erid:
Бывший капитан «Салавата Юлаева» Игорь Григоренко в большом интервью «БИЗНЕС Online» рассказал, почему ему пришлось завершить карьеру, в чём «Ак Барс» превосходит Уфу, каким был Александр Радулов в жизни и в раздевалке, а также почему Олег Твердовский запрещал играть хоккеистам в приставку.
«КАЙФУЮ ОТ ТОГО, ЧТО ТРЕНИРУЮ ДЕТЕЙ»
– Игорь, расскажите про свой тренировочный лагерь. Как пришла подобная идея?
– Мой товарищ, с которым я попал в аварию, и ещё несколько друзей пригласили меня позаниматься с детьми. Всё прошло успешно. Потом я позвонил ему и сказал, что можно попробовать сделать такой лагерь. Так и родилась идея. Это было ещё тогда, когда я в ЦСКА играл.
– Вы недавно сказали, что Уфа – ваш дом. Почему тогда локация лагеря не Уфа?
– Мы каждый год делаем сборы в разных городах. Например, мы проводили тренировочный лагерь в Стерлитамаке. В Уфе проблематично провести сборы, здесь нет льда.
– Проведение такого лагеря – это бизнес или имиджевая история? Что он вам даёт?
– Пока я работаю за идею. Мы занимаемся для детей. Те деньги, которые дают родители, мы тратим на форму, проживание, питание, аренду раздевалок и льда.
– Заработка от лагеря вообще нет?
– Нет. Все хоккеисты из КХЛ, которые принимают участие в этом проекте, ни копейки денег не получают. Во многих городах мы сталкиваемся с проблемами. Когда договариваешься сначала об одном, а потом происходит другое. У нас всё делается для «развития» хоккея.
– Что мотивирует тренеров, которые принимают участие в лагере?
– Это мои друзья, я с ними вырос. Они никогда не говорили мне «нет», всегда рады мне помочь.
– Из каких городов больше всего приезжает детей?
– Из разных. Приезжают с Дальнего Востока, Москвы, Барнаула, отовсюду.
– Что чаще всего спрашивают юноши у профессиональных хоккеистов, которые приезжают в ваш тренировочный лагерь?
– Мы рассказываем им хоккейные секреты, как бросить шайбу, как повести себя в разных ситуациях. У нас неформальная обстановка, мы смеёмся, здорово время вместе проводим. У нас нет криков, ругани. Конечно, иногда можно чуть-чуть крикнуть (смеётся), потому что маленькие хоккеисты начинают разбегаться и непонятно куда бежать. А когда прикрикнешь на них, они сразу по стойке становятся и всё делают правильно.
– Вы кайфуете от того, что тренируете детей?
– Да! Я недавно приехал из лагеря. Тяжело десять дней быть там и нам, и детям. Но это того стоит. Родители довольны, потому что все дети уехали счастливые и радостные. Мы получили большое удовольствие.
– Расскажите, как сейчас проходит ваш обычный день?
– У меня есть домашние дела, мы с семьёй живём за городом. Много времени провожу с детьми, мы с ними занимаемся. Если есть дела, то приезжаем в Уфу.
– Почему живёте в Уфе?
– Здесь моя семья, мои друзья, всё знакомо. Хороший город, который нравится мне и моим близким. Если мы захотим куда-то поехать, то без вопросов поедем. Но жить нам нравится в Уфе.
– Помимо тренировочного лагеря, есть другие идеи в плане бизнеса?
– Всему своё время. Нельзя сразу куда-то лететь. Нужно время, чтобы обдумать и правильное решение принять.
«ПОСЛЕ «МАГНИТКИ» НЕ РАССМАТРИВАЛ ДРУГИЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ, ЗДОРОВЬЕ ВАЖНЕЕ»
– Осенью вы подписали контракт с «Магниткой», но вскоре Геннадий Величкин заявил: «Нам не удалось реанимировать Григоренко. Ему нужно время, которого у нас нет». Как проходило расторжение контракта?
– Обычный процесс. Меня вызвали, сказали, что приняли такое решение. Такова хоккейная жизнь, никто от таких ситуаций не застрахован. Мы пожали друг другу руки, сказали спасибо и разошлись.
– Других вариантов продолжения карьеры не было?
