erid:
Предлагаем вам перевод письма защитника «Вашингтона» Брукса Орпика с сайта The Players Tribune.
«ОВИ НЕ ПОХОЖ НА СИДА»
Русские парни в команде зовут меня Батей. Если честно, если бы я сам выбирал себе никнейм, то это точно не было бы моим первым выбором…
Это совсем не похоже на Брукси, правда? Но я думаю, что это не имеет значения. Если вам дают какое-то прозвище в раздевалке, то оно остаётся с вами. Нельзя вернуться.
Кузи (Евгений Кузнецов, – ред.) сказал мне, что это значит «учитель» или «отец» – что-то вроде этого. Я мог понять, что это что-то смешное, ведь на протяжении четырёх лет это было внутренней шуткой российских игроков.
Меня называли Брукси на протяжении всей карьеры до перехода в «Вашингтон». Мне нравилось это прозвище. Но в команде был Брукс Лайх, и его все звали в «Вашингтоне» Брукси задолго до моего перехода. Ребята честно пытались называть нас обоих этим именем, но это только путало всех. Когда мы были в автобусе и кто-то кричал: «Брукси!», то поворачивались мы оба. Учитывая, что он был старше, у него остался этот никнейм, а я стал Батей. Спасибо, Кузи.
Когда Брукси ушёл, я думал, что я смогу вернуть своё старое прозвище. Но вы не можете встать перед тренировкой и сказать: «Эй, парни, теперь я снова Брукси!» И честно говоря, Батя за последние годы стало нравиться мне намного больше. Не так уж плохо немного знать русский язык в такой команде.
Перед нынешним сезоном я заметил, сколько людей говорило о том, что мы можем даже не попасть в плей-офф. Всё, о чём я думал: «Знают ли они, что у нас до сих пор есть Ови?»
Мне посчастливилось сыграть с двумя лучшими игроками в истории хоккея. Сколько парней ещё может это сказать? Когда я играл с Сидом (Сидни Кросби,– ред.) в «Питтсбурге», то его среди остальных выделяло то, насколько он был сосредоточенным и дисциплинированным.
Ови не похож на Сида. Для начала, он больше.
Я всегда считал, что мы с ним весим примерно одинаково. Я весил 220 фунтов, а у него всегда было записано 224. Поэтому мне всегда было интересно, почему когда я врезаюсь в него, в меня как будто влетает тонна кирпичей. Когда я приехал в Вашингтон, то увидел, что он весит 240. Я мог бы удивиться, но к тому времени я уже знал, что он ест.
Есть обычный способ сделать что-то, но он никогда так не сделает. В отличие от Сида. Я думаю, что лучшее слово, чтобы на самом деле описать Ови, - это безрассудство, на льду и за его пределами. Я знаю, что все хоккеисты старой школы будут говорить: «Безрассудство? Что вы имеете в виду?» Но я, честно говоря, имею в виду только положительную сторону этого понятия. Он играет в игру с таким уровнем свободы и воображения, который позволяет ему пробовать то, чего не делают другие люди. Конечно, ясно, как его уровень таланта поднимал эту организацию много лет, но его любовь к игре делает его невероятным партнёром.
Но серьёзно: его диета – что-то на грани.
У нас есть шеф-повар, который готовит нам еду перед игрой. Ови всегда заказывает одно и то же – Мама Лючия, это что-то вроде пасты с курицей, лапшой, сыром, и это не то, что вы хотите есть за пять часов до игры. Он не стесняется. Это будет одиннадцать утра, и прежде чем кто-нибудь действительно подумает о том, чтобы пообедать, Ови войдет в столовую, крича: «Мама Лючия! Мама Лючия!» Сейчас это кажется нормальным.
Затем, через несколько часов, он обгоняет всех на льду, сажает парней на задницы и посылает шайбу туда, куда хочет. Легенда.
Это не сработает для некоторых парней, но это работает для него. На протяжении многих лет я уверен, что люди пытались заставить его измениться, но когда вы были так велики и так долго, то зачем меняться?
«Я ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ, КАК В ЭПИЗОДЕ «СУМЕРЕК»
Это забавно. Все спрашивают нас об изменениях. Теперь, когда мы победили «Питтсбург», все спрашивают: «Парни, что вы делали по-другому?»
