erid:
«Пока в нашей стране журналисты будут просто прокладкой между болельщиками и спортом, наш спорт с мёртвой точки не сдвинется. Медиа – то, что во всём мире делает спорт прибыльным», – считает известный телекомментатор Александр Кузмак. В большом интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал об организации Олимпиады-2018, совместной работе с Игорем Ларионовым и многом другом.
«В КОРЕЕ БЫЛА БЕСКОНЕЧНАЯ ЛАПША»
– Александр, какие впечатления оставил Пхёнчхан?
– Это просто большой корейский город. Нельзя сказать, что он был бы чем-то примечателен, если бы не Олимпиада. Корея – древняя страна с традициями и своей архитектурой, но я не увидел там ничего сверхъестественного. Климат в Пхёнчхане тяжёлый, там было холодно и при этом очень влажно. А самая главная проблема – пронизывающий холодный ветер, который сопровождал всю Олимпиаду и временами превращался в ураган. Там не было -20, но эти -7 вместе с холодным ветром проецировались в такую температуру.
– Что скажете об организации Олимпиады?
– Это была Олимпиада эконом-класса. Всё было сделано по-спартански, бюджетно, вплоть до курьёзных ситуаций. В пресс-центрах периодически заканчивались кофе, горячая вода. Стаканчики были даже не пластиковыми, а бумажными. Это означало, что через пять минут он размокнет. Ну, и кругом была бесконечная лапша – аналог «доширака».
– С каким сложностями столкнулись при работе?
– Бестолковые волонтёры, не знающие языка. Они ходили толпами по олимпийским объектам, но реальной помощи от них не было. Была очень плохая логистика, периодически опаздывали автобусы, которые возили до объектов.
– Как вы оцените качество показа Олимпиады-2018?
– В этом смысле хоккей стоит особняком, потому что его показывали канадцы. Они показали хорошо. Олимпиады – очень тяжёлое техническое мероприятие, требующее высочайшего класса кадров. В плане показа Сочи и Пхёнчхан – небо и земля, разные вселенные. В Сочи всё было эталонно. А в Пхёнчхане показ был слабым, кроме хоккея: cлабые режиссёры, слабая работа продюсеров и редакторов. Но, находясь в Корее, я видел в основном национальный сигнал, а это сплошные корейские спортсмены. Мы практически не видели той картинки, которую вы видели, например, в Москве. Каким был международный сигнал, как он формировался и кого там вставляли – непонятно. Но вот Дима Губерниев говорит, что всё равно не показывали многих. Это лишний раз говорит о том, что плохо сработали и люди, которые занимались организацией международного сигнала.
– Что было вокруг хоккея на Олимпиаде?
– Для меня ярчайшее впечатление от Олимпиады – Игорь Ларионов. Это гигантская профессиональная удача для меня. Хотел бы искренне поблагодарить руководство Первого канала, которое оказало мне такое доверие. Помимо того, что я работал там, а это для меня пока вершина с точки зрения журналисткой работы, ещё и вёл эфиры с Ларионовым. Он – телевизионный хоккейный эксперт мирового класса. Он настолько профессионально относится ко всем мелочам, деталям, что работа с ним доставляла эстетическое удовольствие. Человек делал ровно то, что и должен эксперт в жанре парного конферанса. Он был игроком не просто высочайшего класса, за всю историю хоккея таких единицы. При этом Ларионов – человек высочайшей культуры, великолепно владеющий языком и словарным запасом.
Первое, что я увидел: у Ларионова на столике лежала книжка Гвардиолы. Ему интересны новые веяния, новые тенденции, он очень любит футбол, очень много смотрит хоккея. На Олимпиаде общались с ним обо всём подряд. Что касается совместных репортажей, то у нас с ним появилась химия ещё на Кубке Первого канала. Наши функции в эфире и на Олимпиаде, и на Евротуре были чётко разделены. Мы друг друга не перебивали, и у нас не было ощущения, что кто-то тянет одеяло на себя. Мы всё время друг друга подхватывали и старались работать без пауз, которых в итоге и не было. Очень важно в парном репортаже следить за тем, что говорит твой партнёр. У Ларионова это получается, он подхватывает тебя. При это ты сам должен следить за тем, что говорит твой эксперт. С точки зрения работы в этом жанре у нас получилась идеальная работа. Надеюсь, что наше сотрудничество будет продолжено.
