распространяется в этих выпусках, радикально отличается от телевизионной. Чтобы на телевидении ведущий проговорил рекламу, нужно пройти множество этапов. Рекламный отдел, траффик-отдел, юрист, налоги. Нужно содержать огромный штат. Рекламный блок регламентирован законом, а не желанием автора. О какой вообще прибыли идёт речь? К тому же рекламодатель начинает понимать, что в нативке и, собственно, в хайпе участвовать гораздо эффективнее, нежели, условно, идти стандартом на телевидении.
И что здесь может делать телевидение? Профессионально пойти в ютуб, в инстаграм, фейсбук – во все каналы коммуникаций, во все кадры, как я это называю. Если это произойдёт, то телевидение победит. Потому что редакторы, осветители, режиссёры, камеры на телевидении лучше. Банально, но факт.
– Почему тогда телевидение не присутствует на этих платформах?
– Присутствует. Кто вам сказал, что нет? Я не буду перечислять чужие планы, но я разговариваю со многими коллегами, и они это понимают. Понимают, что надо делать свои каналы с персонализацией.
– Как в этом контексте трансформируется рекламный рынок?
– Телевизионный – пока никак.
«19-Й ГОД БУДЕТ ТУРБУЛЕНТНЫЙ»
– Ваш прогноз 2019-й?
– Абсолютно понятно, что санкции не закончатся, что конфликт с англо-саксонским миром будет только увеличиваться и что на фоне увеличения этого конфликта медиа, к которым мы с вами имеем отношение, будут работать ещё больше, активней и быстрее.
И в этой связи я бы очень хотела ко всем обратиться и сказать: дорогие коллеги, помните одну простую вещь. Мы передаем информацию, а люди в эту информацию верят, и на основе неправильной информации принимаются неправильные решения. Это очень большая проблема как для B2B отношений, так и для отношений в целом внутри страны.
Я призываю всех, кто имеет отношение к медиа, сохранить хотя бы два источника для проверки, прежде чем что-то написать. 19-й год будет турбулентным в любом случае.
– Кого в форточку вынесет эта турбулентность?
– Даже не буду предсказывать. Я хочу посмотреть, что напишет Незыгарь, например, Давыдов индекс, Алексей Алексеевич Венедиктов, Серёжа Доренко — мои любимые товарищи. Вот эти четыре политических канала: два, которые представляют как бы каналы без лица, и два, представляющих медиа с лицом. Это Серёжа и Лёша. Ну, и Марго Симоньян, потому что у неё очень много инсайдов.
– Что в России критически важно изменить в себе в 2019 году, чтобы жизнь людей стала лучше?
– Россия – это люди. Мы, собственно, и должны постоянно меняться. Постоянно учиться. Об этом я говорю в большинстве своих публичных выступлений. Экономика, в той ее части, которая не связана с санкциями, напрямую зависит от добросовестности и личной эффективности людей, которые принимают решения, и людей, которые их исполняют.