erid:
Сергей Мещеряков поработал на всех уровнях российского футбола: комментировал, работал с прессой в РФС и «Локомотиве», управлял футбольными школами в Москве. Сейчас он говорит о футболе только с разочарованием, а скандинавскую ходьбу с палками называет потенциально народным спортом России.
 | |
| Фото: личный архив Сергея Мещерякова |
«ТО, ЧТО В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ИСПОЛНЯЛ УТКИН – ОТКРОВЕННО ДЁШЕВО»
– До прихода на «НТВ-Плюс» вы успели сходить в армию и отучиться на юрфаке. Что оказалось полезнее?
– Пригодились оба опыта. Юридическое образование помогает разбираться в документах, составлять договоры, понимать судебную практику. Но служба на флоте – то, что дает жизненные ориентиры в человеческом плане. Если вспоминать этот период, то многие полученные там общечеловеческие навыки играют важную роль в жизни до сих пор. Поэтому, когда говорят, что ВС делают мальчика мужчиной – это не фигура речи. Могу судить по своему сыну, который недавно вернулся, отслужив в ВДВ. Он за год в армии сильно изменился и стал другим человеком.
– Служить пошли добровольно?
– В мое время регулярно присылались повестки всем юношам призывного возраста, и я законопослушно ходил на все комиссии. На призыве уже знал, что буду служить три года в ВМФ – к этой мысли привыкал несколько месяцев до этого. Шел осознанно, никаких попыток откосить не было. В нашей семье среди мужчин принято служить в армии.
– Как попали в телек?
– Мой пример не уникален – воля обстоятельств. Попал на «Плюс» в составе той самой плеяды, в которую входили Илья Казаков, Георгий Черданцев, Юрий Розанов, Роман Трушечкин, Тимур Журавель, Александр Ткачев, Дмитрий Гараненко, Владислав Батурин... Могу кого-то забыть, потому что в принципе в тот период пришла целая молодая команда. Мы проходили отбор в самом первом конкурсе спортивных комментаторов, который организовал НТВ при создании проекта «НТВ-Плюс».
– Как узнали о конкурсе?
– Из заметки в «Спорт-экспрессе», случайно прочитанной в метро. Причем, объявление публиковалось всего один раз – больше его не повторяли. И мне попался именно тот номер «СЭ». Прочел, что необходимо прислать аудиозапись своего репортажа. Послал без особых надежд и был несказанно удивлен, когда мне позвонил Евгений Александрович Майоров. Топовый комментатор страны на тот момент, человек-легенда для меня. Его голос в телефоне был для меня шоком. Он позвал на второй этап – прослушивание в «Останкино». Поскольку я всегда стремился быть в первых рядах, то и в студию пошел первым. Может быть, это тоже сыграло положительную роль. Следующим этапом было собеседование, которое я тоже прошел и, к своему изумлению, получил предложение подписать трудовой договор. Точнее, была предоставлена возможность стажировки на ТВ с дальнейшим трудоустройством.
– Какой матч надо было прокомментировать в студии в процессе конкурса?
– Россия – Чехия, матч Евро-96. Ничья нашей команды с будущим финалистом турнира. Сюрпризом стало то, что запись включили со второго тайма, чтобы не было возможности подготовиться. Нас заранее предупреждали, что будет эта игра, но все заготовки оказались бесполезны. Волнение было первые несколько мгновений, дальше уже втянулся. Чувствовал, что и у Майорова впечатления остались положительные.
– У кого стажировались?
– Нами занимались Василий Уткин и Дмитрий Федоров. Фактически наши наставники, которые учили вообще всем первичным навыкам. Написание текстов, съемка ТВ-сюжетов, монтаж, спортивное комментирование. Незабываемое время, за которое я обоим признателен.
– Как складывались отношения с Уткиным?