«УРОВЕНЬ ОЛИМПИАДЫ БЫЛ НИЖЕ, ЧЕМ НА ЧМ-2017»
– Как вам хоккей сборной России на этой Олимпиаде?
– Кто бы что ни говорил, результат сборной на Олимпиаде – максимальный. С этой точки зрения любой тренер сборной и её игрок могут сказать, что мы выиграли Игры и идите, что называется, к осмотру медалей. С этой точки зрения никаких претензий к нашей команде не может быть. А если говорить об уровне самого турнира, то, конечно, он был низким. Но в этом нет никакой вины сборной России. В финале нам фартануло. Но по совокупности игры, класса и мастерства команды сборная России оказалась там, где и должна была быть и до начала турнира.
– Многие эксперты назвали прошедший хоккейный турнир «дворовым». Согласны ли вы с этим?
– Понимаете, любой термин хорош в сравнении. Дворовый по сравнению с чем? С турниром прошедшей Олимпиады? Безусловно. Но просто «дворовый» – плохой термин, который уничижителен для игроков. Проблема в том, что уровень турнира определяется текущей ситуацией, тем, кто на этот турнир приехал. На этот турнир приехали такие команды и обеспечили такой уровень. А другие вопросы и претензии надо адресовать не к России, а МОК, НХЛ, ИИХФ. Конечно, уровень этой Олимпиады был гораздо ниже ЧМ-2017. Для этого достаточно посмотреть на составы команд. Но финал однозначно украсил бы любой турнир по интриге, драматургии, завязке и развязке.
– Ковальчука признали самым ценным игроком Олимпиады. Кто им является для вас?
– Однозначно Дацюк. Не будь его, мы бы не выиграли Олимпийские игры. Врачи и тренерский штаб подготовили Павла к турниру с его больными коленями, за что им честь и хвала. Вокруг него на Играх создали звено, которому не было равных даже не только с 1992 года, а, может, и с 1988-го. Он нашим талантливым игрокам – Гусеву с Капризовым расчищал дорогу, помогал им, совершил огромное количество отборов. На Олимпиаде Дацюк даже не всегда попадал в число ассистентов. Но его вторая-третья передачи были идеальными. Он отбирал шайбу, делал грамотную паузу, давал им возможность открыться, а дальше ребята многое делали сами. Они – тоже большие молодцы!
«МЫ СЕРЬЁЗНО ПОНИЗИЛИ ИНТЕРЕС К КХЛ»
– Уместно ли было «убивать» КХЛ даже ради победы на Играх?
– Вывернутый календарь, желание собрать игроков в двух командах и, безусловно, большие жертвы во внутреннем хоккее ради победы сборной – это всё было в общей концепции. Этот путь привёл к результату. Вот что дальше – это вопрос. КХЛ зависла между небом и землей. Она уже не чемпионат СССР и при этом страшно далека от организации чемпионата НХЛ. Мы по-прежнему на перепутье: нам либо надо создавать два-три базовых клуба, снимать с них все ограничения и начинать их питать игроками со всей России, как это было в СССР, либо мы должны создать конкурентную среду, в которой лучшие молодые хоккеисты расходятся по всем клубам. Таким образом, мы начинаем питать все клубы. В итоге даём всем биться на равных. Мне этот путь кажется гораздо интереснее. У нас как не было, так и нет чёткого конкретного вектора развития лиги и всего российского хоккея. Это самая большая проблема. КХЛ не должна готовить игроков, это профессиональная коммерческая лига. Она работает на себя. А функционирование клубов КХЛ должно зависеть от прихода молодых кадров, которых должны готовить не в лиге, а значительно раньше и ниже. И в этом смысле нет серьёзных подвижек, у нас отсутствует единая выстроенная структура и общие правила игры. Но в дальнейшем у нас нет другого пути, кроме как выравнивание возможностей. Только такой путь приведёт к развитию. Нужен жёсткий потолок зарплат – чем быстрее, тем лучше. И так далее.
– За предолимпийский цикл мы серьёзно понизили уровень КХЛ?
– Да. Кроме того, мы серьёзно понизили уровень интереса к КХЛ. Целому ряду команд сейчас не к чему стремиться. Сначала мы расширяли лигу, теперь её сокращаем. У нас уже нет Новокузнецка, после этого сезона, возможно, не будет «Югры». Может быть, лига ещё избавится от пары иностранных команд. Считаю, что в лиге у команд не должно быть задачи-максимум – выйти в плей-офф. Но мы прекрасно понимаем, что у большинства клубов КХЛ просто нет других возможностей.
