Евгений Коротышкин: «У нас привыкли готовиться к соревнованию через «кнут»

«В России существует дикая боязнь того, что пропуск тренировки грозит ломкой всего тренировочного процесса», — рассказывает Евгений Коротышкин, завоевавший олимпийское «серебро» в Лондоне. Сейчас знаменитый пловец прошлого начал новую карьеру в спорте, став вице-президентом национальной федерации прыжков в воду. В эксклюзивном интервью «БИЗНЕС Online» Коротышкин рассказал о российских методах работы, победе на чемпионате Европы, несмотря на бронхит и совместной с сербом Кавичем попытке «порвать Фелпса».

«НАСТАЛА ПОРА ВЫБИРАТЬСЯ НА СУШУ»

— В прыжках в воду у России пока только две медали — серебряная и бронзовая?

— На метровом трамплине мы никогда не располагали серьезными претендентами на медали. И то, что на «метре» наши не отобрались в финал, это не конец света. Наши козыри — это трехметровый трамплин и вышка. От спортсменов, выступающих на этих снарядах, мы и ждем удачных выступлений.

— Не было накачек от неспортивного руководства, которое ссылалось на то, что чемпионат проходит дома?

— Нет. Домашние стены — это поддержка трибун, которые своей энергией помогают выступать нашим спортсменам. Подчас домашний старт «грозит» и обратным эффектом, когда спортсмен может перегореть.

— Как случился факт вашего приглашения на пост вице-президента федерации по прыжкам в воду. Тем более, что ранее была новость о вашем согласии работать в правительстве Москвы?

— Я не могу назвать это работой, скорее это общественная нагрузка, согласно которой я являюсь советником руководителя департамента физической культуры и спорта города Москвы по развитию плавания. Просто возраст такой, что пора «выбираться на сушу» из бассейна, и искать себя в послеспортивной жизни. Что касается работы в федерации по прыжкам в воду, то в общении с президентом я предложил несколько вариантов по развитию этого вида спорта в России и мы стали работать совместно.

— А не было подобных предложений из федерации плавания?

— В плавании все занято и развито. Работает большая группа профессионалов и лезть туда не стоит.

«Я БЫЛ ГОТОВ СТАРТОВАТЬ НА ДОМАШНЕМ ЧЕМПИОНАТЕ, НО МЕНЯ «ПРОКАТИЛИ»

— От сегодняшнего дня к делам давно минувших дней. Ваш первый тренер — мама, следовательно, она и привела вас в плавание?

— Да, родители были уверены, что любовь к плаванию у меня выработана на генном уровне. Но процесс перехода от знакомства с плаванием к профессиональным занятиям затянулся практически на десять лет. Приучать к воде меня начали лет с четырех, но до 14 лет я три раза в неделю ходил в бассейн и это никак нельзя назвать занятиями спортом. Во всяком случае, тяжелых тренировок у меня точно не было. И только в 14 лет, уже под руководством Владимира Михайловича Ермакова я перешел к двухразовым тренировкам в день. И, по своему опыту, это мне представляется правильной стратегией. Нагрузки надо «переваривать» постепенно, увеличивая их год от года. Те, кого «душат» нагрузками с самого раннего возраста, обычно «наедаются» и к окончанию средней школы теряют всякое желание заниматься спортом. По себе чувствую, что готов продолжать заниматься плаванием и в нынешние 33 года, просто пришла пора переходить к другой форме деятельности. Причем, достаточно поздно начав, уже через год отобрался в юниорскую сборную страны для участия в первенстве Европы.

— Но в 2002 году, тем не менее, 19-летний Коротышкин пропустил домашний чемпионат мира в Москве на короткой воде.

— Это меня «пропустили». Я был вторым номером сборной после Игоря Марченко, завоевал право выступать на соревнованиях. Но главный тренер сборной Виктор Авдиенко, помня о домашнем статусе чемпионата мира, вернул в сборную звезду — Дениса Панкратова. Хотя сам Денис к тому времени уже решил уходить из спорта, не тренировался, начал готовиться к домашнему старту едва ли не за три дня, и, как следствие, не смог завоевать медалей.