– Многие люди сложные, и Вася в этом плане – не исключение. Непростой и своеобразный. Чувствовалось, что у него, несмотря на молодость, есть определенная школа. Он обучался у Влада Листьева во «Взгляде», и это ощущалось. Был период на протяжении нескольких месяцев, когда мне хотелось все бросить и уйти. Потому что общение с Василием складывалось непросто. Но я не помню ни одного человека, у которого не было бы с ним трений по работе. При всем этом он всегда был достаточно адекватным в обычных беседах, порядочен в быту. И ценил качественную работу. Ко многим, включая меня, он изначально относился скептически. Но в дальнейшем всё поменялось. Был момент, когда передачу «Футбольный клуб» могли закрыть, и мы небольшой компанией сидели в кафе. Вася тогда сказал: «Без тебя, Сергей, программы бы не было. В твоем лице она приобрела те качества, которых не хватает большинству спортивных проектов». Это было для меня очень высокой оценкой. Правда, данный факт не помешал нам с Уткиным вскоре расстаться. У всех расставания с ним происходили по-разному. Не скажу, что наше было очень теплым, но оно и не было скандальным.
– Сейчас общаетесь?
– В последние годы мы не поддерживаем отношения. И мне не вполне понятно, в каком направлении Вася движется сейчас. Мне странно видеть его чисто человеческие устремления в последние годы. Многие вещи для меня неприемлемы. Углубляться в тему не хочу, но скажу так: когда он был спортивным журналистом, на мой взгляд, он был гораздо интереснее, содержательнее и оригинальнее. Чем теперь, когда он пытается стать просто медийной персоной и звездой шоу-бизнеса. То, что я видел в последнее время в его исполнении — не его уровень, откровенно дёшево.
«НА «ПЛЮСЕ» ВСЕ ВСЕГДА БЫЛИ ГОТОВЫ К КАКИМ-ТО РАЗБОРКАМ»
– Какими были первые обязанности на «Плюсе»?
– Самым первом заданием был репортаж о футбольном матче. ЦСКА – «Шинник» на стадионе «Торпедо», ЧР-96. Я поехал туда как корреспондент-стажер, вместе с операторской группой. Брал первое ТВ-интервью – у Андрея Мовсесьяна. Для него это, кажется, тоже был первый подобный опыт. Помню, что текст того репортажа я очень долго переписывал, его правили Федоров и Уткин. Первоначальный вариант переписали на две трети. В «Футбольном клубе» вообще скрупулезно подходили к текстовке. Самостоятельно писать тексты мы научились только через полгода работы. Это был какой-то непрекращающийся кошмар. Каждый раз, когда я садился за компьютер и начинал набивать текст, морально готовился к тому, что придется его не меньше пяти раз переделывать.
– Почему вы достаточно мало комментировали?
– Комментировал на самом деле много, но в основном чемпионат Шотландии и некоторые проходные матчи Германии и Италии. Такие трансляции не входят в топ-лист и чаще всего не запоминались. В дальнейшем на 7ТВ я много комментировал Россию и Англию - по очереди с Александром Елагиным. Но снимать исследовательские сюжеты, расследования, мне всегда было интереснее.
– Каким был коллектив комнаты «8-16» в начале своего существования?
– Амбициозность в нашей компании была всегда. У всех она проявлялась по-разному: кто-то считал себя уже сложившимся специалистом и болезненно реагировал, не попадая на топовые события. Другие, среди которых я, осознавали свое истинное место в жизни на тот момент. Мне было очевидно, что как ТВ-профессионал я еще не стою так дорого, чтобы поднимать вокруг себя пыль и шум. Какие-то трения и локальные конфликты безусловно случались. Но они случаются на любой работе, особенно в творческих коллективах. Градус дискуссии всегда был высокий, всегда были готовы к каким-то разборкам. Но в целом мы дружили и старались друг друга поддерживать.
– Работа на 7ТВ была другой?