– Нет.
– Вообще никаких?
– Я не рассматривал никакие предложения. Потому что для меня здоровье важнее. Видимо, всё, пришло время заняться собой (улыбается).
– «Салават» не предлагал остаться?
– Может быть, я продлил бы контракт, но руководство приняло другое решение. Могу сказать, что с Уфой мы расстались по-доброму.
– Что за история у вас сложилась с «Автомобилистом»? Владимир Крикунов потом удивлялся: «Григоренко приехал, ни разу не потренировался и уехал».
– Да, так и было. Мне сделали операцию, нужно было две недели для восстановления. Они не захотели давать мне эти две недели, поэтому мы расторгли контракт.
– Олег Гросс сказал вам, что не будет ждать пока вы поправитесь?
– Никто не хотел брать на себя ответственность. Я тоже не хотел никого подставлять. Гросс подписал меня, а тут такая ситуация со здоровьем. Мы с ним руки пожали при встрече и всё. В жизни всякое бывает, может, нам ещё придётся работать вместе.
– Прошлым летом вы перенесли две операции. Что за операции это были?
– Сначала была операция на плечо, потом у меня начались проблемы со зрением. Большие проблемы со зрением. Никто не понимает, что произошло с моим глазом и в чём дело.
– Эти операция помогли вам?
– Пока никакого продвижения нет.
«В КАЗАНИ НИКТО ИГРОКАМИ НЕ РАЗБРАСЫВАЕТСЯ, А В УФЕ МЕНЯЮТ СРАЗУ ПОЛКОМАНДЫ»
– В прошлом году вы вернулись на лёд после травмы. Тогда говорили, что Григоренко может потерять зрение в случае неудачного столкновения. Это правда?
– Нет, такого не могло быть, бред какой-то.
– Вы боялись, когда выходили на лёд?
– Нет! Если ты выходишь на лёд, то кого и чего можно бояться?
– Ваш последний сезон в «Салавате» был провальным?
– Изначально всё пошло вверх дном. Кого-то убрали, половину команды поменяли. В первый год мы собрались, было много травм, но мы всё равно выступили хорошо и заняли третье место. А в следующем сезоне опять были травмы, плюс поменяли половину команды. Не было игроков, которые могли заменить травмированных. Одно наваливалось на другое. Конечно, был провальный сезон. Хотя всё могло быть по-другому. Если бы клуб оставил костяк первого сезона, то следующий сезон был бы не менее удачным.
Посмотрите на Казань. Там люди просто так игроками не разбрасываются. А у нас могут хороших игроков обменять или расторгнуть. Я считаю, что это неправильная политика, её не должно быть. Мы поднимали «Салават Юлаев» с низов и довели до такого уровня. Хочется, чтобы клуб на таком высоком уровне и оставался.
– Кстати, «Ак Барс» в 2016-м году проиграл «Салавату» в первом раунде, но не делал серьёзных перестановок. Уфа через год проиграла Казани в первом раунде и сразу полетели головы.
– Да-да, я об этом и говорю. У Казани вертикаль строится на победы. Если есть поражения, то потом обязательно идут победы. Мы заняли третье место, разогнали полсостава. Есть тренер, дайте ему доработать, осознать ошибки. Он сделает выводы и даст результат. Понятно, что если клуб видит, что с человеком дальше нельзя работать, то можно принимать решения по расторжению. Но здесь другой случай. Клуб расторгает контракт, а ведь это выплаты компенсаций. На эти деньги можно было купить новых хоккеистов и сделать точечные усиления.
– Многие говорят, что зимой Игорь Захаркин потерял контроль над командой…
– Я бы не сказал, что он потерял контроль. У нас пошли травмы, потом со мной произошла такая ситуация. Вспомните, какая тяжёлая травма была у Сергея Соина. Захаркин не терял контроль, он лепил клуб из игроков, которые были в строю, но не получилось.
– Захаркин собирал команду вне льда, когда пошла серия поражений?
– Мы постоянно собирались, приходила группа игроков постарше, разговаривала с ним. Мы и всей командой часто собирались.