– Стоило ли Олимпиада того, чтобы понижать уровень?
– Мы выиграли, значит, это того стоило. Но самое страшное, что может сейчас произойти: если скажем, что мы всё сделали правильно и дальше будем продолжать так жить. Вот этого хотелось бы избежать. Победа на этой Олимпиаде – история разовая. Через четыре года у нас не будет Дацюка, скорее всего, не будет Ковальчука. При таком подходе у нас уже не будет такого же количество игроков, которые позволят нам играть на таком же высоком уровне. Российских хоккеистов, способных составить сборную так, чтобы у нас было два-три играющих и креативных звена а-ля Капризов – Дацюк – Гусев, в КХЛ просто нет. Я всё время на радио задаю вопрос: «А кого, ребят, мы могли бы ещё взять в сборную на Игры?». Называют две фамилии – Ткачёв и Хохлачёв.
Главная проблема, с которой столкнулся Знарок и его тренерский штаб, – жесточайший дефицит кадров. Ещё 4-6 лет назад предыдущий штаб сборной давал понять, что в нашей стране серьёзнейший дефицит кадров. Но там мы были спасаемы звёздами нашего хоккея, играющих в НХЛ. За счёт них в первую очередь мы выиграли те же чемпионаты мира. На сегодняшний момент на уровне ЧМ наша команда по-прежнему весьма конкурентоспособная вплоть до золота. Но на уровень Олимпиады с оптимальными составами всех команд нам уже кадров не хватало и не хватает. Причём нам их не хватало уже в Ванкувере. Мы уже тогда не могли составить команду целиком из игроков НХЛ. Как бы мы ни играли, в последнее время всё равно в нашей сборной в решающий момент основной вклад вносили игроки из Северной Америки. Но уже к Олимпиаде в Сочи у нас были серьёзные проблемы с формированием состава.
«В РОССИИ МОЖНО СДЕЛАТЬ УСПЕШНЫЙ СПОРТИВНЫЙ ТЕЛЕКАНАЛ»
– Вы закончили экономический факультет МГУ и какое-то время работали по специальности. Почему решили пойти в журналистику?
– В какой-то момент я понял, что хочу заниматься чем-то ради себя, а не ради денег. И спросил себя: «Какого чёрта я занимаюсь не тем, что я люблю?». А дальше при правильном подходе любые преграды и препятствия уже не являются непроходимыми. Даже сражаясь с действительностью, ты всё равно делаешь то, что тебе нравится.
– Как происходил ваш приход на тогда еще «Радио Спорт»?
– Это произошло в 1999 году. Я благодарен за это двум людям – на тот момент главному редактору радиостанции Борису Боровскому и музыкальному редактору, а ныне известному радиоведущему Михаилу Захарову. Благодаря этим двум людям я по обычному письму электронной почты попал в обойму тех, кого посадили в эфир и дали возможность развиваться. Хотя это был большой риск. Но эти два человека, а впоследствии Алексей Бурков и Анна Дмитриева, давали возможность развиваться молодым людям – мало что умевшим, но очень хотевшим. В их числе был я. Это была удача.
– В 2008 году у «Спорт ФМ» был чуть ли не самый большой рейтинг за время существования. Благодаря чему?
– Я бы сказал, что подъём начался раньше 2008 года. А связан с тем, что сотрудники радиостанции были фанатично преданы профессии. Они хотели нести людям разумное, доброе, вечное в спортивной области. Это была ситуация, когда на радиостанции работало очень много молодых людей, у которых было настолько много адреналина внутри, что это и толкало «Спорт ФМ» вперёд и позволяло наполнять радиостанцию большим количеством интересного контента. Это единственная причина, потому что денег там как не было, так и нет, если иметь в виду какие-то гигантские бюджеты. Но при этом за счёт энтузиазма и желания работать на «Спорт ФМ» и на том же «НТВ-Плюс» взрастили целую плеяду талантливых людей, некоторые из которых стали известными журналистами.
– Сейчас на радиостанции стало больше или меньше интересного?
– Единственный правильный посыл: либо ты работаешь по тем правилам игры, которые существуют, либо имеешь возможность их поменять. Но критиковать правила игры, не имея возможности их поменять, это самое нелепое, что может быть.
– За последние годы рейтинг станции упал?
– Я не следил за динамикой рейтинга. Но, насколько я понимаю, за последние 10 лет он не сильно вырос и находится примерно на одной и той же величине.