– Там многие вещи начинали делать практически с нуля. Тоже была молодая команда, в которой почти все только начинали свой путь на ТВ. Кто-то, как я, стремился реализовать уже имеющийся опыт в других условиях. Для меня стало сюрпризом то, что меня назначили ответственным за хоккейную редакцию и шеф-редактором программы «Такой хоккей». Нам она досталась, по сути, «в наследство» от ушедшего с канала Дмитрия Федорова. Но старый формат категорически не устраивал руководство. Нам поручили сделать программу веселее, развлекательнее. При том, что делал ее коллектив, скажем так, неумёх. Каждому нужно было найти правильное амплуа. Нам это удалось — передача стала самым рейтинговым тематическим проектом канала, причем всего за два месяца.
– За время работы с Ильей Казаковым хотя бы раз видели его в гневе?
– Илья – удивительный человек, у которого половина мира в друзьях. Уникальное качество, которое помогает ему в профессиональном и человеческом плане. Конфликты, конечно, были и у него – иначе бы он не менял места работы, например. Но надо сказать, что конфликты никогда не перерастали в скандалы, потому что Илья стоически воспринимал происходящее вокруг. Он мог отстаивать свою позицию, но никогда не повышал при этом голос. В чем-то с него пример надо брать. Творческих людей, способных так себя вести – единицы. Илья находится в гармонии с окружающим миром.
 | |
| Фото: личный архив Сергея Мещерякова |
«РАБОТАЯ В СИСТЕМЕ МОСКОМСПОРТА, МОЖНО БЫЛО ВЫПИСАТЬ СЕБЕ ПРАКТИЧЕСКИ ЛЮБУЮ ЗАРПЛАТУ»
– Почему ушли с
телевидения?
– Я воообще дважды уходил. Первый раз с «Плюса» – потому что посчитал, что достиг потолка, не чувствовал доверия руководства. К тому же был кризис 1998 года, зарплаты резко и радикально сократили. В итоге я ушел делать бизнес с друзьями, занимался этим два года. А затем Илья Казаков позвал на созданный 7ТВ. Я вспомнил все свои нереализованные амбиции и с радостью принял предложение. Примерно полтора года работал, пока не случилась непонятная конфликтная ситуация с руководством.
– Расскажите.
– Совершенно нерабочий и неспортивный момент, по итогам которого руководство потребовало моего ухода. Скажем так: некая близкая к руководству ФК «Спартак» полукриминальная группировка умудрилась услышать в одном из моих репортажей нелицеприятные отзывы в адрес клуба. А «Спартак» на тот момент был генеральным партнером телеканала, 7ТВ был фактически клубным рупором. Неоднократно пересматривали и переслушивали тот репортаж многие люди, никакого уничижительного подтекста не находили. Тем не менее, тогдашний владелец «Спартака» Червиченко потребовал убрать комментатора. Я вместо дискуссий просто написал заявление об уходе. Буквально на следующий день позвонил Василий Уткин и предложил вернуться на «Плюс». Поработал там еще два года, и только после этого принял решение уйти в РФС.
– Из-за чего в РФС проработали меньше года?
– Я руководил там пресс-службой и в силу должностных обязанностей практически ежедневно общался с Виталием Леонтьевичем Мутко. Очень быстро понял, что при том формате общения, который он берет за основу, проявить свои профессиональные качества не представляется возможным. Многие люди тогда покинули РФС одновременно со мной. Я не был единственным, кто быстро «наелся» беседами с руководителем. Речь идет не о конфликтах — они практически отсутствовали. Просто методы и стиль работы Виталия Леонтьевича были неприемлемы для уважающих себя людей, к которым я себя тоже относил. В РФС я шел осознанно, и полгода прикладывал максимум усилий для выстраивания нормальных отношений с его президентом. Этого не удалось, и я написал заявление.
– Зато с Мутко приходят спонсоры, а к его предшественнику Толстых – нет.
– Я не особо интересовался российским футболом в тот период, когда РФС руководил Толстых, поэтому не знаю всех нюансов взаимоотношений. Но со стороны мне видится, что спонсоры отвернулись от РФС в результате спланированного бойкота, поскольку Николай Александрович многим был неудобен. Я ни в коем случае не идеализирую его, допускаю, что в работе он сохранил какие-то устаревшие методы, кои оказались неприемлемы для того делового круга, который вращается вокруг РФС. Но вместе с тем я считаю, что при желании приносить пользу футболу, компромисс спонсоры могли найти. Оговорюсь: это мое мнение, которое может быть далеко от истины. Кстати, я очень не уверен, что все спонсоры непременно хотят работать конкретно с Мутко.