«У НАС ВСЁ ДРАМАТИЗИРУЮТ. А ЕСЛИ ПРОИГРАЛ, ТО ВСЁ СВАЛЯТ НА АЛКОГОЛЬ»
– Серия с «Ак Барсом». О чём вы думали, когда проиграли первый матч за 0,8 секунды до конца третьего периода?
– Ни о чём. Хотели исправить ситуацию, но не получилось ничего исправить. Всё пришло к тому поражению, которого все ожидали.
– Была очень шумная история. Наш журналист увидел вас в ресторане с пивом во время серии плей-офф с «Ак Барсом». Вы тогда больше злились на себя или на журналиста?
– А что нам на себя злиться или на журналиста? Просто это некрасивая ситуация, которая не красит ни одного журналиста. Это была грязная работа, которая никем не ценится. Тогда высказались все, нас поддержало руководство. Журналист написал, что мы еле ходили, валялись. Такого не было. Мы пошли после тренировки, спокойно выпили по одному-два пива, поужинали. Утром мы пошли на раскатку. Что же этот журналист на раскатке не выставлял фотографии? Он бы мог подойти к нам, поговорить, чтобы понять: был ли от нас запах. Ты приди и посмотри, кто и как катается, а потом уже пиши. Это пустые слова и фотографии, которые ничего не значат. Мы все люди, можем себе позволить выпить. Да, я понимаю, что идёт плей-офф, мы не должны были так открыто сидеть. Но мы сделали так, как сделали. Сейчас ничего не исправить. Ваш коллега считает, что мы должны вести себя по-другому. Но он не спортсмен, он – журналист.
– Многие болельщики тогда начали вас осуждать. Вы считаете, что это проблема русского менталитета, потому что в НХЛ можно спокойно пойти попить пиво после тренировки?
– Совершенно спокойно можно пойти и попить. У них прямо в раздевалке стоит пиво. Они могут выпить две-три банки, сходить в сауну и поехать домой. Это обычный случай, у нас всё драматизируют. А если ещё и проиграл, то сразу свалят на алкоголь.
– В сети фотография с застолья появилась после второго матча. На третий матч «Салават» вышел злой и смял «Ак Барс». Повлияла ли на вас эта публикация в психологическом плане?
– Нет. Никто не разозлился из-за этого поста. Да, было неприятно, говорю вам честно.
– Что Захаркин сказал после того, как увидел публикацию?
– Мы сразу пошли к нему, объяснили ситуацию. Игорь Владимирович сказал, что верит нам и ему ничего не интересно. У него был осадок от того, что нас сфотографировали. В какой-то степени, мы подставили и его. Но Захаркин и руководство нормально и адекватно отнеслись к этой ситуации.
– Говорят, что Захаркин попрощался с командой сразу после поражения в пятом матче от «Ак Барса»?
– Вроде такого не было. Он сказал, что собираемся все через несколько дней, назвал дату. Ещё сказал, что завтра у него с руководством будет собрание, на котором всё решится.
– Многие говорят, что Захаркин сильно изменился, когда стал главным тренером. Он стал более агрессивным, часто кричал на игроков.
– У каждого тренера есть такое. Когда он становится главным, то на нём больше ответственности. Для меня Захаркин не поменялся. Просто он стал более требовательным.
«ПОРАЖЕНИЕ ОТ СКА В 2015 ГОДУ ОСТАНЕТСЯ СО МНОЙ ДО КОНЦА МОИХ ДНЕЙ»
– Вы сказали, что раньше все хоккеисты сидели на базе по 11 месяцев. В ЦСКА было так же?
– Нет, такого там не было, хоть и про ЦСКА все так говорят. Это пустые разговоры. Ты на базу приезжаешь за один вечер перед игрой и всё. Было строго, но кислород никому не перекрывали. Второй год с Торчетти был очень спокойный.
– Каким тренером был Джон Торчетти?
– Я не люблю делить тренеров на хороших и плохих.
– Торчетти вам дал какое-то развитие?
– Это североамериканский специалист. Мне кажется, они все одинаковые. Бей, беги, бросай по воротам – вот их основное правило. У нас с ним весёлые моменты были. Например, он говорил, чтобы я пошёл и нарисовал, как мы будем играть. Он общался с нами, пытался найти взаимодействия с командой, был живым тренером. Он спрашивал у нас: как будет лучше? Но всё равно делал по-своему (улыбается). Торчетти считал, что ему лучше придерживаться схем, которые он привёз из США, но это не сработало.