– Бывший главный редактор Спорт ФМ Ярёменко вас на «Радио Команда» не приглашал?
– Не приглашал, но я бы и не пошёл по разным причинам начиная от морально-этических и заканчивая профессиональными. Как показало время, этот проект был не жизнеспособен и благополучно перестал существовать.
– Почему вы сейчас практически не появляетесь на телевидении в кадре?
– Я другими вещами занимаюсь. Работать в кадре в данный момент почти негде – только на «Матч ТВ».
– Не звали ли вас на «Матч ТВ» после смены руководства?
– Нет. Первое – не так много времени ещё прошло после моего ухода. Второе – руководство ещё не до конца сменилось. Хотя я до сих пор считаю, что в России федеральный спортивный телеканал – абсолютно жизнеспособная и потенциально успешная идея, если её правильно воплощать в жизнь. У нас был телеканал «Спорт», который был успешен. А это, значит, что успешная модель этого существует.
– А на «Матч ТВ» её применять не хотят?
– Не могу ответить на этот вопрос, он к тем людям, которые занимаются развитием телеканала. У них, наверное, есть какие-то свои тезисы. Но многие люди часто у нас говорят, что в России спорт не популярен, не интересен, потенциально не прибылен и что вообще надо идти какими-то обходными путями. Но доли и рейтинги спортивных трансляций на Первом канале сейчас показывают, что у спорта в России есть все шансы быть популярным. Я всё время в этом плане вспоминаю старый анекдот: «Любите ли вы кошек? Нет, вы просто не умеете их готовить».
«ЖАНР ДУДЯ МНЕ НЕ БЛИЗОК»
– Хотелось бы поговорить о вашем коллеге Юрии Дуде, который создал собственный успешный канал на ютубе. Насколько хорошо с ним знакомы?
– Просто знакомы, близко не общаемся.
– Не удивляет ли вас его успех, к которому он пришёл?
– Юра работает в определённой нише и делает это мегауспешно. Есть такая ещё поговорка: «Если ты такой умный, то почему такой бедный». Он совсем не бедный, и это означает, что его идея правильно реализована в интернете, у него подобраны правильные собеседники. Он нашёл того самого золотого телёнка, который принёс ему самые разные дивиденды. Юра за счёт своей программы сильно раскрутился, честь ему и хвала. Дудь всегда работал в жанре очень провокационного, почти маргинального интервью, в жанре, в котором временами используются резкие, жёсткие и почти за гранью вопросы.
– Вспоминается его острый вопрос Виталию Мутко по поводу отставки с поста министра, когда сборную собирались не допустить до Олимпиады-2016. Вы тогда сидели с Дудём вместе во время эфира.
– Я, конечно, знал, что этот вопрос от Юры последует. Просто даже Тина Канделаки говорила, что не хочет идти на интервью с Дудём, потому что в этой ситуации интервьюер (то есть, Юра) своими вопросами сразу формирует отношению слушателей и зрителей к человеку, с которым идёт разговор. Такой жанр, конечно, имеет право на существование, потому что он успешен. Но мне он не близок. Мне гораздо ближе жанр, в котором твой собеседник сам раскрывается перед аудиторией, а не вынужден припёртым к стенке вопросами каким-то образом выкручиваться из ситуации. История о том, чтобы задать вопрос человеку, после которого фигурально выражаясь он плеснёт в тебя водой, это жанр хорош для интернета. Это дикое количество кликов. Но мне этот жанр не близок, и это для меня неинтересно. Хотя опять же не говорю, что это плохо. Мне интересно задать вопрос так, чтобы человек доверял мне, а не защищался.
– От Дудя, на ваш взгляд, приходится защищаться?
– Да, временами у него вопросы такие, что от него людям приходится защищаться. Есть просто люди, которые к этому готовы, а есть люди, которым тяжело.
– Смотрите ли вы его выпуски?
– Раньше смотрел, сейчас уже нет.
– А что видели?
– Видел интервью с Ходорковским, Чичваркиным, частично с Познером. С Познером, кстати, очень хорошая беседа получилось. Ещё что-то видел, но так навскидку уже не вспомню. Про Бодрова видел его документальный фильм.
– Классный фильм получился.