В результате, мне пришлось ждать еще один год, чтобы дебютировать в сборной на чемпионате мира в Барселоне, уже на «полтиннике». И тренер меня настроил, как надо. И сам решил, кровь из носа, но доказать, что я достоин места в сборной. И дебют принес третье место. А победил, довольно неожиданно, австралиец Матт Уэлш. Помимо него я уступил мировой звезде Иану Крокеру из США, но обогнал другую звезду — Марка Фостера из Англии. И моя «бронза» была неожиданна для всех, в том числе, для меня. Тогда я не умел толком стартовать и уже с тумбочки проигрывал полкорпуса. И было удивительно, как я на «полтиннике» сумел обогнать сразу пять соперников по финалу. Со временем, разбирая свои ошибки, учась на примере других, я справился с этим недостатком. Как пример использовал старт Роланда Шумана из ЮАР, который с тумбочки выигрывал у противников практически корпус.

«МЕДАЛЬ Я ЗАРАБОТАЛ, ПОСЛЕ ТОГО, КАК НЕДЕЛЮ ПРОБОЛЕЛ»

— Год спустя вы дебютировали на Олимпиаде в Афинах. Страшная Олимпиада для российского плавания. Сборная увезла из Греции лишь одну серебряную медаль Станиславы Комаровой.

— На самом деле я не замечал всех этих проблем. Я был дебютантом сборной, вся обстановка Олимпиады была для меня новой и даже с «бронзой» ЧМ на меня не возлагали медальных надежд. Сам отбор на Олимпиаду был для меня успехом. К самим Играм я подошел уставшим, как и спустя четыре года к пекинскому старту. Только перейдя в группу итальянского тренера Андреа ди Нино, я понял, что проблема была в подведении меня к стартам. Не обязательно было подходить к ним морально и физически уставшим, как я делал на двух Олимпиадах 2004 и 2008 годов. Именно там мы начали увеличивать срок восстановления к серьезным соревнованиям, после тяжелой подготовительной работы. Помимо этого, тренер смотрел на мое состояние, с которым я пришел на тренировку. Если оно было неудовлетворительным, то ди Нино мог отправить меня обратно, не заставляя тренироваться «через не могу». В России существует дикая боязнь того, что пропуск тренировки грозит ломкой всего тренировочного процесса. На самом деле, хорошая набранная форма продолжает помогать достигать высоких результатов еще на протяжении некоторого времени. У меня был случай, когда перед чемпионатом Европы на короткой воде я заболел так, что неделю просто не вставал с постели. Был бронхит, причем, каждый вдох причинял мне боль. Приехав на чемпионат Европы в разобранном состоянии, я сразу предупредил тренеров, что на меня не надо рассчитывать. В итоге стал чемпионом. Тогда я еще не мог понять истоки этой победы. Неделю лежал, мышцы атрофировались…

— А потом, как Илья Муромец, «встал с печи». А руки-то помнили…

— Да-да-да (смеется). И ноги тоже не забыли. А лежание «на печи» позволило аккумулировать ту энергию, которую я не растрачивал. А у нас привыкли готовиться к соревнованию через «кнут». Хотя я понимаю, что такая ситуация оправданна в детском спорте. Там, пока не прикрикнешь, тебя просто не слушают. Ну, а в профессиональном спорте можно воздействовать на сознание, рассказывая, что человек способен на всё, внушать веру в успех.

«ТО, ЧТО Я ЧИСТЫЙ СПРИНТЕР, МЕНЯ БЫ НЕ ПРОКОРМИЛО»

— Почему на Олимпиаде в Афинах вы не смогли повторить свой успех чемпионата мира в Барселоне?

— 50 метров баттерфляем — не олимпийская дистанция. И моя бронзовая медаль с чемпионата мира не вдохновила руководство сборной. Мне не выделили зарплату члена сборной. Тогда я четко понял для себя, что надо переориентироваться на олимпийские дисциплины, на те же сто метров, работать над выносливостью. То, что я прирожденный спринтер меня просто не прокормило бы. С такими же проблемами сейчас сталкиваются россиянин Евгений Седов, Андрей Говоров из Украины. Говорову говорят в федерации плавания Украины, что финансировать его будут только, если он переквалифицируется на сотню.

— Вам совсем не заплатили за ту «бронзу» с чемпионата мира?

— Боюсь ошибиться, но заплатили мне, кажется, в районе двух тысяч долларов.

— Это много или мало? Я тогда получал зарплату в четыре тысячи рублей. И мне хватало. Но это в Казани и за работу журналистом.

— Я помню, что на эти деньги получил возможность купить мебель иностранного производства.

— На короткой воде вы завоевали медалей в три раза больше, чем в 50-метровом бассейне. У вас тоже проблемы с прохождением дистанции и преимущество в поворотах?

