Елена Вайцеховская: «Руководство сборной России по плаванию заставляет вспомнить старый анекдот»

Елена Вайцеховская — одна из самых уважаемых журналистов в мире, пишущих о водных видах спорта. Олимпийская чемпионка в прыжках в воду, победившая в Монреале в 1976 году, на протяжении последних 24 лет работает обозревателем газеты «Спорт-экспресс». В эти дни Вайцеховская освещает чемпионат мира по водным видам спорта в Казани. Спортивная редакция «БИЗНЕС Online» пообщалась с известной в прошлом спортсменкой, которая порекомендовала не питать больших надежды на успехи сборной России.

«НА ОЛИМПИАДЕ МНЕ БЫЛО НАПЛЕВАТЬ НА ПРОИСХОДЯЩЕЕ ВОКРУГ»

— Елена Сергеевна, в начале беседы хотелось бы вспомнить вашу спортивную карьеру…

— Не надо! Абсолютно все, что касается моей спортивной карьеры, есть в интернете.

— А если попробовать поговорить о том, чего в интернете, наверняка, не было. К примеру, та Олимпиада 1976 года, на которой вы выиграли «золото» в прыжках в воду, запомнилась еще и тем, что ваш коллега по сборной Сергей Немцанов сбежал из олимпийской деревни. Причем, не по политическим мотивам, а по любви…

— Об этом тоже не раз писали, но надо понимать, что спортсмены на Олимпиадах ничего не видят, кроме своих стартов. В ту же олимпийскую деревню мы приходили только ради того, чтобы выспаться. Жизнь до старта текла по треугольнику: тренировки-сон-восстановление. Я в город впервые вышла через три недели, после приезда на Олимпиаду. Скажу так — люди, которые борются за медали, не воспринимают Олимпиаду, как праздник. А что касается Немцанова, то все, происходившее с ним, не имело ко мне абсолютно никакого отношения. По большому счету, мне было наплевать на все, что происходит извне. Меня беспокоило только мое выступление. Если бы оно беспокоило меня в меньшей степени, думаю, что там бы я и не выиграла.

— От спорта к журналистике. «Спорт-экспресс», в котором вы работаете, можно сказать, переформатировался. В него пришла новая команда…

— Можно сказать и так.

— Вы остались…

— Это говорит о том, что моя работа устраивает новое руководство. У меня есть какой-то круг видов спорта, соревнования по которым я освещаю и своя рубрика, в рамках которой я делаю большие интервью. И я занимаюсь этим, пока мне не скажут, что это не нужно.

— Вы сами выбираете себе собеседников?

— Да.

«Я НИКОГДА НЕ РАССЧИТЫВАЮ НА ОТКРОВЕННОСТЬ СВОИХ ИНТЕРВЬЮЕРОВ»

— Чем руководствуетесь? Тем, что вам самой стало интересно, или тем, что, по опыту прежних общений, вы знаете — общение с человеком будет интересно.

— По-разному бывает. Большое количество поездок позволяет расширить круг выбора собеседников. Долгое сидение в Москве этот круг сужает, подчас доходит до того — с кем же пообщаться? Иногда бывает, что голову ломаешь над тем, как вместить в заданные объемы весь объем информации. Это процесс, который не очень хорошо поддается планированию.

— Часто собеседники расстраивают тем, что интервью не получается? Допустим, вы рассчитывали на откровенность, а этого не произошло, или разговор оказался скучным даже собеседникам, не говоря о читателях?

— На откровенность, честно говоря, я никогда заранее не рассчитываю. Никто, спортсмен или тренер, не обязан быть откровенным с журналистом. А интересный разговор зависит, в том числе, от вопросов, которые задаются собеседнику.

— Из собственного опыта, могу сказать, что часто интервьюеры сами изливают душу, обговорив, что «это не для печати», «между нами» и «пришлите материал на согласование»…

— А по моему опыту я скажу, что, услышав слова собеседника, что сказанное им «не для печати», я этого даже пытаться не буду вставлять в текст. А согласование материала я приветствую с той точки зрения, что он проверяет его на ошибки. Затрагивая какие-то темы, интервьюируемый не может с ходу вспомнить какие-то детали, ошибаться в датах и фактах, а прочитав материал, он может эти ошибки исправить. Вот с этой точки зрения мне и нужно согласование материала с собеседником. Просто ради цензуры я материал на согласование не отправлю. Потому, что у меня есть диктофонная запись, и, если возникают какие-то претензии, то я всегда могу представить эту запись в суде, в случае возникновения подобной ситуации.

