erid:
1 ноября юбилей отмечал НТВ-ПЛЮС – канал, которого формально уже и нет, но работавшие на нем люди продолжают делать спортивное телевидение в России. Дмитрий Чуковский – сын Анны Дмитриевой (и правнук Корнея Чуковского), вместе с ней создававший спортивный «Плюс». В интервью «БИЗНЕС Online» Чуковский рассказал о службе в армии, вспомнил «лиловые» трансляции российского футбола и дал свою версию отсутствия на Матч ТВ чемпионата Испании.
 | |
«ВО ВЛАДИВОСТОКЕ СТРЕЛЯЛ ИЗ ПУШЕК 1907 ГОДА»
– Дмитрий Дмитриевич, в вашей семье каждый четко знаком с биографией Корнея Ивановича Чуковского?
– Если ты живешь с фамилией «Чуковский», то это достаточно сложное испытание, особенно в юношеском возрасте. Потом уже с опытом относишься спокойнее, а изначально это своеобразное noblesse oblige, которое нужно держать. У меня есть любимая прибаутка, когда останавливает полиция: «О, Чуковский. Родственник?». Я отвечаю: «Да – брат». На этих словах они тяжело задумываются и не понимают, как реагировать. В связи со всем этим, желание узнать, как жил Корней Иванович – это обязательная часть программы.
– Как вы с таким бэкграундом оказались в армии на Дальнем Востоке?
– Так получилось, что я поступил в Физтех, откуда никогда в жизни не забирали в армию. Вот вообще никогда за всю историю, кроме того раза, когда я туда поступил. Самое смешное, что нас взяли в армию, а однокурсников, не проходящих по возрасту, на следующий год уже не стали. После началась большая кампания отзыва людей из Физтеха, но для меня ее итогом стало сокращение срока службы с 3 до 2 лет. И перевод в соответствующую двухгодичную часть на остров Русский.
У нас имелись роскошные пушки 1907 года выпуска с гениальными табличками на старославянском, которые раньше стояли на корабле «Петропавловск». И мы на последних стрельбах из этих пушек даже постреляли. Запихивали снаряды, порох засыпали из мешков. Эта штуковина стреляет на
– Слышали в армии совершенно новые и дикие для себя фразы?
– Это же были морские части с соответствующим колоритом. Палубы вместо пола, кубрики вместо комнат. Живешь в совершенно другом лексическом пространстве – все иначе. И там услышал совершенно гениальное слово – «канолевый». Означает нечто совершенно новое. Например, канолевая тельняшка. Я его слышал только в армии, нигде больше.
– Мама (советская теннисистка, советская и российская спортивная журналистка и телеведущая Анна Дмитриева, – ред.) правда передавала вам в армию послания в эфире программы «Время»?
– Просмотр вечерних новостей – регулярное мероприятие. В 21:30 начинался спортивный блок. У ведущих лежали листы с текстом, которые они перекладывали. И один мама складывала в другую сторону – это был некий «респект» мне, знак внимания. Никаких серьезных шифровок не передавали.
«ЭЛЕКТРИКИ В РЕГИОНАХ НЕ ВКЛЮЧАЛИ СВЕТ НА СТАДИОНЕ, ПОТОМУ ЧТО ДОРОГО»
– Как вы пришли на НТВ-Плюс?
– Это вообще большая загадка, потому что к моменту его возникновения мне было 30 лет, я занимался какими-то рекламными вещами. Но понятно, что Анна Владимировна жила каналом, и он становился темой активного обсуждения. Я знал людей, с которыми они это делали, но в жизнь «Плюса» никак не вовлекался.
Однажды я порекомендовал им своего приятеля на должность шеф-редактора одной из программ. Он очень хорошо работал, но иногда «исчезал». И Анна Владимировна, как-то уезжая на «Уимблдон», понимала, что этот человек может «исчезнуть». И воспользовалась моим отпуском, взяв обязательства день-два приходить в Останкино и просто следить. Я честно пришел в первый день, ничего не зная о телевидении: смотрел, как делают новости, пообедал. Пришел и на второй день, а мой приятель – нет.
– Так.