Есть определенные механизмы, которые остаются «за кадром» и не видны рядовому зрителю. И говорить в упомянутом случае, что слабый менеджер все развалил, а пришедший сильный менеджер все после него поднял – это преувеличение. Здесь очень много большой политики и переплетения человеческих взаимоотношений.
– Как возглавили пресс-службу «Локомотива»?
– Клуб искал пресс-атташе, но не через конкурсы, а по рекомендациям. Ко мне обратился Константин Клещев, тогда возглавлявший Sportbox, где я был одним из выпускающих редакторов. Рассказал о варианте, предложил попробовать. Буквально через 3 дня меня взяли в «Локомотив».
– Там получали самую большую зарплату за все время работы в футболе?
– Да, но она совершенно точно была меньше, чем у большинства коллег из других клубов премьер-лиги. В частности, я никогда не получал премиальных. А премиальные за результаты команды в целом являются нормой для пресс-атташе крупных клубов. Однако Рашид Рахимов, тогда возглавлявший «Локо», принял решение, что я не являюсь частью коллектива и должен заниматься только офисными вопросами, не имея никакого отношения к спортивной жизнедеятельности.
Собственно, у меня никогда не было задачи пойти работать в топ-клуб из-за денег, интересовал только профессиональный рост и возможность реализовать какие-то свои идеи. С другой стороны, задевал факт, что меня вычеркнули из списка людей, получающих вознаграждение по итогам жизнедеятельности клуба за определенный период. И это при том, что работу пресс-службы «Локомотива» на тот момент называли образцово-показательной... Определенный осадок у меня остался до сих пор.
– С игроками как отношения сложились?
– Великолепно, особенно с теми, кто постарше. С теплотой вспоминаю практически всех ребят. С молодыми, конечно, было более прохладное общение. Единственное, о чем вспоминаю с некоторой печалью – это Дмитрий Сычев. У меня с ним не было конфликтов и разногласий, но он всегда вел себя достаточно высокомерно и пренебрежительно в отношении и журналистов, и представителей общественности. Мне это было, мягко говоря, непонятно, но пусть это будет на его совести. Это звездное поведение в конечном итоге сыграло с ним злую шутку, потому что как футболист, мне кажется, Сычев себя реализовал, в лучшем случае, на треть отпущенного таланта.
– Считается, что во всем виновата травма колена, полученная в 2005 году...
– Сейчас можно долго рассуждать на эту тему. В конечном итоге не все происходит по нашей воле. Я человек верующий и прекрасно отдаю себе отчет в том, что есть силы, которые находятся над нами. Мы, конечно, можем своей волей что-то менять в жизни. Но все происходящее вокруг в конечном итоге – результат оценки наших действий Всевышним. Поэтому, наверное, та травма Сычева, о которой мы говорим, в определенном смысле была не случайной.
 | |
| Фото: личный архив Сергея Мещерякова |
– Догадываетесь, почему Сергей Липатов сейчас отказывается давать любые интервью о футболе и работе в «Локомотиве»?
– Я общался со многими представителями бизнеса, которые в разные периоды своей жизни поддерживали футбол. Огромное разочарование свойственно многим из них, поскольку они тратили не просто свои деньги, но по-настоящему болели за это душой.
Липатов – неоднозначная фигура, к которой можно относиться по-разному. Но он искренне хотел изменить «Локомотив» и вкладывал в этот процесс всего себя. Предпринял максимум усилий, чтобы изменить что-то в лучшую сторону. Это факт, я это видел своими глазами. А когда такое количество финансовых, нервных и душевных ресурсов потрачено во многом впустую – для нормального человека это серьезный удар. Сергей Липатов здесь не уникален. Я лично в детские футбольные школы, которыми руководил как директор, тоже вкладывал временами свои деньги. И знаю, как тяжело в какой-то момент осознавать, что твои вложения не только не приносят пользы, но и в чем-то пошли во вред.