– Дело в том, что с личностью Сергея Бодрова-младшего у меня и в кругу моей семьи очень много связано, потому что мы с ним учились в одной школе. Он меня на год старше, мы с ним никогда не общались, но про него я узнал гораздо раньше, чем Бодров стал культовым человеком. А рядом со мной находятся люди, которые очень давно его знали и знают его как человека в высшей степени интересного, порядочного и абсолютно экстраординарного. Поэтому для меня сам фильм Дудя о Бодрове не стал откровением, всё то, что было там о нём сказано, я знал. Но сам фильм мне понравился.
– Почему сейчас не смотрите Дудя?
– Мне его идея понятна. Может, просто ещё у него нет тех персонажей, с которыми мне было бы интересно, чтобы он сделал интервью. Тут ещё сложность в чём: я же необычный телезритель. Когда я смотрю чьё-то интервью с кем-то, мне всегда хочется задать какие-то свои вопросы. Мне кажется, что не те вопросы задаются или они не так сформулированы, поэтому человек что-то не сказал или говорит не то, что мне хотелось бы услышать от него. Тут очень сложно. Как говорят в таких случаях, я – лицо заинтересованное.
– А кого хотели бы увидеть у Дудя?
– Здесь скорее надо по-другому ставить вопрос: с кем бы я хотел сделать интервью. Мне было бы очень интересно сделать интервью с Романом Ротенбергом – настоящее, честное и открытое. Безусловно, со Знарком, если бы Олег Валерьевич когда-то на это пошёл. Из футбольного мира – было бы очень интересно поговорить с Евгением Гинером. Это феноменальный человек из того, что он сделал. Но для аудитории Первого канала Гинер сейчас не интересен. Он был интересен для канала после победы ЦСКА в Кубке УЕФА и Евро-2008.
«ЛЮБИМЫЙ КОММЕНТАТОР – РОЗАНОВ»
– Создал собственный проект Дудь, есть у Стогниенко. У вас есть какие-то задумки?
– Я сторонник больших, крупных форм. Мне было бы интересно делать вещи, которые к спорту прямого отношения не имеют, или вообще никакого не имеют, потому что в нашей стране огромное количество интересных личностей как в истории, так и в настоящем, с которыми хотелось бы сделать большое и интересное документальное кино. Когда мы сидели и разговаривали с Ларионовым, я понимал, что из этого с его участием можно сделать фантастически интересное документальное кино. Когда-нибудь, может быть, сделаю фильм о нём с его участием. Это может быть как в интернете, так и на телевидении. Также помимо работы на радио, комментариев мне хотелось бы верить в то, что я созрел, чтобы свои знания, опыт и умения передавать с точки зрения руководящего работника. Мне хотелось бы создавать СМИ и работать в этом направлении либо в рамках «Спорт ФМ», либо на телевидении. Я знаю, какого качества должны быть новости, как их сделать, какого качества должна быть радиопрограмма. Больше хотелось бы этим заниматься, чем быть интерпретатором.
– Как вы на сегодняшний день оцениваете свой уровень проведения репортажей?
– Ответ на этот вопрос должен давать не я. Более того, я всегда очень критически отношусь к тому, что я делаю. Для меня огромной удачей и профессиональным счастьем является тот факт, что я комментировал Олимпиаду на Первом канале. Если люди меня пригласили туда и решили, что мой уровень соответствует этому каналу, я им очень за это признателен. А нравится всем невозможно. Хорошо, что, если ты нравишься какой-то части аудитории. Пусть часть аудитории тебя ненавидит, но всё равно тебя знает, и это прекрасно. Я знаю много людей, которые терпеть не могут Диму Губерниева, но при этом он остаётся одним из ведущих спортивных комментаторов. Я свой нынешний профессиональный уровень оцениваю так: мне, мягко говоря, есть к чему стремиться.
– Вы сказали на Олимпиаде «Олимпийские атлеты из Словении» пять раз во время матча с Россией. Это были оговорки?
– Нет, это была спонтанно придуманная идея. «Олимпийские атлеты из России» – «Олимпийские атлеты из Словении». Она была придумана ещё до эфира, когда мы разговаривали с финскими журналистами, и нас спросили: «А вас не задевает, что вашу сборную называют – олимпийские атлеты из России?». На что я спросил: «А вот вы разве не олимпийские атлеты? Только вы – из Финляндии, а мы – из России». Поэтому, когда начались трансляции, я не видел ничего зазорного в том, чтобы говорить «Олимпийские атлеты из Словении». И, скажите, мне что это не так? Но самое смешное было во время матча: судья информатор по ходу игры сказал: «Team Russia Time Out». Ну что они сделали кроме того, что не дали нам пройти с флагом по стадиону? Это даже нельзя назвать наказанием, это оскорбление, которое нанесли России. Причём очень дешёвое. Нам не дали национальные цвета для сборной, но все журналисты в них ходили, нам не дали возможности петь российский гимн, но мы его пели. Его пела вся арена после победы. И попробуйте сказать, что это нарушение. Если бы они запрещали, они должны были запретить любое употребление слова «Россия».