– Поскольку меня там уже до этого увидели, а я никому ничего не объяснял толком, все уверенно подходили с вопросами: «Где верстка программы? Что нам делать?». И я помню ощущения от этого странного эфира, к которому по непонятной причине я имею какое-то отношение – а это часовая программа! И я ее шеф-редактор, который толком и не знает, что такое телевидение.
– И как выкручивались?
– Думаю, первые седые волосы появились именно тогда. Ведущей была Юлия Бордовских, и мы с ней вдвоем понимали, что это ужас, что половина сюжетов не готова. Хорошо, что были знакомы давно и чудом прожили этот час. Самую главную задачу, выйти в эфир, выполнили. Уже после этого я позвонил в Лондон с вопросом: «Что за подстава?». Мне напомнили, что именно я порекомендовал пропавшего господина. Поэтому, раз сегодня получилось, то давай уже и завтра тоже займись. А потом разберемся.
– Как выглядели трансляции на НТВ-Плюс в самом начале жизни канала?
– Трансляции – это уже более поздняя история. Они по уровню и развитию отставали только потому, что работать приходилось на технике, оставшейся со времен Олимпиады-80. Я помню те ПТС, на которых мы работали до начала 2000-х.
Но и спорт был совсем другой. Однажды играли матч среди женских футбольных команд, и один умелец предложил использовать небольшой вертолет с камерой. Мы решили, что уровень встречи позволяет экспериментировать, хотя потом оказалось, что играли сборные. Вертолет взлетел, и матч остановился. Начался такой шум и грохот, никто не понимал, что происходит. Один из милиционеров схватил палку и начал за вертолетом гоняться. Не понимая, что рядом с ним стоит человек, который всем управляет.
|
|
| Фото: Василий Уткин |
– Какие еще проблемы с картинкой возникали?
– Мы тогда работали еще на технике ТТЦ, и использовали все эти разноцветные камеры, которые невозможно сводить: синие, зеленые, красные. Так что «лиловый российский футбол» – это про тот период. Но ситуация очень быстро поменялась, особенно в Москве. И трансляции из столицы сразу вышли на другой технический уровень. После этого возникла проблема необходимости перестройки для работы с новым оборудованием. Общались с иностранцами, вызывали их сюда. Потом пытались учить регионы.
– А там что?
– Мир девяностых годов. Я как-то звоню в Краснодар, чтобы узнать причину отсутствия нескольких камер на стадионе. Мне на полном серьезе продюсер отвечает, что два оператора пока не пришли. Окей, говорю, их нет – камеры где? «Так они с камерами сейчас. Свадьбу снимают. Как освободятся, приедут и подключатся». И таких объяснений выслушивал миллион. Сложные регионы: Махачкала, Грозный. Туда привозили оборудование мобильные группы, которые перемещались чуть ли не под прикрытием после договоренностей с руководством республик. И такое раз в две недели. Мы долго думали, как довести местных людей в регионах до какого-то уровня, но в итоге пришли к тому, что в случае отсутствия нужной техники, она просто ехала из Москвы. Сейчас такая же ситуация.
– Но до Владивостока же они не могли доезжать?
– Во Владивостоке есть японская ПТС. Сильно не новая, но выдавала более-менее пригодный уровень сигнала. По-моему, она там до сих пор работает – ее немного обновили. А в южных регионах не имелось ничего. И нашей задачей было сделать всю картинку хотя бы немного единообразной.
– С чем еще приходилось бороться?
– Основная беда – освещение на стадионах. Местные электрики все время говорили нам, что днем они свет не включат, потому что дорого. Выяснялось, что «дорого» – это 5 тысяч рублей. Мы отправляли комиссии, которые замеряли уровень света. Невозможно переубедить людей. В итоге долго записывали в регламент, что никакой электрик не имеет права отказать включать нам свет по неизвестным причинам. Чтобы это изменение внести, нужно собрать все клубы РФПЛ. И всем объяснить, что это нужно. У нас было два варианта: канючить и договариваться, либо действовать через РФПЛ. И с этим до сих пор проблемы, потому что сертификаты стадионам выдает РФС. А контракт с РФПЛ. Мы могли только консультировать и рекомендовать что-то по поводу стадионов.