– Но Липатов же, в отличие от предпринимателей, вкладывал не свои деньги.
– Когда человек занимает такую должность, деньги, которые мы называем «не своими», воспринимаются чуть иначе. Распоряжаться деньгами ведь можно по-разному. Можно максимально вкладывать их развитие проекта, а можно – строго наоборот, удовлетворяя собственные интересы.
Работая в системе Москомспорта, я возглавлял спортивную школу №75. Это была на тот момент одна из беднейших государственных спортшкол Москвы. Не скажу цифры, но она была третьей по бюджету с конца. А различия в финансировании там, поверьте, очень серьезные. Есть весьма богатые школы. Я все выделяемые деньги максимально пускал на развитие школы, на детей. После моего ухода, как мне стало известно, новый директор все расходы на спортивную часть перевел на личные рельсы и достиг в этом серьезных успехов. Тогда можно было выписать себя практически любую зарплату, что он и сделал. Говорят, пока он покупал себе квартиры в других городах, родители юных футболистов арендовали площадки для тренировок на собственные средства – это, подчеркну, в государственной школе... К счастью, такая ситуация длилась недолго, и директора наказали. Но это я к тому, что одному и тому же бюджету можно найти принципиально разное применение. И тот же Липатов деньгами РЖД мог распорядиться совершенно иначе — но он сделал выбор в пользу футбола, а не своего кармана.
«ВОКРУГ РОССИЙСКОГО ФУТБОЛА СЕЙЧАС ОГРОМНАЯ АРМИЯ БОЛТУНОВ»
– Вы еще любите российский футбол?
– Очень тяжелый вопрос. Российский футбол – то, благодаря чему я состоялся, как профессионал и управленец. Но вместе с тем, я достиг в нем таких глубин, что, к сожалению, ныне мне это мешает видеть в нём смысл. Я не могу работать в нашем футболе, и совершенно осознанно отказался от восприятия любой информации, связанной с ним.
(После паузы): Мне всегда хотелось приносить российскому футболу реальную пользу. Работа журналиста и комментатора – непростая и заслуживающая уважения. Но надо понимать, что футбольный комментатор – по сути, профессиональный болтун. Человек, который реально не представляет себе, какие усилия прикладываются конкретными исполнителями или управленцами, чтобы что-то состоялось. Ни в коем случае не говорю, что комментаторы непременно бездельники. Но то, что между словами и делами огромная пропасть – факт. Вокруг российского футбола огромная армия болтунов, и она ширится год от года. Мой уход с ТВ был связан еще и с желанием перенести свои навыки и знания о футболе в практическую плоскость.
– Каким образом?
– Для этого я пошел в РФС, затем стал функционером и глубоко изучил детский футбол. Поддерживал детские команды информационно и немного финансово (хотя никогда не был состоятельным предпринимателем). Я прошел тренерские курсы, получил квалификацию физиолога, был директором двух футбольных школ в Москве. Отрадно, что в каждой при мне происходили судьбоносные события со знаком плюс. Поэтому я могу с полной уверенностью говорить, что изучил российский футбол на всех уровнях. От детского футбола до сборной страны. И именно в силу этого мне сейчас в футболе работать неинтересно.
– Почему?
– Я не вижу у российского футбола в нынешнем формате никаких перспектив. Я патриот своей страны, но это не мешает объективной оценке происходящего. Надо отдавать себе отчет в том, что если российский футбол не изменить революционным образом, ничего хорошего не будет. Эволюционно развиваться у него не получается. Осталось дождаться персоны, которая своим волевым усилием повернет колесо истории в нужном направлении. Сегодня российский футбол – не место для приложения серьезных усилий любящих его людей. Это, прежде всего, большая кормушка. И надо отдавать себе в этом отчет. До тех пор, пока вокруг этой огромной кормушки будут собираться толпы людей с низкими морально-этическими устоями и профессионализмом, наивно рассчитывать на развитие.