Когда вы успешны, особенно после того, как испытали неоднократные неудачи, многие считают, что есть одна вещь, которую вы изменили в своем подходе, и всё получилось. Я думаю, что это сильно упрощённый взгляд. То, что ближе к истине – даже если вы все сделаете правильно, вам не гарантирован желаемый результат. Мы знаем это лучше, чем любая команда в лиге.
Если наша судьба должна была измениться, кажется, что это должно было произойти против «Пенс». Чувак, почему всегда это должны быть они?
Сейчас не так странно играть против них, как это было, когда я подписал контракт с «Кэпиталз». В своей первой игре в Питтсбурге я чувствовал себя, как будто в эпизоде «Сумерек». Я должен сказать ... Тяжело проигрывать два года подряд вашей бывшей команде и видеть, как они продолжают выигрывать.
Из всех серий «Пенс» – «Кэпз», в которых я принимал участие, я бы сказал, что в этом году, наверное, она была самой упорной. Один из моих приятелей пару дней назад прислал мне статистику нашей серии. И почти каждый показатель говорил о том, что мы были очень близко. Просто посмотрите на овертайм шестой игры. Том Кюнхакль попадает в дальнюю штангу. Мы лишь в нескольких дюймах от седьмой игры. Когда вы побеждаете, вы обычно забываете о тех мелочах, которые случались на вашем пути. Они не кажутся важными. Но когда вы проигрываете, именно эти моменты вас мучают. Это моменты, которые появляются в вашей голове в межсезонье и заставляют переживать снова и снова.
После прошлогоднего проигрыша «Пингвинз» мы были полностью разбиты. То, с чем я не мог смириться – это упущенная возможность. У нас была такая замечательная команда, укомплектованная команда, и даже тогда этого было недостаточно.
Я думаю, что проигрывать так много раз подряд было бы достаточно, чтобы разрушить некоторые команды изнутри. В других организациях, возможно, тренеры больше ищут виноватых среди игроков. Но Барри (Троц, – ред.) никогда не отделял свою работу от нашей. Когда мы выигрываем, он хвалит нас. Но когда мы проигрываем, особенно в упорной борьбе, он никогда не возлагает полную ответственность на игроков.
Он был одним из тех людей, которые приглашали меня в «Вашингтон», когда я был свободным агентом, и я никогда не встречал его раньше. Я видел, как парни бились за него в «Нэшвилле». Но вы знаете, что меня больше всего впечатлило? Всякий раз, когда я спрашивал ребят, которые играли за него, на кого он похож, первое, что они всегда говорили, было: «Действительно отличный человек». И они были правы.
Летом он говорил со всеми игроками, чтобы узнать их мнение о предыдущем сезоне. Этот парень только что привёл нас к одному из лучших результатов в истории команды, и он все еще хотел узнать, что мы думаем, как стать лучше. Он хотел, чтобы все знали, что они являются частью любого следующего шага вперед для организации. Ему не нужно было это делать. Он постоянно показывает нам, что мы вместе.
Даже пройдя все это разочарование, мы все еще являемся группой парней, которых тренирует кто-то, кто заботится о нас, и нам всем очень нравится играть вместе.
Я помню, как мы летели на самолете из Питтсбурга на прошлой неделе: мы с Оши разговаривали, и он шутил о том, как он расстроился, что молодые парни должны думать, что все нормально. Наш самый большой импульс исходит от тех игроков, которые полностью не привязаны к нашим прошлым неудачам. Я могу понять, почему некоторым из наших молодых ребят может быть трудно представить, что многие великие игроки могут пройти всю карьеру, не пройдя далеко в плей-офф. Вероятно, они не совсем понимают, что значит для всего города ждать более 7000 дней, чтобы быть в таком положении.
Мы можем напомнить этим парням, что этот момент особенный, и что они действительно должны его смаковать, но я знаю, что им невозможно полностью осознать это. Трудно действительно понять, насколько хорошо выигрывать в это время года, пока вы не поймете, как ужасно проигрывать.
Но такие отношения касаются лучшей части того, где мы находимся: неважно, как мы сюда попали – мы здесь. У нас есть организация и город, который уже давно готов выиграть.
И да, у нас есть Ови. Мама Лючия!