«НА ОЛИМПИАДЕ-2002 В СОЛТ-ЛЕЙК-СИТИ ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕК ЗАКРЫВАЛИ 24 ЧАСА ЭФИРНОГО ВРЕМЕНИ»
– Олимпиада-2006 стала первой, где у НТВ-Плюс существовала своя выездная студия?
– Вы ошибаетесь. Еще во время Олимпиады-98 в Нагано мы впрямую из Японии вещали по 5 часов в день, хотя прав на показ у «Плюса» не было. Мы делали вещание вокруг Олимпиады. Истории соревнований. Сюжеты про реакцию родственников олимпийцев на их победы и поражения. Дикий азарт. Я в какой-то момент поехал в Александров, снимать семью выигравшей «золото» лыжницы Ольги Даниловой. После эфира отправился туда, не зная никого! На стадионе нашел какого-то спортивного начальника и попросил помочь. Мы тут же поехали к вокзалу, где через дорогу шел понурый человек. Он оказался мужем Даниловой, его тут же схватили за шкирку и посадили в машину. Тот не понимал, что происходит. Что сейчас его будут снимать, задавать какие-то вопросы.
– Дальше на Олимпиадах было иначе?
– Да, в 2000 году в Сидней поехала группа из 100 человек. Через два года, за неделю до начала Игр в Солт-Лейк-Сити, «НТВ-Плюс» получил право вещать на шестой кнопке федерального ТВ. А нас в США 6 человек всего, но «Плюс» вещал Олимпиаду от начала до конца. Мы «окучивали» все виды спорта от хоккея до лыж. А рядом группы Первого канала и ВГТРК по 100 человек каждая. И у них общий эфир на 20 минут, а мы закрываем 24 часа эфира на канале. В Ванкувере мы вновь остались без прав на показ и вернулись к варианту передач об Олимпиаде и происходящем вокруг.
– Почему вновь остались без прав?
– С Олимпиадами всегда все права принадлежали Первому каналу и ВГТРК – мы должны были эти права сублицензировать. Что становилось предметом серьезного и сложного договорного процесса. С Первым каналом мы общались ближе и точки соприкосновения находили. А с ВГТРК иногда возникали такие коллапсы отношений, что договориться не получалось – как в случае с Ванкувером.
«ВСЕГДА МОГЛИ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ПОТЕРЯТЬ ПЯТЫЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ ЧЕМПИОНАТ»
– Показать матч РФПЛ стоит примерно 20 тысяч долларов. Во сколько раз дороже обошелся показ финала Лиги чемпионов в Москве?
– В десятки раз. Это был наш совместный проект с ВГТРК. Мы нанимали всю технику и полный английский стафф – они приезжали сюда и делали продакшн. Мы с Василием Александровичем Кикнадзе (генеральный директор и главный редактор телеканала «Спорт», – ред.) впервые в жизни могли честно сказать: «Мы делаем продакшн финала Лиги чемпионов», понимая, что к нам это не имело почти никакого отношения. Мы просто наняли по разным местам всех людей, которые приехали и сделали. Думаю, на ЧМ-2018 будет что-то подобное – продакшн делает компания HBS, и к российскому ТВ не относится.
– Говорят, вы гениально торговались во время переговоров на покупку прав.
– Мы переживали разные периоды. В какой-то момент денег не было вообще. Чудом удавалось сохранять права на некоторые турниры, не имея практически ничего. Во многом помогала безупречная репутация.
– Процесс покупки прав на первый футбольный чемпионат помните?
– Это было так давно, что у меня полное ощущение – они всегда у нас все шли. Только уходили время от времени в другие места. ВГТРК покупала Англию, один год Италию они показывали, Францию тоже. И, кстати, в этих уходах тоже имелась своя логика.
– Объясните.