«РАБОТА В „ФУТБОЛЕ“ ПЛОХО СКАЗЫВАЕТСЯ НА КАЧЕСТВЕ ЖУРНАЛИСТИКИ»

— Большая часть ваших собеседников, а это звезды первой величины, но представляя циклические виды спорта, они уступают по популярности хоккеистам-футболистам, и значат для большей части читающей публики меньше, чем игрок четвертого звена любого клуба КХЛ или премьер-лиги. Вас это не коробит?

— Нет. Интересным может быть собеседник, про которого вообще никто ничего не знает. У меня, к примеру, такой случай произошел, когда я общалась с Юрием Аселедкиным — акробатом из прыжковой сборной СССР. Его вообще никто не знает. В том же интернете о нем нет никакой информации. С точки зрения пиара он никто, а интервью с ним читалось с колоссальным удовольствием.

А тот же футбол достаточно прост. Хотя бы с точки зрения того, что о нем все читают. Что бы ты ни написал о футболе, материал прочтут. И это очень плохо сказывается на качестве журналистики. Человек невольно привыкает к тому, что любой его материал будет в топе, это прокатит. У меня же немного другая ситуация. Я работаю в жанре интервью более четверти века. Это достаточно непросто. И ситуация, когда ты каждый раз должна вытаскивать из материала его максимум, она позволяет держаться в форме. Не дает терять хватку. После такого треннинга, пойти на интервью с любым футболистом, даже не готовясь к нему, не представляет никакой сложности. Мне всегда были интересны люди в спорте. И сейчас я считаю, что все самое интересное в спорте — это люди.

— Кто вам потенциально интересен на казанском чемпионате мира?

— Как собеседник… Ну-у-у… (задумывается).

— Тут же, помимо основного старта, будет еще и Мастерс.

— Сразу нет. То, что я никогда не принимала, это Мастерс. Я понимаю, зачем эти люди соревнуются, в частности, мама моей ближайшей подруги готовится соревноваться в Казани. Ей 80 лет, она поплывет баттерфляем. И это прекрасно. Эти соревнования интересны множеству людей, позволяют им чувствовать себя активными, но с точки зрения представителя спортивной прессы, я не понимаю этого. Мне не будет интересен был бы даже Марк Спитц, который поплывет в 70 лет, потому, что я видела, как он плавал в 20. Ну, неужели его старт в 70 может пойти в какое-то сравнение с теми воспоминаниями?

— Я читал в отношении Спитца, что он-то как раз в свои сорок лет плыл быстрее, чем в 20 с небольшим на Олимпиаде 1972 года, когда он выиграл семь золотых медалей.

— Никогда в это не поверю. Если бы он плыл быстрее, чем в свои лучшие годы, то он бы отобрался в сборную. Не бывает в спорте такого, что человек в сорок лет плывет быстрее, чем в 20. За редчайшим исключением может быть, но, как правило, такого не бывает. Возвращаясь к собеседникам, могу заметить, что мне был бы интересен Орландо Дуке. Ему 39 лет, а он прыгает с 27 метров и выигрывает. Интересны те люди, которые уже все выиграли, но продолжают находить в себе мотивацию, тот же Райан Лохте, к примеру. Или же тренеры, которые победили везде и всюду, и также продолжают работать на победу. Большая иллюзия, что предыдущие победу будут помогать в достижении будущих. Стоит только расслабиться, тебя тут же перегонят.

«РУКОВОДСТВО СБОРНОЙ ПО ПЛАВАНИЮ ЗАСТАВЛЯЕТ МЕНЯ ВСПОМИНАТЬ СТАРЫЙ АНЕКДОТ»

— Казанский чемпионат, поскольку он домашний, ожидается с большим оптимизмом (интервью состоялось в день старта ЧМ, — ред).

— Это большая иллюзия. Есть хороший анекдот о назначении новом и старом тренере и трех конвертах.

— В первом написано — при неудачах вали все на меня. Во втором — обещай. А в третьем — пиши письма.