– В 2015 году ЦСКА ведёт в серии со СКА 3 - 0. Вы тогда думали, что это всё, питерцы уже не отыграются?
– Нет, всё равно у нас не было уверенности. Мы вышли на четвёртую игру и против нас на лёд выкатилась совершенно другая команда. Они с первого вбрасывания начали играть жёстко и быстро. Мы оказались не готовы к такой игре. Первое поражение, второе, третье и нас уже не хватило. Это очень обидный проигрыш, но я рад, что в моей карьере он был. Для меня было суперобидное поражение, которое останется со мной до конца моих дней.
– Как реагировала команда на то, что судьи начали тащить СКА?
– Самое последнее, что может быть – это разговоры о судьях. Всё зависело от игроков, мы на льду играем и больше никто. Я не знаю, кем надо быть, что упустить серию с 3 - 0… Вот мы ими и оказались. В такой ситуации судьи не при чём, это мы проиграли и кроме нас никто не виноват.
– Это серия была самой тяжёлой в вашей карьере?
– Нет. Мы играли с «Салаватом» две серии по семь матчей. Вот тогда было очень тяжело.
– Леонид Вайсфельд тогда сказал, что если бы «Салават» выиграл пятый матч у «Ак Барса», то на финал конференции сил хватило бы.
– Да, мы могли закончить серию в пятом матче. Мы вообще много, что могли. Но у нас было столько травм, люди на уколах играли. С «Магниткой» всё могло пойти по-другому, если бы не травмы. У нас не было глубокой скамейки, игроков, которые могли бы заменить друг друга.
«ВСЕ СТАРЫЕ ИГРОКИ «САЛАВАТА РАССТРОЕНЫ, ЧТО ЮБИЛЕЙНЫЙ МАТЧ В ЧЕСТЬ ПЕРВОГО ЧЕМПИОНСТВА НЕ СОСТОЯЛСЯ»
– Последний год в Уфе вы играли в одной тройке с Линусом Умарком и Кириллом Капризовым. За счёт чего так резко выстрелил Капризов?
– Парень живёт хоккеем, отдаётся ему полностью. Самое главное, что он очень умный молодой человек, с головой на плечах. Если тренер или старший игрок делает ему замечание, он никогда не будет спорить. Капризов выслушает и сделает так, как ему сказали. Он настырный в спортивном плане и умный во многих вещах. У него всё есть для того, чтобы играть в хоккей. Не только талант, но и уважение к тем людям, с которыми он работает.
– Вы удивлялись тому, что творил Умарк в вашем звене?
– Да чему удивляться? Один Умарк что ли у нас такой? В КХЛ половина русских игроков, которые могут играть на таком уровне. Понятно, что Линус может сделать что-то особенное. Он молодец, хороший игрок. Больше нечего сказать.
– В последний год в «Салавате» была разношёрстная команда. Ветераны, молодые игроки и легионеры. Обычно когда в команде подбирается такой состав, игроки общаются кучками, а не все вместе. Такая проблема была в «Салавате»?
– Я всегда старался сделать так, чтобы команда была вместе, а не по отдельности. И неважно, легионер ты или нет, мы одна команда. Сидели и обсуждали какие-то моменты. Понимаете, за счёт этого и приходит результат. Когда «Салават» выигрывал кубки, мы были одной большой семьёй. У нас жёны общались, дети. Мне кажется, такие взаимоотношения внутри команды и дают победный результат.
– Легионеры это понимали?
– Да. Они все нормальные и адекватные ребята. Я не знаю, как сейчас, но когда я играл, ни у кого никаких вопросов не возникало.
– «Салават» планировал провести гала-матч в честь десятилетия чемпионства. Вам звонили из клуба по этому поводу?
– Да, звонили. Сейчас все старые игроки «Салавата» очень расстроены, что не провели такую встречу. Все хотели приехать, были готовы принять в этом участие. Но нам начали звонить, когда клуб уже распустил всех игроков. Вы понимаете, какое это событие для республики? Для болельщиков это был бы настоящий праздник, собрался бы полный стадион.