– Если посмотреть расписание матчей в каждом чемпионате, то для заполнения трех футбольных каналов хватало четырех турниров. Если у тебя есть Англия, Испания, Италия и Германия, то Францию ты можешь позволить себе не брать. Если уже купил Францию – есть возможность иначе торговаться с Италией. Конечно, в этом нельзя заигрываться – у каждого чемпионата есть своя аудитория. Но если подходить к спортивному телевидению, как к заполнению ячеек Excel, то ответ получается таким. Думаю, в этом причина отсутствия сейчас чемпионата Испании.
|
Финал Лиги чемпионов-2008 в Москве |
| Фото: Michael Steele/Getty Images |
– Почему на «Плюсе» никогда не показывали Формулу-1?
– Они требовали открытый эфир, это условие шло одним из обязательных при приобретении прав на Формулу-1. У «Плюса» толком открытого эфира не было никогда. Мы обсуждали с НТВ возможность совместного приобретения прав, но они понимали, что в необходимом объеме показать Формулу-1 они не смогут. Мы всегда в переговорах участвовали, но понимали, что к нам это отношения не имеет.
– Помните случаи, когда вы покупали права на соревнования ради поддержания собственного престижа?
– Платное телевидение – простая вещь. Там нужно покупать соревнования, которые идут долго. И лучше – на несколько сезонов. Слово «престиж» – загадочное, мы пытались руководствоваться интересом зрителей. Понятно, что ради Лиги чемпионов есть смысл ходить за акционерами и спонсорами, выпрашивая деньги. Потому что это надо. Набор иностранных чемпионатов нам нужен – это наша визитная карточка. Такая же ситуация с турнирами по теннису. Имея бригаду людей, работавших над этим видом спорта, мы считали необходимым растить и развивать такую аудиторию.
– Как происходит процесс этой торговли за ТВ-права?
– Есть некие продавцы конкретных соревнований. Они мониторят рынок и знакомы со всеми главными игроками. Дальше идет тендерный процесс, на который ты выходишь со своими предложениями, играешь. Понятно, что игроков не так много, они все известны. О разделе прав мы никогда не сговаривались. Но понимали, что по ощущениям другие стороны сюда не полезут. И можно спокойно заниматься монопольной покупкой, имея преимущество перед продавцом.
Но случались и серьезные подпольные тендерные игры, когда играешь вслепую, понимая, что можешь проиграть. Думаю, торги шли почти по всем турнирам, но в открытый аукцион все не превращалось. Мы понимали взаимные возможности. Как вот с пятым чемпионатом, который можно потерять. То есть, попасть в четвертый очень важно. Продавцы это все тоже понимали, кстати.
– Формирование цены на показ «Уимблдона» отличается от формирования цены на показ Лиги чемпионов?
– Конечно. Все прекрасно понимают, что интерес к футболу значительно выше. А это основной показатель. Интерес рекламодателей тоже, безусловно, учитывается. Поэтому, например, Формула-1 стоит немного особняком – там потенциальных рекламодателей на рынке намного больше.
– Насколько тяжело руководство федерального НТВ соглашалось показывать матчи еврокубков?
– НТВ – большая компания. Там существуют уровни больших руководителей, от которых требуют выполнения конкретных задач. А все прекрасно понимали, что во время показов Лиги чемпионов рейтинг канала сильно падает, особенно когда нет российских клубов. Они имели право по контракту показывать полуфинал турнира в записи – они его показывали. Хотя любой человек, интересующийся спортом, в такие моменты будет топать ногами и кричать, что козлы вместо футбола показали сериал. Но с точки зрения работников НТВ они все делали правильно в рамках заключенных контрактов.
«БЕСПЛАТНЫЕ ТРАНСЛЯЦИИ ОТБИРАЮТ ЛЮДЕЙ У СТАДИОНОВ»
– Как вы реагировали на два часа разговоров о «Спартаке» в программе «90 минут Плюс»?
– Это неправда, что все время говорили о «Спартаке», но мы с Черданцевым постоянно спорили, поскольку мое мнение было такое, что каждому матчу нужно уделять равное внимание. Вообще я выступал именно за нелимитированный хронометраж. Ведь если человек интересуется чемпионатом России, то он включает канал «Наш Футбол» в субботу утром и не выключает до вечера воскресенья. Какие-то игры он смотрит больше, какие-то – меньше. Что-то в обзорах, в «Разогревах». В «90 минутах» посмотрел интересующие его кусочки, выключил и заснул. Так должно быть с точки зрения эфира. Не 30 минут вечером, после которых жизнь закончилась.