– Зачем эта кормушка нужна человеку с состоянием Галицкого?
– Сергей Николаевич кажется мне человеком, который воспринимает футбол, как свое любимое хобби, как часть своей души. И он, будучи предпринимателем, пытается перенести правила цивилизованного бизнеса на свой футбольный проект. Но Галицкий – капля в море, один из немногих, кто что-то меняет. В реальности в нашем футболе правят совершенно другие люди.
– Кто?
– Дело в том, что все процессы, происходящие сейчас в российском футболе, заточены на быстром получении прибыли для определенной группы лиц с любого действия. Как правило, это идет вразрез с долгосрочным развитием. Нужно понимать, что люди, говорящие «Если госфинансирование убрать из футбола, то он сразу умрет», прекрасно понимают, какой жирный кусок они потеряют. Поэтому они занимаются введением общества в заблуждение. Как и люди, говорящие, что лимит на легионеров не нужен. Такие действуют исключительно в своих интересах. Воспитывать своих игроков совершенно невыгодно с точки зрения получения быстрой прибыли. Совершать операции с иностранцами намного проще и сытнее.
На каждой покупке легионера обогащается достаточно большой круг лиц. Я замечал, что как только человека назначали спортивным директором какого-то крупного клуба, его все с восторгом поздравляли — ибо жизнь его удалась. С настоящего момента денежные потоки потекут к нему, и он будет их распределять между своими подельниками, друзьями и знакомыми. Этот денежный поток не имеет никакого отношения к развитию клуба или футбола. На самом деле, это абсолютное безумие.
Главная проблема в том, что люди, работающие в этой сфере, больше ничего, кроме распила, делать не умеют – и они понимают это. Работать на долгосрочную перспективу, разрабатывать стратегии – для них это сложно, долго и рискованно. У нас чудовищный дефицит футбольных менеджеров, но при этом большое количество людей привыкло к большим барышам. И сложилась порочная система, когда люди, присосавшиеся к неадекватным деньгам, продолжают удерживать позиции, переходя из структуры в структуру. Если не принять революционных мер, то эта система будет жить вечно.
– Каких мер?
– Деньги – очень своеобразная штука. Применительно к российскому футболу они идут исключительно во вред, поскольку они абсолютно незаслуженны. Поэтому, если мы говорим о каких-то перспективах и возрождении, я сейчас парадоксальную вещь скажу: из российского футбола нужно вывести деньги. Как только будут прекращены неконтролируемые финансовые потоки, наш футбол очистится. Уйдут лишние люди, которые сделали из него свою среду обитания. Когда в футболе останутся энтузиасты, готовые работать не за деньги и славу, а за саму игру, то потребуется небольшое количество времени, чтобы пришли новые лидеры, новые идеологи, новые спонсоры. Государство, глядишь, сможет наконец дать адекватную оценку футбольным проектам. И начнется развитие в правильном направлении. Сейчас же мы видим абсолютно уродливую модель: это ни спортом не назвать, ни шоу-бизнесом. Даже просто бизнесом окрестить можно с трудом. Какой-то разбойничий вертеп.
 | |
| Фото: Личный архив Сергея Мещерякова |
«МЫ МОЖЕМ ОЗДОРОВИТЬ НАЦИЮ НА ДЕЛЕ, А НЕ НА СЛОВАХ»
– Как в вашей жизни возникла федерация северной ходьбы?
– На данный момент ФСХ – это общественная организация, созданная несколькими неравнодушными людьми, включая меня лично. Мы создали ее с нуля вместе с активистами Москвы и ряда других регионов, чтобы продвигать в России очень перспективное направление физической активности, в ценности которого я убедился на собственном опыте. Потенциально nordic walking — массовый вид спорта, который в нашей стране находится на начальной стадии развития. Аудитория северной ходьбы в России еще не сформирована, и это очень интересная бизнес-задача.