– Этим мероприятием можно было сгладить неудачный сезон команды...
– Да, я полностью согласен.
«РАДУЛОВ – ЦЕЛЕУСТРЕМЛЁННЫЙ ПАЦАН, КОТОРЫЙ ВСЕГДА ИДЁТ ПРЯМО»
– В «Салават Юлаев» вы впервые приехали в 2004 году. Через три года вы снова оказались в Уфе. Как поменялась команда за это время?
– В целом ничего нового не произошло. Отношения в раздевалке у нас были хорошие, весёлые, постоянно кто-то шутил. Я не играл ни в одной команде, где кто-то недолюбливал друг друга.
– Вы были в аренде в «Салавате» в 2004 году…
– Сначала я был в аренде, а потом меня обменяли на Андрея Яханова. Он уехал в Тольятти, а я в Уфе играл.
– В 2004 году аренда в суперлиге разрешалась. Сейчас в КХЛ есть скрытая аренда, с которой многие пытаются бороться. Нужно ли разрешить клубам арендовать игроков?
– Не знаю. Я бы открыл аренду, почему бы и нет? Зачем что-то скрывать, если можно делать всё открыто? Нужно разрешить аренду и отдавать в другие клубы молодого игрока, который будет набираться опыта. Или он будет сидеть на скамейке, протирать штаны и терять физическую форму и моральные качества. Аренда должна быть открытой и помогать хоккеистам в плане развития.
– В 2007 году вы приехали из Северной Америки в Уфу…
– Я подписал контракт с «Салаватом» ещё летом.
– Как так?
– Я подписал страховочный контракт и сказал, что поеду в НХЛ, чтобы попробовать свои силы. Если не получится, то вернусь в Уфу.
– Долго думали над тем, чтобы вернуться в Россию?
– Нет. Я не хотел играть в фарм-клубе. Поэтому у меня не возникло вопросов, чтобы не возвращаться.
– В фарм-клубе вам тоже играть не давали?
– Да, очень мало игрового времени давали. Хотя когда из «Детройта» меня отправляли в АХЛ, то сказали, что мне нужно набраться опыта и привыкнуть к игре через игру в фарм-клубе. Я приехал туда и тренер вообще не давал играть. На пять минут выпускал.
– Вам объясняли, почему вы не играете?
– Нет, ничего не объясняли. Я ещё язык не знал вначале, потом начал заниматься и мог что-то объяснить и понять.
– Вы вернулись в Уфу и у «Салавата» был один из самых сильных составов за всю историю клуба. Когда в полуфинале прошли «Ак Барс» уже ощутили чемпионство?
– Нет. Там ещё был Ярославль, который мы обыграли в пятом матче. Спасибо болельщикам за эту победу, такая заруба была в родных стенах…
– Венер Сафин говорил, что Александр Радулов вёл себя в раздевалке, как пацан с улицы. Это правда?
– Да, он всегда такой был, даже когда в Ярославле в интернате жил. Вот каким Радулов был в первом сезоне, таким и остался, когда уезжал. Может, сейчас изменился и повзрослел.
– Может, семья изменила его?
– Возможно. Но в личном общении Александр не изменился. Мы все остались такими, какими были.
– Всегда казалось, что дерзость Радулова только помогает ему играть. Она – один из ключевых факторов его успеха…
– Да, он целеустремлённый пацан, который идёт к цели и добивается её. И на льду, и в жизни идёт только прямо.
– В раздевалке порыв Радулова помогал или приходилось его сдерживать?
– Иногда приходилось сдерживать, но он заводил команду всплесками своей эмоциональности. В больше степени он нам помогал и все ребята заводились от его поведения.
– В 2009 году в клуб приехал первый норвежец в истории КХЛ – Патрик Торесен. Что вы знали о нём?
– Вообще ничего не знал.
– Когда увидели Торесена, удивились, что норвежец может так играть в хоккей?
– Нет. Все – обыкновенные люди. У нас по две руки, ноги. Во всех странах начинают играть в хоккей. У меня никогда не было удивления от того, что в хоккей играет норвежец или француз.
– Когда вы сплотились с Торесеном и Радуловым и стали друзьями не только на льду, но и в жизни?