– Была статистика по среднему времени просмотра этой передачи?
– Я видел в свое время миллион цифр, но вообще сейчас считается, что человек в среднем смотрит телевизор не более 15 минут. Но тогда ни одна трансляция спортивная невозможна. И дальше каждый человек задает себе вопрос: «А что же я вчера 2 часа смотрел? Наверное, я в эту статистику не попадаю».
– Сейчас часто смотрите «Матч ТВ»?
– Как выяснилось, я интересуюсь спортом, поэтому смотрю. Мне не столько «Матч ТВ» интересен, сколько спортивные трансляции. Конечно, смотрю и программы. Иногда раздражаюсь, но понимаю, что люди работают. Проще всего сидеть на диване и говорить: «Что они устроили?». Хотя, конечно, у меня есть свои представления и оценки.
Мне кажется, что они немножко потеряли фирменную интонацию НТВ-Плюс, которая притягивала людей. Бывшим работникам канала пытаются привить стандарты ВГТРК, что и зрителей отпугивает, и ребята не знают, как себя вести.
 | Олимпиада в Лондоне 2012 году. После съемок программы «Английский акцент» |
| Фото: Личный архив |
– Верите, что за телевизионные права на чемпионат России можно получить 200 миллионов долларов, как недавно говорил Валерий Газзаев?
– При всем моем уважении к Валерию Георгиевичу, думаю, что его посыл заключался в том, что денег должно быть просто больше. А 200 миллионов – некий ориентир. Мне кажется, что сейчас говорить о деньгах немножко бессмысленно. При создании Матч ТВ, в этом еще даже я принимал участие, ключевой была идея – сделать так, чтобы сократить и убрать всевозможную конкуренцию. Чтобы все спортивное телевидение не конфликтовало. Сейчас так и есть. А это значит, в переговорах с контрагентами на покупку всевозможных прав, ты монополист. Это преимущество в приобретении иностранных прав. Но проблема собирания денег для российского футбола. Тут либо меньше расходы, либо больше доходы.
– Это вы мыслите, как продавец. А как покупатель или зритель представляете, что в какой-нибудь другой стране захотят платить 200 миллионов за РФПЛ?
– Как зрители, проснувшись поутру, мы с вами этого сделать точно не сможем. Я знал только одного господина, предлагавшего мне деньги на оплату прав НБА. Потому что он привык смотреть дома. Очень богатый человек, которого не пугало, что вместе с ним смотреть будет много народу. Он привык смотреть НБА в конкретные дни под конкретных комментаторов. И соглашался стать единственным абонентом в историю «Плюса», купившим права. А так понятно, что права покупаются компаниями для их реализации. И цифра 200 миллионов долларов пугать не должна – она сравнима с теми деньгами, которые крутятся в общем бизнес-процессе.
– Идея показывать футбол бесплатно в больших объемах вам кажется правильной?
– Делать можно, что угодно – важно, что ты хочешь получить. Если вопрос денег не интересует, то это одно. Если интересуют деньги в определенном объеме, то можно показывать бесплатно только часть игр. Любой показ в открытом эфире – это его монетизация. Она имеет конечное количество. Как было с каналом «Наш Футбол»: если ты показываешь один матч в неделю, то собираешь 100 процентов денег от спонсоров. Показывая два матча, в два раза больше не собираешь – а уже 150 процентов. За три матча - 170. И ты понимаешь, что лучше получить 100 процентов, а остальные трансляции отправить в платную подписку. Как и что делает Матч ТВ, я совершенно не представляю. У них есть своя стратегия, как я понимаю, она заключается в показе как можно большего количества трансляций в открытом варианте. А дальше смотреть.
– Каков примерный процент болельщиков, которые не приходят на стадион, потому что могут бесплатно посмотреть матч по телевизору?