— Я бы ответил так, что мне интересней соревноваться на 25 метров. В США, кстати, такие соревнования пользуются огромной популярностью, причем, бассейны там в 22 метра, поскольку там ярдовая система мер. Это разное плавание, как и хоккей на европейских и североамериканских площадках. У нас все происходит быстрее, чем в «полтиннике», где сплошная циклика, когда прыгнул в воду и плывешь, плывешь, плывешь. В 25-метровом бассейне постоянная движуха, повороты, выходы, там 60 процентов дистанции можно проплыть под водой. По мне такие соревнования гораздо зрелищнее смотреть. Помимо того, соревнования на короткой воде начинаются, после окончания сезона на «полтиннике». Получается, что ты используешь всю свою спортивную форму, которую наработал на сезон. Я растрачивал тогда всю энергию, которую накопил за время подготовки к сезону. Кстати, вся моя подготовка к серьезным соревнованиям проходила через тренировки в коротком бассейне. Так, в частности, я готовился и к Олимпиаде в Пекине.

«ПОСЛЕ ПЕКИНА Я НАЧАЛ РАБОТАТЬ ПО НОВОЙ СХЕМЕ»

— На которой вы опять остались без медалей. Можете объяснить — почему?

— Организм был постоянно уставший, проделывали одну и ту же работу при подготовке. Сейчас я понимаю, что мы упускали такой момент, как загрузка перед соревнованиями, момент накопления энергии. Только после Пекина я начал работать по иной схеме, едва не завершив карьеру в очередной раз.

— В 25 лет, не рано?

— На самом деле подобные мысли приходили мне в голову и после Афин. Тогда тренер из-за личных причин не мог выезжать на иностранные сборы. Он предложил проводить тренировки в Москве, а это предполагало, что я либо буду торчать в пробках, ездя на машине, либо рискую зацепить какой-либо вирус в метро. На пике формы, проплыв шесть километров, это сделать очень легко. После этого я принял решение поменять личного наставника и начал работать у Вячеслава Алексеевича Лукинского. Он работал с брассистом Дмитрием Коморниковым и честно предупредил, что не может гарантировать результат в баттерфляе. В результате вся подготовка у нас строилась через преодоление 200-метровой дистанции баттерфляем. Для спринтера, который лучше всего чувствует себя на «полтиннике», это было тяжеловато.

— Это как Усэйн Болт со 100 и 200 метров перешел бы на бег на круг по стадиону. И метре на трехсотом понял бы, что жизнь не удалась…

— (смеется) Да… За месяц до Пекина я почувствовал, что у меня нет сил. Предложил тренеру снизить нагрузки, но он уже завелся и решил, что надо идти до конца. Я плюнул и продолжил работать по привычной схеме, а в самом Пекине чувствовал себя поникшим. Выступил, как выступил, и решил заканчивать со спортом. Но продолжил сезон на короткой воде и решил доплыть год до конца. В конце 2008 года я показал хорошие секунды, обогнал серба Милорада Кавича — действующего чемпиона мира. И он предложил мне вместе подготовиться к чемпионату мира в Риме-2009: «Давай, подготовимся и порвем в Риме Майкла Фелпса!». Я согласился, потому, что отношения у меня с Кавичем были очень неплохими, мы всегда хорошо общались и я переехал в Италию.

— Не тогда ли Кавич был дисквалифицирован за выход на награждение в футболке «Косово — это Сербия»?

— Да, примерно в те же сроки. Он потом еще долго мне выговаривал за то, что я выиграл золотую медаль с чемпионата Европы 2009 года на короткой воде, в то время, как Кавич отбывал дисквалификацию. Так вот, я отправился вместе с ним в Италию и начал заниматься в интернациональной группе. Там у нас был словенец…

— Петер Манкоч?

— Да, он. Еще много спортсменов, причем не итальянцев. Американцы, бразильцы, сербы, потом подтянулся кениец, причем белый. В этот клуб можно было приезжать из любой страны. Бывали вечера, когда мы собирались за столом и каждый рассказывал об обычаях своей страны, как у него на родине развивается плавание, готовили блюда из национальной кухни. Я, например, варил борщ.

«ВАРИЛ БОРЩ В КАЧЕСТВЕ БЛЮДА ИЗ РУССКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУХНИ»

— Блюдо из украинской кухни?