– Не знаю. У нас вся команда дружная была. Мы были все вместе. Да, я больше общался с Радуловым, мы созванивались, ходили в кино, покушать вместе. Я даже не знаю, как объяснить, почему мы были такие сплочённые.
«ТВЕРДОВСКИЙ ПРЯТАЛ ОТ НАС С РАДУЛОВЫМ ПРОВОДА, ЧТОБЫ МЫ НЕ ИГРАЛИ В ПРИСТАВКУ»
– Самая популярная версия, почему вы ушли из «Салават» в ЦСКА: Радулов поговорил с руководством москвичей, убедил их и вас, что нужно уходить из «Салавата» в ЦСКА. Так ли было на самом деле?
– Нет. Я не собирался никуда уходить, хотел играть в Уфе. Радулов перешёл в ЦСКА, никаких мыслей о переходе в другой клуб на тот момент у меня не было. Потом у команды дела не пошли, у меня тоже игра не ладилась. Я подошёл к руководству и сказал, что если у команды игра не получается, у меня всё не очень хорошо, то надо что-то менять. Спокойно поговорили и «Салават» меня отпустил.
– Вы помните первый матч против «Салавата»?
– Да, я забил.
– Вы так радовались с Радуловым. Хотели кому-то что-то доказать?
– Нет, обычная ситуация. Нам просто не хотелось проиграть. А злости или обиды не было.
– Говорят, что как-то раз вы с Радуловым чуть не опоздали на тренировку, потому что играли в приставку...
– Да. Обычная история, мы перед тренировками играли с Радуловым в футбол на приставке. Думаем, что времени до начала тренировки ещё много. Заходит Игорь Щадилов и говорит: «А вы на тренировку не собираетесь что ли?». Мы сразу вскочили, до тренировки три минуты осталось. За минуту форму нацепили и побежали.
– Кто-то опаздывал на тренировку из-за того, что играл в приставку?
– Нет, такого не было. Всякие случаи бывали, кто-то проспал или ещё что-то. Но сидя в раздевалке никто на тренировку не опаздывал.
– Тренеры не запрещали играть в приставку? Многие считают, что компьютерные игры отвлекают людей от всего, что есть вокруг...
– Было такое, но не в Уфе. В «Салавате» работали Вячеслав Быков и Игорь Захаркин. Они никогда не запрещали играть нам в приставку. Нам только Олег Твердовский запрещал играть (улыбается).
– Как запрещал?
– Подходил и шнур забирал, ребята прятали его от нас. А у нас всё равно запасной был (смеётся).
– Почему Твердовский запрещал вам играть?
– Он говорил, что игры нас отвлекают. А мы в ответ ему говорили, что дело в голове и психологии, а не в играх. Нам приставка не мешала. Наоборот, помогала разгрузиться. Но перед матчами мы не играли. Максимум, перед раскаткой могли немного поиграть, а дальше уже к игре готовились.
– Некоторые ваши празднования после заброшенных шайб напоминали радость игроков из компьютерной игры FIFA…
– Да, мы радовались, как игроки из приставки. Я не помню, почему так делали. Вроде было так: если забьёшь, то отпразднуешь вот так.
– Как появилось «шоу культуристов», кто его придумал?
– Никто его не придумал. Я всегда так праздновал. Партнёры начали смеяться надо мной и все вместе начали поднимать руки после голов.
Досье «БИЗНЕС Online»
Игорь ГРИГОРЕНКО
Амплуа: нападающий
Дата рождения: 9 апреля 1983
Место рождения: Тольятти
Карьера: «Лада-2» (Тольятти) – 1998 - 2000; ЦСК ВВС (Самара) – 2000/01; «Лада» (Тольятти) – 2001 - 2005, 2006/07; «Салават Юлаев» (Уфа) – 2004/05, 2007 - 2013, 2015 - 2017; «Северсталь» (Череповец) – 2005/06; «Гранд Рапидс» (АХЛ) –2007/08; ЦСКА (Москва) – 2012 - 2015, «Металлург» (Магнитогорск) – 2017/18.
Достижения в клубах: чемпион России (2008, 2011), обладатель Кубка Гагарина (2011).
Достижения в сборных: чемпион мира среди молодёжи (2002, 2003), чемпион мира среди юниоров (2001).