– Я в цифрах никогда в жизни не оценивал, но считаю, что на самом деле много. Еще раз: не знаю, что хорошо, что плохо. Мы с Лига ТВ побаивались показывать на открытом эфирном канале много футбола. Это точно мешало бы платному телевидению. Но и мешало бы приходу зрителей на стадионы. Сейчас этого никто не боится, считают, что нужно показывать много, больше и лучше. Но какая-то корреляция существует. Особенно, когда речь не про дерби «Спартак» – ЦСКА, на которое хотят пойти все. А про игру ЦСКА – «Уфа», например.
– Почему, вкладывая деньги в развития непосредственно канала, вы не занимались сайтом? И каждый год показ «Эль Класико» в интернете превращался в пытку.
– Мне сейчас немного неудобно это говорить, но интернет-вещание к нам не имело никакого отношения. Это был отдельный проект «Газпром-Медиа». И мы с Уткиным привыкли отвечать, что да, это мы, идиоты, опять уронили «Реал» с «Барселоной». Но это было больше соблюдением корпоративной этики. На общих совещаниях мы могли встать и спросить с людей: «Доколе падает у вас, а идиоты мы?». Сейчас, как я понимаю, проблема с «Реалом» и «Барселоной» решена радикально.
«ВЕЛ ПЕРЕГОВОРЫ О ПРИХОДЕ ГУБЕРНИЕВА НА «ПЛЮС»
– Что на самом деле происходит в комнате «8-16»?
– Я никогда в жизни не сидел в комнате «8-16», но, безусловно, в ней бывал. Из всех сравнений я бы назвал это гоголевской бурсой: школой для мальчиков, где с одной стороны все дико амбициозные в оценках футбола и собственного поведения, а с другой – подчинены одному делу. И все обиды с раздражениями меркли на фоне общего занятия.
– Хорошо, то есть, вы считаете нормальной историю, что Василий Уткин и Александр Шмурнов с 2005 года работали вместе, но при этом даже не общались?
– Слушайте, я очень хорошо представляю, как всё это происходило. Мне постоянно приходилось быть неким арбитром в этих амбициозных отношениях между комментаторами. Я был человеком, имевшим возможность наложить финальное вето на любые назначения. С господином Шмурновым мы провели многие часы в диалогах.
– С Уткиным приходилось выстраивать отношения каким-то особенным образом?
– Вы знаете, мы много лет сидели рядом в одной комнате за соседними столами. В итоге я все время видел его напротив, принимая какие-то решения. И поглядывал в его сторону. Точно так же поступал он. Потому что дверь захлопнется, люди уйдут, а мы останемся. И эта ситуация выступала балансом в поступках.
– Дмитрий Губерниев и Алексей Попов могли оказаться на «Плюсе»?
– С Губерниевым я лично вел переговоры, что он перейдет к нам из ТВЦ. Но финансовая ситуация помешала: все без конца считали деньги, кого-то увольняли. И все понимали, что с одной стороны взять Губерниева есть смысл. Но брать не на что. На «Плюс» он тогда не попал и пошел по своему пути, дальше к нам не возвращаясь. Про интерес к приглашению Попова не помню – мы все понимали, что он является частью Формулы-1. Которую мы не показывали.
– Часто возникали ситуации, когда трансляция на грани срыва, но в итоге все успевали восстановить, и зритель даже ничего не замечал?
– Как-то задержали матч «Спартака» на 15 минут. Там пропал весь сигнал, и как в фильме про подвиг разведчика, человек чуть ли не зубами держал провода. Потом восстановили все, сигнал пошел, но через 15 минут после начала игры. И мы договаривались с РФПЛ, что матч сдвинут. На матчах «Спартака» вообще часто случались подобные ситуации. Например, на их игре в Саранске нам перебили кабель, по которому получали картинку. Для меня самыми счастливыми выходными всегда становились те, когда не играли матчи чемпионата России.
– Правдива история, как однажды пьяный техник ногой вырвал провод из розетки и оборвал трансляцию?
– Немного не так. Один инженерный начальник вместе с инженером шел за стойками во время трансляции и оторвал провод. Все выключилось – вокруг сразу крик. Десять минут спустя тот же самый инженер аккуратненько провод вернул на место. Устроили разборки, и все эти инженеры вынесли вердикт: «В ситуации виноват неправильно обжатый провод». Я эту формулировку на всю жизнь запомнил.