Мы сейчас движемся в сторону включения ходьбы с палками в Всероссийский реестр видов спорта - в качестве спортивной дисциплины в составе спортивного туризма. Отказались пока от затеи добиваться признания отдельным видом спорта – этот процесс достаточно сложный и трудоемкий. Сейчас мы активно сотрудничаем со спортивными туристами, пробуем разные форматы соревнований, разрабатываем правила, изучаем зарубежный опыт. Плюс организуем множество моментов, характерных для развития любого стартапа.
– В чем преимущество северной ходьбы?
– Очень доступный, физиологичный и полезный вид спорта. Возможно, единственный спорт, который абсолютно безопасен для здоровья. Практически нет травматизма и побочных эффектов, хотя северная ходьба задействует 90 процентов мышц. Есть возможность занятий даже для людей с застарелыми травмами и функциональными недостатками здоровья.
У меня второе образование – спортивный физиолог, плюс я всю жизнь в спорте проработал. Ни одного абсолютно здорового спортсмена старше 40 я не встречал. Многим из них противопоказано бегать, потому что это – ударная нагрузка на колени и позвоночник. В северной ходьбе этого нет, но приличная мышечная нагрузка присутствует. Плюс спортивный азарт, эмоции, которыми мы стараемся расцвечивать соревнования... Однако при выводе nordic walking на российский рынок, людьми, продвигавшими этот спорт, были допущены определенные имиджевые ошибки.
– Какие?
– В нашей стране сложился уникальный стереотип, что северная ходьба – спорт для пожилых людей. Ничего общего с действительностью это не имеет. Во всей Европе ходят с палками представители всех возрастов. Серьезные соревнования проводят — особенно в Германии, Италии, Польше, Австрии, Швейцарии... В Китае 30 млн человек занимается, в том числе и молодежь.
Но пока во всем мире это направление движется в сторону спортивности и универсальности, в России продолжают показывать сюжеты о том, как бабушки на пенсии вместо сидения на лавочке гуляют с палками. Это в корне неверно, и мы стремимся данный стереотип сломать. Поэтому организовали уже два студенческих всероссийских соревнования: в текущем и в прошлом году. И мы стремимся перевести всё в спортивный формат, потому что в противном случае молодежь к нам не пойдет.
– Зачем это в России?
– У России огромный туристический потенциал, а в хождении с палками это важный аспект. Еще раз подчеркну, что это безопасный вид спорта для любых категорий населения. В стране проблемы со здоровьем испытывают почти все возрастные и социальные группы, в том числе совсем молодые люди. Северная ходьба – простое, недорогое и эффективное средство от любых болячек — включая спортивные травмы. Мы можем оздоровить нацию не на словах, а на деле. А то говорят — дескать, спорт для стариков! Так у нас по статистике пенсионеры здоровее выпускников общеобразовательных школ — 80 процентов школьников выходят во взрослую жизнь с хроническими заболеваниями. У моего сына в группе колледжа было 16 парней. Из них только 4 были признаны годными к военной службе. А служить в итоге пошли двое. Это для понимания процента здоровых людей в стране.
– Какой в федерации размер членского взноса и количество участников?
– Сумма взноса небольшая – 1000 рублей вступительный, 500 рублей ежегодно. Точное количество членов не назову, потому что за полтора года существования организации у нас открылось уже более 40 региональных отделений, и их число растет практически еженедельно. Независимо вступивших физических лиц сейчас около 200, более половины из них — мужчины вполне активного возраста.
Пока нет государственных субсидий, мы существуем только на взносы и пожертвования. Вхождение в реестр видов спорта нужно и ради какой-то поддержки со стороны государства. Но это не означает, что мы сложили руки и ждет манны небесной. Зарабатывали и будем зарабатывать сами.
– Есть состоятельные любители северной ходьбы, готовые вкладывать деньги в развитие?
– Мы ведем переговоры со спонсорами практически постоянно, и сейчас находимся в диалоге с несколькими крупными структурами, которые заинтересованы в сотрудничестве. Безусловно, с одной-двумя мы скоро придем к определенному соглашению, но пока я воздержусь от анонсирования имен и названий.