— (смеется) Ну, никого это не волновало, главное, что вкусно. Тем более, что борщ уже давно воспринимают, как русское блюдо. Много чего интересного было. Я заметил, к примеру, что в Италии очень популярна не событийная журналистика, а журналистика слухов.

— Это как?

— К примеру, отношения француженки Лор Манаду с итальянцем Лукой Марином. Расписывалось, как он делал ей предложение руки и сердца прямо в раздевалке, она ему отказала, все это описывалось долго и красочно, до самого события, во время и после. За этими перипетиями следила вся страна, и, как ни странно, росла популярность самого вида спорта — плавания.

— Вы сказали, что выступали лучше, если сбрасывали нагрузки. Исходя из этого, вы должны были удачно выступить на чемпионате мира 2007 года. Чемпионат проходил в марте, наши спортсмены должны были подойти к нему отдохнувшими…

— С чего вы взяли? Да, плавание — это летний вид спорта, но именно зимой закладывается спортивная форма, и на этот период времени приходится большая часть подготовительной работы. Что касается отпуска, то он приходится на август, когда заканчивается сезон соревнований в «полтиннике».

— Под занавес разговора давайте вернемся к вашей серебряной медали на Олимпиаде в Лондоне на стометровке баттерфляем. Как отнеслись к ней?

— Как к главной победе в своей карьере. За месяц до Олимпиады у меня появился мандраж, что я не готов. Присоединившись к составу сборной страны на заключительном сборе в Англии, я проиграл даже Николаю Скворцову, который специализируется на 200 метров. Я чувствовал, что никак не могу набрать форму. Я уже был в панике. Тогда тренер мне сказал, что если я приду на тренировку и буду плавать на первой дорожке, то он ко мне и не подойдет. Но, если я прыгну на вторую дорожку, то, значит, я готов тренироваться по полной программе. Олимпиада началась, и через пару дней я почувствовал, что ко мне вернулась скорость. Помимо этого, я почувствовал еще и то, что не молод, и не могу так быстро восстанавливаться, как ранее.

«ПЕРЕД ОЛИМПИЙСКИМ ФИНАЛОМ Я РАСПИСАЛ БУКВАЛЬНО КАЖДЫЙ ШАГ»

Перед финалом я буквально все распланировал по минутам. Когда одену шорты, когда выпью стакан воды, но не больше, когда прослушаю нужную музыку, которая меня настроит. Я посмотрел на своих соперников и увидел, что у многих в глазах был страх. Страха не было только у Майкла Фелпса и у Чада Ле Кло. Южноафриканец уже успел обыграть Фелпса на 200-метровке и теперь хотел повторить этот успех и у него в глазах был мандраж. Он буквально трепетал от желания «съесть» Фелпса еще раз.

Я плыл по восьмой дорожке, как отобравшийся в финал последним. Проплыв первый полтинник я понял, что в порядке. Энергия оставалась, а я уже плыл рядом с немцем Штеффеном Дайблером. при том, что он мировой рекордсмен на 50 метрах в коротком бассейне и всегда начинает дистанцию очень быстро.

— А была возможность ориентироваться на Фелпса?

— Он плыл в середине и мне не было его видно. А поднимать голову, чтобы посмотреть на табло, означало бы терять время. Мы едва поднимаем голову над водой, чтобы не терять скорость. Поэтому свой итог мы можем узнать, только коснувшись бортика. Если ты в призах, то там на тумбочке загорается лампочка. Я увидел лампочку, посмотрел на табло, увидел, что я третий и начал танцевать прямо в воде. Я не верил своему счастью, причем, отчетливо понимал, что это моя последняя Олимпиада. И на ней я достиг того, к чему стремился всю жизнь… Дальше было просто сплошное счастье!

— Но вы же потом продолжали карьеру.

— Да, просто жалко было терять ту форму, которую я набрал перед Лондоном. Там уже доплывал на старом багаже, не тренируясь.

— Но вы же соревновались еще и через год, стартовав на чемпионате мира в Барселоне.

— Я к нему практически не готовился, тренируясь по разу в день, не более. Проплыл я в итоге хорошо, но этого результата просто не хватило для того, чтобы подняться на пьедестал. Для того, чтобы быть в тренде надо постоянно улучшать свой результат, я же остался на месте, когда ребята уплыли вперед.

Генеральный партнер проекта

Читайте также:

«Как я входил в образ злодея? Злился на судей!». Как арбитры вернули России украденное «золото»