– Кого считаете лучшим комментатором?
– У меня один любимый комментатор – Юра Розанов. Он одинаково хорош в футболе и хоккее. Большое счастье с ним быть в дружеских отношениях. Когда он форме, получается абсолютно блестящий комментарий. Сочетание олдскула в хорошем смысле слова и удивительного русского языка это что-то неповторимое. А кого из комментаторов я ставлю выше остальных? Василия Уткина, Костю Генича. Если кто и сделал гигантский скачок за последние лет десять, то это он. Мне очень нравится, как Саша Гришин комментирует фигурное катание, в котором я ни черта не понимаю. Но мне интересно его слушать.
– Какое самое сложное интервью в вашей жизни?
– Самым сложным интервьюируемым был Виталий Леонтьевич Мутко, потому что это человек очень умный, который крайне хорошо знает спорт и понимает, как отвечать в любой ситуации. Он видит все эти ловушки. Если Мутко сам не захочет, ты никогда не получишь прямого ответа, в этом смысле его всегда очень тяжело интервьюировать. Если перед тобой не стоит задача выбить его из колеи, а стоит задача получить ответ на твой вопрос, то временами это бывало очень сложно ещё во времена телеканала «Спорт», я уж не говорю про «Матч ТВ».
Мутко знает о спорте всё, все подводные камни, знает что, где и когда происходит. Он в голове держит гигантский объём информации. С ним очень трудно, потому что какой бы ты ему вопрос не задал, он знает, как на него ответить. Другое дело, что он может ответить по-разному в зависимости от твоих вопросов. Людей, которые знают спорт с низов и до самого верха, так, как его знает Виталий Леонтьевич, очень немного.
«МЕДИА – ГЛАВНЫЙ ЭЛЕМЕНТ УВЕЛИЧЕНИЯ РЕНТАБЕЛЬНОСТИ КХЛ»
– Вы назвали имя Знарка. Он не очень общительный, а с журналистами у него напряженные отношения.
– Знарок – человек такой формации, которых много в нашем хоккее. Он выполняет свою работу, как умеет и хочет. Для него пиар не является самоцелью ни в каком смысле. Его не волнует мирская слава и то, что о нём говорят. Так же, как и Зинэтулу Билялетдинова. Знарка не очень волнует публичность, он относится к ней тяжело и болезненно. Его, мягко говоря, не очень хвалят, периодически ругают. Его ругают во многом за то, что он необщительный. Да, это так.
– Его ругают за то, что он периодически начинает хамить журналистам.
– Хамство любой стороны должно пресекаться регламентом, но оно не должно пресекаться на фоне отдельного человека или клуба. А хамства у нас среди журналистов и тренеров более чем достаточно. Должна быть одинаковая ответственность, а сейчас её нет как для журналистов, так и для тренеров со спортсменами.
Претензии в данной ситуации нужно предъявлять к руководству, которое должно понимать, что до тех пор, пока в нашей стране журналисты будут просто прокладкой между болельщиками и спортом, наш спорт с мёртвой точки не сдвинется. Медиа – то, что во всём мире делает спорт прибыльным. Когда руководители РФПЛ, КХЛ, ОКР поймут, что журналисты это ключевой элемент, который выводит спорт на другой уровень, спорт будет развиваться. Их не надо любить, но надо помогать и не надо мешать.
А отрицательная реклама тоже приносит деньги. Когда в нашем спорте перестанут бояться, что журналисты что-нибудь не то напишут, ситуация изменится. Не условный Знарок должен понимать, что это нужно. Если журналистам, например, в КХЛ создать условия наибольшего благоприятствования, создать регламент, при котором хоккеисты, тренеры в определённых ситуациях будут обязаны давать интервью, то тогда всё будет по-другому. Если убрать из цепочки медиа, то рейтинги НХЛ упадут в разы.
Для того, чтобы люди узнавали на улице Дацюка, Шипачёва, того же Знарка, для этого должна работать связка лиги, тренеров, хоккеистов и медиа. А СМИ – это главный рычаг для увеличения рентабельности КХЛ и любой другой организации.