— Да! Руководство нашей плавательной сборной находится сейчас в состоянии готовности писать письмо во второй конверт. Оно уже который год обещает, что вот-вот у нас появится суперкоманда. Это обещали, после юношеских Олимпийских игр, в которых мы побеждали в плавании. Обещают и сейчас, после такой же триумфальной победы на первых Европейских играх. Но от той олимпийской юношеской команды сейчас в сборной плавают один или два человека, хотя, казалось бы, они должны составлять костяк. У нас такое количество несостоявшихся «хронически подающих надежды» людей, включая Данилу Изотова, Никиту Лобинцева, про которого, в свое время Виктор Авдиенко говорил, как о будущем олимпийском чемпионе. А они ничего не выигрывали, кроме медалей в эстафетах. И нет оснований полагать, что что-то вдруг «чудесным образом» переменится в Казани, у меня нет. Поэтому я предпочитаю более пессимистические прогнозы перед стартами. По моим прогнозам, на пьедестал почета от нас могут подняться двое — Юлия Ефимова и Владимир Морозов. И я не уверена, что эти медали будут золотыми.

На основании чего российскому спортивному начальству вбивается в голову мысль, что наши пловцы выступят в Казани хорошо, я не понимаю. Ну, ладно я. Но ведь такая же мысль вбивается в голову нашим болельщикам. Потому, что журналисты тупо записывают такие интервью и тиражируют их. А потом те же болельщики, испытывают разочарование, когда радужные прогнозы в итоге не сбываются. Мне Слава Быков в интервью рассказывал о том, как в Швейцарии давно уже пресса настроила болельщиков на какой-то успех местной хоккейной сборной, не имея на это никаких оснований, и оттого разочарование болельщиков было еще более великим после раннего вылета. А на самом деле, этот национальный траур был вызван неоправданными ожиданиями.

— С плаванием разобрались. Что спрогнозируете в отношении прыжков в воду. Там есть действующий олимпийский чемпион Илья Захаров.

— Есть, но в нынешнем состоянии он не вышел на уровень того Захарова, который выиграл Олимпиаду. Это, возвращаясь к теме, что с возрастом спортсмен может превзойти самого себя, более молодого. Меня расстраивает, что помимо Захарова и Евгения Кузнецова у нас не появились новые люди, способные конкурировать на трамплине. Это грустно, поскольку они прыгают уже не менее восьми лет, а конкурентов нет как нет.

«РАНЬШЕ МЫ МОГЛИ БРАТЬ МЕДАЛИ „ДУРИКОМ“. СЕЙЧАС ТАКОЕ НЕ ПРОКАТИТ»

— А как бы вы спрогнозировали по поводу новых дисциплин в прыжках в воду? Того же микста в синхронных прыжках, где участвуют Юлия Тимошинина и Никита Шлейхер?

— Я вспоминаю, что когда в программе соревнований появились синхронные прыжки, то поначалу к ним было несколько поверхностное отношение. И это позволило России завоевать олимпийские медали в Сиднее, где мы победили на трамплине (Вера Ильина и Юлия Пахалина, — ред.) и вышке (Дмитрий Саутин и Игорь Лукашин, — ред.) Выиграли мы тогда «дуриком». Саутин и Лукашин на тот момент провели, если я не ошибаюсь, только четыре тренировки. Сейчас я не ожидаю повторения той ситуации, потому, что все сразу осознали, что появилась дополнительная возможность завоевать две медали. И, если говорить о «золоте», то оно нам здесь не светит.

— Но ведь «дурик», как вы говорите, подчас проходит. В Греции таким же образом победил местный дуэт прыгунов.

— Да, там было дикое, безумное стечение обстоятельств, когда в последнем прыжке наошибались все лидеры — американцы, немцы, китайцы и россияне. Но я хочу отдать должное греческому дуэту. Они отобрались на Олимпиаду в качестве хозяев, и, тем не менее, ездили выступать на отборочные соревнования, и прыгали там очень прилично. Поэтому на Олимпиаде они стопроцентно отработали в том моменте, когда получили шанс на золотые медали.

— Следующий вид спорта — плавание на открытой воде.

— Там, к сожалению, происходит практически всё то же, что и в нашем плавании. Мы уже давно растеряли и традиции, и не добиваемся результатов, которые были поначалу. Нет и людей, которые способны были бы обеспечить эти результаты. Печально, но это факт.

— Евгений Дратцев же еще плавает и доплывает до пьедестала почета.

— Когда он завоевал первую медаль? Почти десять лет назад, в 2006 году. А он еще и соревновался какое-то время, чтобы добиться включения в сборную. Это все говорит о том, что все лучшее, что он мог показать и добиться, он уже показал.

— Ему 32 года, а знаменитый немец Томас Лурц только в этом году ушел из спорта, по достижении 36 лет. А его соотечественница Ангела Маурер соревнуется, на днях перешагнув 40-летний возраст.

— Увы, но это не тот случай. Всегда найдутся какие-то уникальные люди и спортсмены, в число которых наших спортсменов, увы, не отнесешь. Есть сильные методики, использованием которых наши тренеры не отличались. По сути, я знаю только двух тренеров, которые продолжают работать на высочайшем международном уровне. И всё, точка! Я подозреваю, что вызову этим заявлением я обижу большое количество людей. Но в спорте, в этом плане, все очень просто. Если ты тренер высокого уровня — покажи результат. Нет его, закрыл рот, и работай.

Не так давно я делала интервью с человеком, который честно отработал в плавании больше десятка лет, до кровавого пота, но Бог не дал ему таланта, чтобы стать олимпийским чемпионом. Он побеждал только на уровне чемпионатов Европы. Но сейчас стремится сделать так, чтобы его ученики пошли дальше. Он не имеет никакого отношения к федерации плавания России. И я уверена, что таких людей много, и мне обидно, что в федерации плавания работают люди, которые не размышляют так. Им, видимо, и не обидно, и не нужно. Ведь многие люди оставили свое здоровье, посвятили жизни, чтобы добиться результата. Ради чего? Ради того, чтобы пришли безразличные люди, которые все это похоронили? Традиции, задачи, цели — всё похоронили. Мы много говорим о том, что целью федерации являются не медали, а то, чтобы вся страна занялась плаванием. Но так не бывает, когда не за кем тянуться. Заболеть плаванием можно тогда, когда есть маяки, какими были Попов, Панкратов, Юля Ефимова, Настя Зуева. А когда на вершине никого нет, то всё превращается только в освоение государственных денег.

«НИ О КАКОМ „ЗОЛОТЕ“ В МИКСТЕ И РЕЧИ БЫТЬ НЕ МОЖЕТ»

— Что вы скажете о синхронном плавании? Семь золотых медалей, как мы привыкли по истории прежних чемпионатов мира, начиная с 2011 года. В Казани, почему-то, есть уверенность, что мы и в миксте можем рассчитывать на победу.

— Я наш дуэт вообще не воспринимаю всерьез. Александр Мальцев пришел из шоу-бизнеса, не имея никакого спортивного опыта, к тому же, с завышенным самомнением. Я буду рада, если они зацепят какую-либо медаль. Но ни о каком «золоте» там речи быть не может.

 — А кто? Вирджини Дидье и Гемма Менгуаль будут выступать, по сути, в новых для них условиях.

— Ну и что? У них есть опыт выступления на самых крупных турнирах, и опыт победный.

— У Дарины Валитовой он тоже есть.

— Да ну, что вы? О чем вы говорите. Она, по-моему, выступала только на Европе. А когда они с Мальцевым выйдут на бортик и у них синхронно будут только коленки трястись от волнения, тогда я и посмотрю на них. Я это говорю не злорадствуя, поймите. Просто я, как спортсменка, очень люблю смотреть на то, как человек держит удар. Когда люди выходят на старт, и по ним заметно, что они «рассыпались» уже стоя на бортике, они мне сразу становятся неинтересны. Поэтому я хочу посмотреть, как Мальцев и Валитова соревнуются. Они же не выступали нигде. Стартовали только на каком-то никчемном турнире, где никого не было, и выиграли там, но для того, чтобы всерьез считать, что этот дуэт что-то из себя представляет, пока нет аргументов. Пока они представляют из себя дуэт, который много работал. Насколько хорошо я не знаю, тренировок их я не видела. Можно пожелать им удачи, но считать, что они придут и всех «порвут», это значит проявить сильное неуважение ко всем остальным.

— А как быть с медалями в традиционных видах синхронного плавания?

— Вот там «золото» от нас никуда не денется. Я написала в своем материале, что, если у нас не будет семи золотых медалей, значит, мы потерпим сокрушительное поражение. Там люди привыкли к тому, что не отдают своё. Возвращаясь к миксту, я замечу, что эта дисциплина появилась спонтанно, и пока не только спортсмены не готовы к выступлениям, а даже судьи не готовы. И пока я не воспринимаю всерьез эту дисциплину. Она мне неинтересна.

«БРИТЫЕ МУЖСКИЕ НОГИ БИЛЛА МЭЯ СМОТРЕЛИСЬ НИЧУТЬ НЕ ХУЖЕ ЖЕНСКИХ НОЖЕК»

— В то время, когда всему миру интересно?

— Бритые мужские ноги? Я уже насмотрелась на них в 1998 году, когда американец Билл Мэй выступал на играх Доброй воли. Ноги у него тогда смотрелись ничуть не хуже, чем у девушек. И он, кстати, также будет стартовать в Казани. И, несмотря на 17 лет, с прошедших с того времени, Мэй выглядит очень прилично. Он поддерживал форму, выступая в цирке Дю Солей, плюс на каких-то соревнованиях. Вот он мне, как и названный ранее Дуке, интересен на этом чемпионате.

— Менгуаль вернулась. Дидье вернулась. Мэй, получается, тоже вернулся в большой спорт. Это понятно, они имеют возможность дебютировать в новой дисциплине. А что, на ваш взгляд, заставило вернуться в плавание звезду австралийского плавания прошлых лет Гранта Хэккета?

— Спорт такая штука, которая позволяет человеку получать адреналин. Особенно, когда ты побеждаешь. Лишившись его, то ты реально начинаешь понимать, что жизнь теперь стала пуста, пресна и неинтересна. Очень трудно найти равноценную замену былым эмоциям. Поэтому, многие люди, потусовавшись, решают вернуться в большой спорт. Тем более, что они успевают в это время залечить свои травмы. И это создает ощущение, что ты такой же, как прежде, молодой и сильный, и у тебя ничего не болит. Зачастую такие возвращения оправдываются. Что касается Хэккета, то я за него буду болеть, как за человека, с которым связана частичка моей профессиональной журналисткой жизни. Как это было, в свое время, когда я переживала за Сашу Попова, Дениса Панкратова, Евгения Садового, глядя на которых, уже на закате их карьер, я понимала, что параллельно с ними протекала и моя карьера. К подобным людям я не могу равнодушно относиться, они становятся, если не родными, то не посторонними для тебя. За Хэккета в Казани я буду болеть и потому, что тяжело заставить себя работать, однажды решив закончить со спортом. Буду болеть и за Менгуаль, и за Дидье, которая и вовсе возвращается в спорт в третий раз. Подобные возвращения я никогда не буду осуждать, поскольку понимаю, чего люди лишаются, уйдя из спорта, и насколько тяжело им потом проходить этот путь по второму разу.

— Про хай-дайвинг вы уже упомянули, в связи с одним из лидеров этого спорта Орландо Дуке. А сам хай-дайвинг вас интересует?

— Как соревнование — нет! Как занятие — да! Поэтому я и планирую поговорить с Дуке, поскольку мне интересна психология людей, не совсем обычных, с точки зрения того, что они занимаются очень страшным, тяжелым и сложным делом. Но я сильно сомневаюсь в правильности включения хай-дайвинга в программу чемпионатов мира. Как показывает практика, это вызывает увеличение количества занимающихся этим видом. А им не должны заниматься массово, не имея достаточного для этого уровня подготовки. Там можно убиться в прямом смысле слова, и я очень этого боюсь. В хай-дайвинге можно получить серьезную травму, даже тогда, когда ты человек чуть-чуть не так будет держать ноги при приводнении. Это вид спорта, участник которого должен быть готов на 200 процентов.

— Следующим своим вопросом мы, по-видимому, обидим еще одну федерацию.

— Водное поло? Ну, там вообще одни слезы и печаль. Всю жизнь я относилась к ватерполистам очень хорошо, очень люблю этот вид спорта. И мне больно от того, что там происходит, а почему — я не понимаю.

— Для понимания процессов, возможно, необходимо общение с теми, кто в теме.

— Они тоже не понимают. Во всяком случае, те люди, которые были моими собеседниками. А это и Анатолий Блюменталь, когда он был еще жив, и Борис Гришин, и Александр Кабанов, и нынешний наставник мужской сборной Эркин Шагаев. Возможно, с водным поло происходит все то, что творится со всеми нашими игровыми видами спорта. Если бы они понимали, в чем проблемы, думаю, что достигали бы положительного результата.

Генеральный партнер проекта

Читайте также: